Оксана Алексеева - Боссов сын, или Я принимаю бой!

Я развивать эту тему не хотела, как и обсуждать отношения наших родителей. Помнила, как Олег упомянул серьезный приступ Стаса как раз по этому поводу, потому не собиралась ему вообще каким-то образом в подобном диалоге помогать. В любом случае мне невообразимым образом пришлось бы извиняться за чужие поступки, а это в корне неверно. Но он свернул тему сам:

– В общем, сделай все возможное, чтобы тебя не выгнали со съемной квартиры. А если выгонят, то ни за что не переезжай в стан врага. Уж лучше к нам – дом большой, тебя даже не заметим.

– Что?! – я едва не расхохоталась.

– Ну да. Или с тобой что-нибудь снимем. Давно хотел в городе жить и не добираться издалека на работу. О, точно. Обещай, что рассмотришь любые варианты, кроме возвращения к Нине Александровне.

– Обещаю, обещаю.

– Ты как-то несерьезно это обещаешь. Давай еще раз, я очень за твою преданность переживаю.

Повезло, что мы подошли к стоянке, и это избавило меня от необходимости продолжать бредовый разговор.

Машину забрали, Стас заплатил за простой с надбавкой, чтобы не ругались. Сообщил, что отгонит черную, а потом будет вынужден вернуться за красной, которая осталась возле моего подъезда. Я развела руками – мне-то какая разница? Но до дома прокатиться по пути согласилась.

Вот только перед тем, как уйти наконец-то домой и выспаться, услышала:

– Полин, а может, завтра на свидание сгоняем?

Я так и застыла, держась за ручку приоткрытой двери. С большим трудом уловила подтекст:

– Ты снова узнал, где будет ужинать Жильцов? Нет уж, Стас, мы ему даже аппетит не испортим.

– Нет. Просто завтра суббота, а ты мне уже пятничный вечер испортила, так почему бы не испортить субботний? Идем. Мы же временно на одной стороне, а я умею быть милым с напарниками.

Я долго смотрела на его лицо, ища признаки иронии, но так их и не нашла. А спать хотелось ужасно.

– Мы сотрудничаем, Стас, но хотелось бы сотрудничать только по делу. Спокойной ночи! В смысле, когда ты весь свой автопарк отсюда домой перегонишь, – спокойной ночи.

И вышла. Приняла душ, улеглась в кровать, но, несмотря на усталость, долго не могла уснуть, придумывая еще какие-нибудь варианты мести «Рек-про». Все, что мы делаем, – мелочи. Но их делать нужно – для меня самой. Чем бы не разрешилось, я все равно буду гордиться, что не сидела сложа руки. Это даже плохо, что мы весь отдел, до сих пор заметно погруженный в апатию, не задействовали, – оказалось, что в процессе любых телодвижений апатия проходит. Путь активных и сильных, а среди нас все такие. Правда, не все настолько отшибленные, как мы со Стасом, потому никого больше и не привлекаем…

Я уж было погрузилась в дрему, когда ночную тишину взрезал звук клаксона. Идиоты какие-нибудь пьяные гоняют. Но сразу следом раздался крик:

– Полька, а пошли завтра на свидание. Суббота же!

Лежала, смотрела в темный потолок и не могла поверить в происходящее. Еще два гудка, и снова примерно тот же крик. Сосед с балкона завопил:

– А ну не шуми! Полина, объясни своему ухажеру!

Этого мужчину я хорошо знаю, всегда здороваюсь с ним, потому он и говорит пока по-человечески. А вот бабуля этажом ниже не так дружественно настроена:

– Сдают квартиры оголтелой молодежи, а нам потом страдать!

И на фоне недавнего абсурда меня осенило – вот и первый в моей истории повод, чтобы хозяйка разозлилась. Любой из недовольных ей позвонит, и отправлюсь я на поиски новой аренды. И я еще попыталась Стаса понять, а он мою ситуацию решил использовать поводом для очередной мести?! Показал, что рано я расслабилась?! Нет, если бы не было у него больного сердца, я бы его придушила!

Натянула первый попавшийся свитер и штаны, вылетела на улицу. Зашептала, но получилось пронзительно громко:

– Что ты делаешь, утырок?! Мы же временно на одной стороне!

– Да я вот, за второй машиной на такси вернулся. И не стал к тебе подниматься – не хотел тревожить. Вдруг ты уже спишь?

Очередное издевательство. Да когда ж это закончится? Я сбавила тон, чтобы хотя бы бабуля с нижнего этажа не расслышала:

– Ты хочешь, чтобы меня отсюда выгнали? Зачем тебе это?

