Ольга Обская - Босс-обманщик, или Кто кого? (СИ)

— Зачем?

— Кать, не спрашивай.

Он попетлял немного и остановился на какой-то поляне, развернул Катю к себе и начал жадно целовать. Он мечтал об этом весь день. А теперь он ещё и боялся, что после разговора она больше не даст притронуться к себе. Ему нужно запомнить до мельчайших деталей это острое горько-сладкое удовольствие. Запомнить… на всякий случай.

— Кать, — он заставил себя оторваться от её губ. — Садись.

Откуда-то на поляне взялся пенёк. Антон сел рядом, чуть потеснив Катю, хотя в метре имелся ещё один.

— Помнишь, говорил, что был с тобой не совсем честен?

Она кивнула. Он поймал её взгляд. Не будет отпускать его, пока всё не скажет. Антон хотел видеть, что отразится там, в глубине её глаз: боль, разочарование, когда Катя поймёт, что он не тот, за кого себя выдавал, что врал ей насчёт своей должности, как врал когда-то её бывший.

— Кать… на самом деле… я… — слова давались тяжело.

— …генеральный директор столичной компании AISC, Артифишиал Интеллидженс Софтвэар Компании? — помогла ему Катя.

Волконский от удивления чуть с пенька не свалился.

— Так ты, что, уже знаешь???

— Догадалась, — улыбнулась она.

— Как?

— Ну, конспиратор из тебя так себе, — рассмеялась Катя. — Сам подумай: на работу ходишь в китайском ширпотребе, а на пикник надел брендовые вещи, каждая из которых стоит… половину месячной зарплаты помощника офис-менеджера. Обычно люди поступают наоборот. На природу надевают что попроще.

Да. После того, как Обабок вернул Волконскому его сумку, Антон не смог отказать себе в удовольствии облачиться в собственные привычные вещи.

— И ты вот так, по одежде, догадалась? — он всё равно не мог ничего взять в толк.

У него ведь на шмотках не написано, что он гендиректор и какой именно компании.

— Ладно, не буду тебя мучить. Не по одежде, конечно. Вчера я ездила к бабушке на дачу, ну, и она мне все уши прожужжала, какой ты солидный мужчина и какая у тебя солидная компания.

— Бабушка?

— Да. Я-то думала, ты ей какую-то на ходу придуманную аббревиатуру назвал. Кто ж знал, что это ты и не соврал, оказывается.

— Она, что, запомнила?

— Представь. Запомнила и залезла в интернет, чтобы полюбопытствовать, что да как.

— Ну, у тебя и бабушка.

Катя просияла.

— Угу. Ей бы в детективном агентстве работать. Я, кстати, с неё пример взяла. Тоже сегодня утром интернет-сёрфинг устроила. И собственными глазами увидела, что Антон Волконский, прикидывающийся помощником офис-менеджера, на самом деле гендиректор.

Она уже всё знает. Как обухом по голове. С самого утра знала. Даже с вечера, когда с бабушкой поговорила. Но она ведь, кажется, не сердится?

— Кать… — Антон упёрся лбом в её лоб. — Ты меня простишь?

— Знаешь, сначала я рассердилась немного, но потом заявился курьер с воооот таким сердцем. И я решила учесть одно смягчающее обстоятельство. Ты ведь не собирался меня долго обманывать, планировал мне сегодня обо всём рассказать.

— Планировал… Спасибо, Кать, — Антон легонько коснулся виска губами.

Он не верил своему счастью, что прощён.

— Ну, а теперь признавайся, зачем весь этот маскарад был нужен?

— Понимаешь, это было пари с Обабком, — придуманная заранее полуправда давалась легко. — Проиграл ему партию в шахматы. А условие было такое: проигравший неделю работает в офисе победителя на низовой должности.

— Я что-то в этом роде и предполагала. Ну и развлечения у вас с Обабком. Могли бы придумать, как повеселее отпуск провести.

— Нет. Мне сейчас страшно подумать, что было бы укати мы с ним по реке сплавляться или что он там за экстрим планировал? Не будь этого пари, не встретил бы тебя.

Это было абсолютной правдой. Волконскому действительно страшно становилось от мысли, что он мог бы разминуться со своей мисс Горячей Сибирячкой.

— Кать, я влюбился, — он начал покрывать её лицо поцелуями. Поймал губы и долго не отпускал. — Сдвинулся просто.

