— Сладких снов, — успел пожелать, пока перед его носом не закрыли дверь.

Вышел на улицу, подставил лицо прохладному ветру. Тело ныло, неистово желая продолжения. Но Волконский поймал себя на том, что улыбается. Когда Катя выпроваживала его, в её глазах не было вечной мерзлоты, не было сожаления о случившемся. Она просто немного растеряна, его мисс Отличница-недотрога.

Антон сел на скамейку, запрокинул голову и увидел мелькнувшую у знакомого окна тень. «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». Оглянулась-таки. И заныло уже не тело. Заныло где-то, где раньше никогда не ныло.

Он достал из кармана мобильный и начал набирать Обабка. Одиннадцать вечера — поздновато. Но Антону плевать. Ему нужно срочно поговорить с другом.

— Абонент временно не доступен, — жизнерадостно констатировал женский голос.

Да что б ему! Где Димыча черти носят, когда он так нужен?! Волконскому жизненно необходимо было поговорить — аннулировать это долбаное пари, признав поражение. Вернуть статус-кво, чтобы всё, что произойдёт у него с Катей дальше, не имело никакого отношения к спору с Обабком. Антон хотел сделать это ещё утром — обстоятельства помешали. Но теперь это был принципиальный вопрос, не терпящий отлагательств.

Он поднялся и решительно потопал в сторону остановки. Димыч наверняка дома. Просто телефон отключил, чтоб не доставали — не мешали приятному времяпрепровождению с невестой.

Из спального района в центр маршрутка по пустым улицам докатила за десять минут. Ещё пять ушло на то, чтобы сориентироваться на местности. Когда Антон подходил к новенькому элитному жилому комплексу, было уже четверть двенадцатого. Чёрт! Димыч ошалеет.

Однако ошалевать оказалось некому. Охрана на входе просто не пустила Волконского, заявив, что Обабка нет дома. Антон не собирался сдаваться. Пару часов дежурил у ворот в надежде, что Димыч вот-вот подъедет. Во втором часу ночи пришлось признать временное поражение. Может, друг ночует у родственников? Домой отправился пешком — транспорт уже не ходил. Ничего. Завтра с утра Волконский первым делом к Обабку.

Но утром ждала очередная неудача. Кабинет Димыча оказался запертым. В приёмной дежурили обе его секретарши: и «атмосферная», и та, что «для дела» — Вика. Глядя на её стрижку «ёлочкой», которая делала треугольное лицо ещё более треугольным, Антон разгадал загадку, для чего Обабку понадобилась вторая, «атмосферная», секретарша.

— Дмитрий Юрьевич в командировке, — пояснила «деловая».

Вообще-то у неё был собственный кабинет, но, видимо, в отсутствие босса, она решила не отказывать себе в удовольствии посплетничать в приёмной с Радославой.

— А когда он вернётся?

— Ориентировочно завтра, во второй половине дня.

Волконский чуть не выругался. Вышел из приёмной и начал набирать Димыча. На этот раз хотя бы пошли гудки. Но Обабок сбросил вызов. Через минуту прилетела SMS:

«Занят. На переговорах».

Антон тут же настрочил ответную:

«Признаю поражение. Пари аннулируется».

Радослава проводила Волконского многозначительным взглядом и лучезарной улыбкой. Но тот, как всегда, не отреагировал. Ничего. Сегодня будет реализован их с Люсей новый план, который уж точно сдвинет дело с мёртвой точки.

— Слушай, Рада, чего это новенький к Обабку зачастил? — сощурилась Вика с соседнего кресла.

Когда шефа не было на месте, она всегда являлась поточить лясы. Радослава никогда не была в восторге от её общества, но вида не показывала. Профессиональная привычка. Раду взяли создавать атмосферу — она с утра надевала улыбку и так и ходила с ней весь день.

— Без понятия. Мне не особо интересно.

— Да? А мне показалось, всё, что касается Волконского, тебе очень даже интересно.

— Увы. Не мой типаж.

— Слишком низко летает? — понимающе качнула головой Вика. — Мне тоже показалось, что птичка не твоего уровня. Но ты так ему улыбаешься.

— Я всем улыбаюсь. Работа такая, — свернула тему Радослава.

— Ах да, — язвительно кивнула Виктория. — Noblesse oblige — положение обязывает.

