Тот вечер запомнился не утраченным Виталей, с которым больше романтических моментов не случалось, а знаменательным финалом, сродни салюту в конце праздника. Я все же выпила залпом стакан пива и залепила Стасу пощечину. Он ухватил меня за горло, но нас растащили и объявили вечеринку законченной – раз последняя вузовская заучка человеческий облик потеряла, то остальным уж точно пора баиньки.

Для меня навеки он стал мерзавцем, портящим другим жизнь хохмы ради. Я для него как была, так и продолжала оставаться высокомерной дочкой деканши, выскочкой из бедноты и способной похвастаться только дипломированной родословной. И это было только началом наших бурных отношений, а впереди ждал еще год в одном институте. Ярких эпизодов накопилось несколько, хотя я не путаюсь, когда расставляю их по степени отвратительности. После Стас Стрельцов уехал учиться за границу – я посчитала, что он просто проиграл в нашей войне. Вполне допускаю мысль, что его отец решил, что раз старший сын учился за границей, то и младшему не помешает, чем бы он в будущем ни собирался заниматься, а моя ненависть вовсе ни при чем. Без Стаса институт стал тише и спокойнее, а о баталиях я на старших курсах и думать забыла.

Ничего странного, что лучшую выпускницу факультета принял в свою фирму Борис Игнатьевич, работать на которого оказалось не только выгодно, но и по-человечески приятно. С Олегом Борисовичем, его старшим сыном, замом по финансам и нашим будущим директором, у меня тоже сложились уважительные и теплые отношения. И так все хорошо шло, что я забыла известную пословицу «В семье не без урода».

И вот стоит он передо мной. В моем же отделе. По возвращении зачем-то соблаговолил устроиться именно сюда, будто во всем мире ему больше места не нашлось. Стоит и смотрит, черт улыбчивый. Чует мое сердце и не подводит внимательный взгляд на хищный белозубый оскал, теперь Стас поднаторел, заматерел, но неприязни ко мне не растерял. Что ж, я тоже поднаторела и вполне способна превратить студенческие свистопляски в боевые действия другого масштаба.

Глава 2. Война без обеденных перерывов

Самый худший эпизод, произошедший на втором курсе, я никогда тщательно не осмысливала, хотя о беспринципности Стаса он свидетельствовал лучше всего остального. Странно ли, что до его отчаливания из института моя личная жизнь никак не складывалась? Я ему мстила с тем азартом, на который способна только дочь декана и круглая отличница, не рискующая отчислением…

Из ностальгии меня выдернул начальник отдела:

– Полина, сделай одолжение, чуть позже познакомь Станислава с нашими последними проектами. Борис Игнатьевич просил о полном погружении его сына в работу, а к тебе обращаюсь по одной причине: не знаю никого, кто так же аккуратно, тактично и спокойно справится с этой задачей. Не затруднит?

– Не затруднит, Евгений Михайлович.

Меня попросили бы, даже если бы мы со Стасом впервые виделись, а я самая молодая сотрудница отдела! Евгений Михайлович не раскидывается похвалами на ровном месте, под каждым его словом лежит ежедневное наблюдение и оценка результатов. Когда-нибудь он отправится на пенсию, понадобится новый руководитель, и – кто знает? – вспомнится ли тогда, что я самая молодая сотрудница отдела? Но я заметила, как воодушевленно недавно расспрашивал Стас Евгения Михайловича о семье и здоровье – они, вероятно, неплохо друг друга знали. Но сразу стало понятно, что вражина мой закадычный метит туда же, не просто же так вылизывает приличествующие места будущему пенсионеру. Но это не испугало – сына Борис Игнатьевич наверняка любит, но вряд ли до такой степени, чтобы доверять дело всей жизни избалованному отпрыску, а не лучшим по эффективности сотрудникам.

Упырю даже стол выделили, и откуда только притащили? Почти весь первый день он потратил на знакомства с теми, с кем не был знаком, и пролистывание папок по завершенным проектам. Я предоставила ему возможность вволю поочаровывать девушек, а когда все разошлись по делам или уткнулись в свои мониторы, подошла.