— Я видела в сети твои фотки с другими девушками, — прошептала она спокойно, без тени упрёка или ревности. Просто как факт.

— Ты веришь, что для меня они перестали существовать?

— Верю, — ответила просто. — Не знаю почему, Антон, но верю тебе. Верю всему, что ты говоришь. Давала себе обещание никогда больше не верить парням, а всё равно верю. Наверно тоже влюбилась…

— Кати нигде нет, — отчиталась Вика Михаилу, обежав полянку для пикника.

Он и сам видел.

— Надо поискать в лесу. Давай, ты в березняк, я в бор, — разделил он зону поиска.

Желание поскорее осуществить задуманное жгло грудь, заставляло действовать. Казалось, будто промедление в несколько минут может кардинально поменять ситуацию, сорвать план и всё испортить.

Чутьё не подвело. Михаил подошёл к полянке, где не так давно разговаривал с Викой, и услышал голоса. Волконский и Метельская. И кажется, этот любитель таскаться за юбками рассказывает своей жертве о пари. Чёрт! Неужели Михаил опоздал. Он замер. Прислушался.

Нет, не всё так плохо! Какую красивую сказочку наплёл бабник. Прямо ангел во плоти. Партия в шахматы. Детский сад.

Михаил тенью метнулся обратно на поляну для пикника. Надо было срочно найти Вику и приступать к операции — брать Метельскую, пока тёпленькая, пока разомлела от этой розовой лапши, что ей Волконский на уши навешал.

Михаилу пришлось чуть побродить по березняку, пока отыскал сообщницу.

— Вика идём. Я нашёл Катю. Она с Волконским на той полянке, где мы с тобой разговаривали. Я его отвлеку, скажу, что его Обабок зовёт. А ты тут же начинай действовать. Подсаживайся к Кате, сумку наизготовку, и, как договаривались, сразу о пари и постели.

Михаил потянул Вику за собой.

— И да. Фотки, которые я тебе дал, показывать не надо.

Что в них толку, если Метельская уже и так их видела в сети?

— Для убедительности лучше скажи, что нечаянно подслушала разговор Обабка с Волконским о пари, — дал Михаил новую установку. — Приври там что-нибудь, как Волконский бахвалился, что ему недели достаточно, чтобы затащить такую, как Катя, в постель.

Требуются аргументы поболезненней, чтобы Метельская поняла — про шахматы это была детсадовская ложь.

— Но я ведь ничего такого не слышала, — попыталась возразить секретарша.

Михаил затормозил. Взял её за плечи, развернул лицом к себе.

— Придётся соврать. И соврать, как можно правдоподобнее, чтобы Метельская поверила. Потому что если она не поверит, знаешь, что будет? Волконский переспит с ней сегодняшней же ночью. Выиграет это пари, получит от Обабка деньги и укатит назад в Москву, оставив Катю страдать. Ты этого хочешь?

— Нет, — вздохнула она.

Волконский снова целовал Катю. Но у этих, сводящих с ума, обжигающих жаждой большего, поцелуев был горьковатый привкус. Катя шептала о доверии. Чёрт! Она сказала, что верит всему, что Антон говорит. А он лжёт! Когда-нибудь правда всё равно всплывёт. Слишком много людей о ней знают. Радослава или Люся могут случайно проговориться, или кто-то подслушает их разговор, или произойдёт что-то ещё.

Антон поступил подло, усыпив Катю полуправдой. Поступил, как тряпка, боящийся отвечать за свои поступки. В конце концов, мужик Волконский или не мужик?

— Кать, — он отстранился. — Прости. Я сказал тебе не всю правду.

Посмотрел на неё. Сердце болезненно сжалось при мысли, что может потерять свою мисс Настоящую Любовь, если расскажет об этом долбанном пари.

Она посерьёзнела, насторожилась — почувствовала, что сейчас произойдёт что-то, что разрушит момент.

— Я сделал одну мерзкую вещь, о которой страшно жалею. Но прежде чем сознаться, хочу сказать кое-что. Может, засчитаешь это как смягчающее обстоятельство? Я говорил, что подвинулся на тебе — это правда. Меня ни к кому ещё так не влекло. Постоянно думаю, как бы добиться большего. Постоянно в голове картины, как ты становишься моей. Постоянно приходится придушивать физиологию. Но дело не только в этом. Не в физиологии. Я, конечно, и раньше увлекался. Но такого никогда не испытывал. Правда. Не думал, что вообще способен на подобные чувства. Мне нравится в тебе всё. Мне хочется быть рядом. Пусть хоть мир перевернётся, пусть случится зомби-апокалипсис, только быть рядом с тобой.