Ну, надо же! Блеснула знанием французского? Видимо, сильно её задело, что Радослава упорно не желает разводить сплетни вокруг Волконского. Вика страстно любила поговорить о парнях, о флирте, об отношениях. Вернее послушать. У самой неё на этом фронте редко случались приключения, достойные рассказа.

Виктория поднялась с кресла с таким лицом, что будь у Рады в чашке не кофе, а молоко, скисло бы. Через пару секунд она уже скрылась в своей конуре (назвать кабинетом помещение два-на-два язык не поворачивался).

Большое зелёное яблоко. Нет, не большое — огромное. Это первое, что бросилось Кате в глаза, когда зашла в свой бокс после обеденного перерыва. Оно лежало на столе рядом с ноутбуком и возмутительно ароматно пахло. В груди приятно кольнуло, и сердце заколотилось как после кросса по пересечённой местности. Катерина, наверно, единственный в истории медицины человек, у которого вид яблока вызывает такую бурную физиологическую реакцию. Вот Волконский — зараза! Как ни печально, но Катя вынуждена была признать, что запала на него. Что он, гад, нравится ей, нравится такой как есть — с этой его самоуверенной улыбочкой, которая бесит, с этими его обескураживающими презентами, от которых вдруг учащается пульс, с этими его бицепсами-трицепсами, которые по словам Натахи вызывают эстетическое удовольствие при созерцании, с этой его неожиданной старательностью, с которой он вешает Кате полочки и выполняет поручения Раздобудько, с этими его пьянящими поцелуями, которые снились сегодня всю ночь. И что, спрашивается, ей со всем этим делать? Она не собиралась заводить никаких отношений. Она собиралась отдохнуть от парней с их враньём и выкрутасами.

— Кать, — в бокс на офисном кресле заехала Натаха с выпученными глазами. — Смотри.

В руках она держала прозрачный подарочный пакетик, перевязанный ленточкой. Крохотный — ровно такой, чтобы вместить три трюфеля.

— На моём столе лежало.

Эти три так аккуратно упакованные конфетки смотрелись почему-то очень трогательно. Гораздо-гораздо трогательнее, чем, к примеру, просто коробка конфет. Коробка — вещь официальная, её дарят на день рождения там, или на восьмое марта. А потом её кладут в холодильник, чтобы распечатать при особом случае — например, когда гости придут. А тут совсем другое. Эти три трюфеля — на раз. Это можно, вот прям сейчас — налить кофе и съесть.

— Нет, ну, что за фокусы?! — Натаха возмутилась, но было видно, что ей приятно. — Что ещё за три трюфеля на Плющихе?!

Она, конечно, догадывалась от кого. И Катя тоже догадывалась и даже знала, чья школа.

Оба диверсанта не заставили себя долго ждать — заявились в бокс с невозмутимыми лицами.

— Девочки, — начал Волконский. — Мы тут четыре билета в кино взяли. Фильм потрясающий. Говорят, зал рыдает. Каждый уважающий себя индивид просто обязан посмотреть.

Катя во время обеденного перерыва уже успела провести с Натахой подготовительную работу. Плюс помогло её ошарашенное после презента состояние. В общем, когда Катерина ответила:

— Хорошо, — подруга просто не успела собраться с мыслями, чтобы что-то возразить.

— Здо́рово, — просияла довольная физиономия Волконского. — Тогда ждём вас у входа в кинотеатр без пятнадцати семь.

Глава 27. Десятибалльный ураган, или Неожиданные посетители

Не зря Волконский считал вчерашний спокойный рабочий день затишьем перед бурей. Так и вышло. Сегодняшний стал даже не бурей — хуже, десятибалльным ураганом. Не то чтобы в офисной жизни что-то шло не так — нет. Просто Раздобудько почему-то решила: отсутствие Обабка означает, что она теперь за старшую. Видимо, не очень доверяла официальному заместителю главы компании. Тому худосочному очкарику, который не так давно умудрился своротить офисную пальму.

Возложив на себя такие высокие полномочия, и без того ответственная Изольда Эммануиловна стала ещё более ответственной и активной. Носилась по офису торпедой, таская за собой Волконского. Проверяла придирчиво, каждый ли винтик в её хозяйстве на своём месте, каждая ли шестерёнка крутится в нужном направлении, и нет ли случайно сбоя в работе отлаженного механизма. И горе тому винтику или шестерёнке, которые имели неосторожность замешкаться. Их ждали громы и молнии. В общем, в гневе Раздобудько страшна.