– Да нет, просто показал, насколько ты здесь на птичьих правах.

– Я и без тебя это знала, дебил ты избалованный! Для тебя чужая жизнь – игрушка?

– Для меня и собственная – не самая серьезная штука.

От этой фразы я окончательно остыла и вспомнила, на что настраивалась: поправить его приоритеты, поставить голову на место, сбить с того пути, в котором он пер бесцельно, не замечая, что под гусеницами его танка постоянно оказываюсь я. Стас решил, что ответа не дождется, потому предложил снова:

– Идем завтра гулять? Еще какие-нибудь стратегии изобретем, если ничего интереснее не придумаем. Или я могу тут шуметь до тех пор, пока тебя всем многоквартирником в последний путь к Стрельцовым не отправят.

– Это шантаж? Стас, ты зовешь меня гулять шантажом? – прозвучало довольно ровно. – Я вообще не понимаю ни твою цель, ни твои методы.

Он вдруг отступил резко и уставился в сторону, заявил с какой-то обреченностью:

– А тебе не приходило в голову, что я не знаю, как иначе? Представления не имею, как развернуть колею, которая у нас с института тянется? Приехал – думал, столько времени прошло, мы с тобой как минимум могли бы начать с нормальной ноты, но ты тут же боевую стойку приняла. И я по инерции. Ты когда-нибудь пыталась в одиночку изменить инерцию, Полин? Вот как получится – мне сообщи способ. Мы с тобой даже общаться как люди не можем, сначала орем или делаем и совсем не думаем, все на эмоциях, на той самой инерции. Я тебя сегодня позвал – ноль реакции, потому что реакция мозгом твоим не предусмотрена. Твое внимание и хоть какую-то серьезность я могу получить одним способом – заставить против кого-то воевать: мочить «Рек-про» или самому устроить шоу, на которое у тебя включится агрессия. Вот тогда я есть, тогда я заметный.

Сказанное меня поразило до глубины души. Это он выкрутасами моей помощи просил? Но я его и раньше особо умным не считала. Сейчас же ответить другого не могла:

– Так ты зовешь меня для того, чтобы ноту изменить и попробовать нормально общаться? Хорошо, попытаемся. Завтра идем гулять, позвони за полчаса.

– Серьезно? – он не поверил, поскольку я и сама не вполне верила в происходящее.

– Вполне. И не раньше двух. Я намерена отсыпаться до обеда. Ты нормально доберешься?

– А это что? Забота? – он прищурился с настоящим недоверием.

– Она самая. Мы же теперь приятелей начнем из себя строить, так почему бы мне для начала по-дружески не удостовериться, что ты будешь в порядке? Скинь сообщение, когда доедешь, с этого и начнем новый этап.

– А это что еще за надзирательская интонация? Ты о чем-то знаешь, Полина?

– О том, что ты инфантильный подросток, не собирающийся взрослеть? Безусловно. До завтра, Стас.

Он все-таки дождался, когда я исчезну в подъезде. Но выглянув из окна, я уже красной машины не увидела.

Сообщение от него все-таки пришло:

«Checkpoint, контроллерша, я доехал. Теперь спи, если до сих пор не!»

Я ответила, хотя могла этого не делать:

«Сидела и ждала, мой новый заклятый дружок. Слушай, меня кое-что смущает. Я согласна с тем, что давно пора менять ту самую инерцию, хватит уже скандалить по любой мелочи и веселить зрителей. Вряд ли мы станем близкими друзьями, но определенно можем научиться разговаривать как взрослые люди. Но ты назвал эту миротворческую вылазку свиданием!»

Сообщение от него пришло через несколько минут:

«Оговорился!»

«Трижды?»

«Я сейчас снова приеду, если ты продолжишь мешать мне спать!»

«Мне просто нужно определиться, а я никогда тебя не понимала…»

Ответ не появлялся довольно долго, я уж было подумала, что на этом конец. Но телефон снова просигналил:

«Дело в терминах, Полина? Я не мог позвать тебя на свидание, у тебя же есть Ванечка, а у меня Машенька… тьфу ты, черт, Весточка. Так что не принимай близко к сердцу и ослабь бдительность. Никаких свиданий, только миротворческие вылазки!»

Про Ванечку-то я вообще забыла. Его не помешало бы вспомнить сразу, как только Стас в первый раз обмолвился о свидании! Как же хорошо, что он не забыл. Завершила бурную ночь коротким:

«Ок».