— Антон, я верю, — в её глазах заблестели слёзы. Она уже догадывалась, что сейчас он скажет что-то ужасное.

Ну, Волконский, давай. Прыгай в эту пропасть. Добровольно в чёрную темноту, в неизвестность, в ледяной холод, который поселится в её глазах, как только она узнает правду. Но она должна узнать. Его мисс Доверие заслужила.

— Это пари с Обабком… оно было… на тебя. Мы поспорили, что я смогу увлечь тебя, даже если буду в образе мелкого офисного планктона.

— На… меня? — её глаза распахнулись так широко. Как будто мир померк, стал в сто раз темнее и тусклее и теперь она плохо видит в этой вязкой темноте.

Антон знал, что будет больно ощущать её разочарование, но не думал, что настолько. Внутри работала камнедробительная машина с бензопилой на пару. Его ломало и кромсало в клочья, и он боялся, вдруг Катя испытывает то же. Как же хотелось прижать её к себе, растопить поцелуем замёрзшие в льдинки слезы, но он не смел. Не имел на это право.

— Кать, прости, — покаянно опустил голову.

Она помолчала немного. Не оттого, что хотела его помучить, просто не могла говорить. Он это чувствовал.

— Антон, уйди… Мне нужно время…

— Кать, пари давно аннулировано. Всё, что произошло между нами, совершенно не касается того чёртова спора.

— Я верю… Просто уйди… мне нужно побыть одной…

Волконский поднялся и пошёл прочь. Шаги давались тяжело, будто идёт босиком по битому стеклу. И чем дальше от неё, тем острее боль. Лучше бы она попросила сделать харакири, чем гнала.

Михаил подвёл Вику к полянке. Приложил палец к губам.

— Тс-с.

Было очень тихо. Зловеще тихо. У Вики сердце начало выпрыгивать из груди от этой тишины.

— Удачный момент, — прошептал Михаил, понаблюдав немного через просвет в ветках. — Волконский уже ушёл. Метельская там одна. Иди.

Вика никак не решалась. Ей было жаль Катю. Никогда не испытывала по отношению к ней каких-то особых тёплых чувств. Всегда завидовала симпатичным девчонкам. Но в данной конкретной ситуации зависть куда-то испарилась. Что называется — не родись красивой. Уж лучше быть страшненькой, зато не станешь предметом дешёвого пари.

— Ну? — Михаил залез в сумочку Вики и активировал видеокамеру. — Запись пошла. Вперёд!

Вообще-то, идея с записью разговора на камеру ей не очень-то нравилась. Но ради того, чтобы прищучить этого мерзкого Волконского, который использует девушек как игрушки, Вика готова на шпионский поступок.

Михаил коснулся губами её щеки:

— Удачи.

Вдохновлённая поцелуем, она решительно вышла на полянку. Катя сидела на пеньке какая-то индифферентная. Даже не сразу заметила приближающуюся Вику.

— Хорошо, что ты тут одна, мне надо поговорить, — сразу перешла к делу Виктория, как учил Михаил.

— Не сейчас, — мотнула Катя головой.

— Это важно, — Вика села на соседний пенёк.

— Вик, не сейчас.

— Потом может быть поздно.

Вика немножко завелась. Хочет сделать добро, а Катька ещё и сопротивляется, смотрит, как на врага народа. Раздражение помогло сказать фразу, на которую в другой ситуации наверно долго бы решалась.

— В общем, Кать, тут такое дело. Ты только не расстраивайся — прими мужественно. Мне случайно стало известно, что Волконский заключил с Обабком пари на тебя. Что затащит в постель.

— Я знаю, — бесцветно ответила Катя.

— Как знаешь? Откуда?

— Волконский рассказал.

— Что, прям сам сознался?

Вика была ошарашена.

— Ты поэтому такая расстроенная была, да? Он только что тебе это сказал?

Теперь понятно, почему Катя такая убитая сидела. Вот так крутился возле тебя парень. крутился, а потом — бац, и сознаётся, что это он на спор. Сердце заныло, так стало жаль Катьку. Вика сама от себя не ожидала, что так расстроится из-за Метельской. Катя, она такая улыбчивая обычно, добрая, а тут сидит серая, как застиранное полотно.