Больше всего досталось отделу снабжения. Изольда обнаружила, что в конференц-зале иссякает запас бутылочек с водой. А новую партию, о которой она напоминала ещё несколько дней назад, Крыжовников, ответственный за это дело, не заказал. Бедный снабженец краснел и бледнел под её напором и, в конце концов, отрапортовал, что сейчас сам лично на своём горбу доставит воду из ближайшего супермаркета. Вот как умеет работать с персоналом Раздобудько — провинившийся собственноручно назначил себе наказание.

Когда до конца рабочего дня оставалось около часа, Изольда, наконец-то решила устроить пятнадцатиминутный перерыв себе и Волконскому. Но Антон даже не успел кофе налить — Раздобудько материализовалась перед ним, разгорячённая и взбудораженная:

— Срочно за мной — у нас ЧП!!!

Катя с Натахой, конечно, не отказали себе в удовольствии — яблоко было оприходовано сразу, а под конец рабочего дня очередь дошла и до «трёх трюфелей на Плющихе». Наташа уплетала конфеты с довольной физиономией, хотя не переставала при этом высказывать:

— Это вожмутительное бежображие!

Что, собственно, её возмущало: конфеты как таковые, факт их появления на её столе или тот, кто этому поспособствовал, — она не уточняла.

Катя слушала подругу вполуха — взгляд непроизвольно соскальзывал на Волконского, который время от времени появлялся в поле зрения. Сегодня Раздобудько развернула особо активную деятельность и носилась по офису вместе с подопечным, пытаясь устранить любую проблему, ещё до того, как она возникнет. Антон успевал и Изольдины поручения выполнять и мимоходом посылать Катерине многозначительные улыбочки. Что он в них вкладывал, она даже угадывать не хотела — прятала глаза, но уже через секунду ловила себя на том, что снова смотрит на него.

— Кать, тебя внизу, в холле, парень с девушкой спрашивают, — Катерина не заметила, как сбоку к ней подошёл Серёжа, курьер.

— Кто?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Просили тебя позвать.

— Спасибо. Иду.

Катя спускалась на первый этаж, гадая, кто бы это мог быть. Вышла из лифта, просканировала фойе и увидела парочку, примостившуюся на диванчике для посетителей: Валерия и Вениамин. Вот уж кого совершенно не ожидала увидеть.

Сестра тут же бросилась обниматься:

— Катенька, привет! Мы опять проездом. Совсем ненадолго. Через четыре часа самолёт. Хотели предупредить, что заскочим к тебе в офис, звонили, звонили на мобильный — молчок.

— Да, телефон разрядился.

Вчерашний вечер выдался у Кати сумасшедшим и совершенно выбил из колеи. Не сам вечер, конечно, выбил, а Волконский со своими поцелуями. Она забыла поставить мобильный на зарядку и утром сорвалась на работу, даже не проверив, сколько чёрточек светится на значке батареи. В общем, только после обеда обнаружила, что аккумулятор сел.

Сестра утянула на диван и начала возбуждённо рассказывать:

— Кать, мы чего заехали-то — новость у нас. Вениамин сделал мне предложение.

— Ух ты! Поздравляю!

— Вот, — Валерия выставила вперёд левую руку.

На безымянном пальце красовалось кольцо. Катя не сомневалась — очень дорогое. Но Лера, на всякий случай, чтобы быть уверенной, что сестра поняла — это тут не хухры-мухры, шепнула:

— Сиреневое золото и бриллиант.

— Красиво, — заверила Катя.

Она была рада за сестру. Вот, правда — рада. Несмотря на это вечное соревнование, у кого игрушка лучше. Теперь-то Лерка счастлива. Вон как светится! Теперь забудет о глупой детской привычке мериться крутизной.

Только бы пусть они уже шли. Катерина побаивалась, вдруг Волконскому придёт в голову спуститься на первый этаж.

— Мы тебе пригласительный на свадьбу привезли. Вениамин, достань, — скомандовала Лера жениху.

Тот порылся в кейсе и извлёк яркую открытку с цветочками, кольцами и голубями.

— Там всё написано: и дата, и время, и место.

— Спасибо.

— Это на двоих. Тебе и Антону. Он же придёт?

— Ээээ…

— А, кстати, как у вас продвигается? Может, тоже всё идёт к этому, — Лера кивнула на открытку.