И все равно я немного беспокоилась, хотя и не собиралась отказываться от сближения – оно подходило тому, на что я нацеливалась сама. Может быть такое, что Стасу нужна поддержка в моем лице? А врагов у него, кроме меня, и не имеется. В принципе, некоторые фразы или поступки на это намекали, но другие напрочь перечеркивали. Я решила пока не зацикливаться – определюсь по ситуации. Я бы и на эти шаги не согласилась, не подкинь Олег информации. Для того и подкидывал, теперь это стало очевидно.

Наряжаться не стала, незачем. Вышла к Стасу после телефонного звонка, он вынырнул из машины и без приветствий поинтересовался:

– Кафе или кино?

– Парк, – выбрала я. – Очень тепло для прогулок и не так двусмысленно.

– А, я понял. Но если переживаешь, что нас застукают вместе, клятвенно обещаю броситься наперерез и орать о взаимной ненависти!

– Вот и славно. Потому что я по привычке буду орать то же самое. Сначала сами перестроимся, а уж потом будем перестраивать других.

До центрального парка мы пошли пешком – от дома не так уж далеко. Молчание затянулось и начало давить, потому я разбавила тишину:

– По поводу «Рек-про», Стас. Ты ведь не думаешь, что кто-то прямо из типографии станет звонить Жильцову или на складе обсуждать вслух о том, чем еще можно насолить фирме?

– Стоп, – он прервал резко. – «Рек-про» откладывается до понедельника, до тех пор все равно ничего предпринять не сможем. Мы уже выяснили, что при этой теме можем не бросаться друг на друга, потому ее и нет смысла затрагивать – так мы ничего не добьемся, если собираемся наладить нормальные отношения.

Я почти присвистнула от его предложения. А о чем нам разговаривать еще? Он в буквальном смысле удалил единственный пункт программы, который нас объединял! Прошлое вспоминать? Так раздеремся еще до парка. Будущее обсуждать? Еще не хватало – ему свои мечты озвучивать. Работу в рекламном отделе? Так он ни черта не смыслит в этой работе, разговор получится очень коротким. Личную жизнь? Так она у меня полностью придуманная, как-то сама желанием не горю углубляться. Выбрала самое нейтральное:

– Знаешь, зачем я на дзюдо записалась? Хотела научиться драться, а это была ближайшая секция.

– А драться ты хотела научиться именно со мной? – Стас сразу понял намек. – Представляю, как бы это выглядело: я тебя провоцирую на очередную вспышку, ты меня берешь в захват и бросаешь на пол, после чего я преспокойно кричу о сексуальных домогательствах прямо в офисе.

Я вздохнула, признавая полную естественность подобной картины:

– Вот только потому ты еще и не оказался на полу прямо в офисе, я думала о том же. Но скажу честно – мне нравится заниматься, хотя и мало что получается. Другие люди, другая обстановка и другие задачи – я будто оказываюсь в ином мире, где заново должна чего-то достигать. Моя напарница в спаррингах младше на несколько лет, но умеет намного больше – и когда мне удалось впервые провести удачный прием, возникло то же чувство, какое принесла первая полученная пятерка в институте или первая похвала Евгения Михайловича, когда я только устроилась в отдел.

Показалось, что Стас посмотрел на мой профиль с интересом, но когда я скосила глаза, он уже снова глядел вперед.

– Наверное, понимаю. А еще понимаю, что с твоим характером ты не угомонишься, пока не займешь первое место хотя бы в каком-нибудь внутреннем состязании или не увидишь в глазах своей напарницы страх, когда ты к ней подходишь. Твой перфекционизм пугает всех, кто с тобой достаточно близко знаком.

– Эй! – я воскликнула, но пока без раздражения. – Если ты намерен продолжать меня подкалывать, то нам лучше даже не пытаться!

– Это не подколка, а констатация факта, – он ответил без напряжения и чувства вины. – В моих шутках часто звучали факты, ты просто раньше не замечала.

– Сам-то! Лучше уж быть перфекционистом, как я, чем ни к чему не стремиться, как ты! Вот расскажи, чего тебе хочется добиться? Нет-нет, и ни слова про уничтожение «Рек-про», раз мы убрали их из перечня разрешенных тем!

Вот так я сама и перевела разговор на обсуждение будущего. Мое-то будущее понятно, но ему бы со своим определиться – когда появятся мечты и цели, когда его действительно что-то заинтересует на годы вперед, то это и будет тем самым смыслом, больше не позволяющим болтаться как кое-что в проруби.