– Меня обязали тебя курировать на первых порах. Можешь называть меня по имени-отчеству, не обижусь.

– Ты вообще не слишком обидчивая, Полька Луговая, мне ли не знать. – Стас отвлекся от просмотра документов. – Сделай-ка кофе нам обоим, и приступим.

Я осклабилась. Никто ведь и не ждал, что будет просто?

– Стасик, – я вывернула и его имя пообиднее. – Неужели Борис Игнатьевич не смог выделить тебе кабинет?

– На другом конце города? – он сразу понял ход моих мыслей.

– Желательно на другом конце южного полушария. Но я серьезно спрашиваю.

Стас будто удивился:

– А зачем мне отдельный кабинет, если я устроился на стажировку? Я в изоляции учиться должен? Кстати, ты замуж-то не выскочила? Поздравить хотел! Начать, как говорится, с дружеской ноты.

– Не выскочила, – я говорила с ним тем же тоном расслабленного презрения.

– Странно. Ты же выскочка, вот я и предположил, что хотя бы замуж.

– У меня была куча направлений, куда выскакивать. Я выбрала пока не замуж.

– Сочувствую, но не удивлен. Таких раньше в монахини стригли или на костер отправляли.

– Ага, мужики всегда боялись умных женщин – исторический факт, – согласилась я.

– И во все времена это называлось занудством, а не умом. Но ты не переживай – карьера круче личной жизни. Хотя откуда зануде знать о личной жизни?

– Мне двадцать три, Стас, какое замужество? – Я даже рассмеялась, так нелепо звучали его наезды. – А то ты меня не знаешь – учеба, работа. Теперь вот, карьера.

– Знаю. Знаю, как расходишься, если твои комплексы случайно зацепить. Ничуть не изменилась, будто я тебя и не покидал.

Я вскинула очи к потолку и протяжно выдохнула. Следующий мой взгляд на отморозка сопровождался улыбкой:

– Да нет, изменилась, и лучше тебе не представлять, в какую сторону, дорогой. В общем, давай уже к делам. Идем к моему компьютеру, покажу тебе последний проект. Кстати, ты какое образование-то получал, а то нам, может, переводчик потребуется?

– Финансово-экономическое-нервомотательное, – ответил он. – Хотя бы последнюю специализацию ты должна оценить.

Я удивилась и обрадовалась одновременно. Обернулась немного – убедиться, что шагает за мной, и не сдержала любопытства:

– Тогда какого лешего твои лыжи делают в нашем отделе – месте рождения лучших в стране рекламных плакатов и каталогов? Шел бы минимум в видео, там клоуны ценятся.

– Тебе же объяснили – для практики. Когда-нибудь отец отойдет от дел, Олега поставит на свое место, а меня, если только захочу, финдиректором. Но я, если честно, всегда мечтал что-нибудь свое организовать – такая свобода действий позволительна младшим наследникам. Связи есть, стартовый капитал есть, харизма и поддержка есть, – умри от зависти. Но не помешает для начала простым работягой притвориться.

– Притворяйся, притворяйся, – разрешила я. Умирать от зависти не собиралась, зато отметила, что в начальники моего отдела он в будущем и не метит. Поторчит тут немного для красоты и отчалит. Неплохо бы его в этом решении немного ускорить.

Видела, что он ничего не понимает, когда я объясняла и тыкала пальцем в монитор:

– Это новый каталог. Заказчик крупный и придирчивый. Смысл в том, чтобы улучшить дизайн, но оставить привычное для клиентуры оформление. Даже шрифты должны гармонировать с логотипами. Слушай, Стас, может, тебе в цифрах лучше покопаться? – я его даже пожалела. – Ну какие тебе шрифты, с твоим-то чувством прекрасного? А цифры хотя бы не будут приводить в такой ступор – ну, при условии, конечно, что ты финансово-экономическое образование сам получал хотя бы отчасти, а не девочек в студгородке клеил, пока тебе отец диплом проплачивал.

– Клеил, клеил, – покорно согласился он. – Ты продолжай, а я постараюсь в обморок не упасть. А почему здесь шрифты другие, или ты мне специально заливаешь, чтобы запутать?

Я объясняла, но так, чтобы несведущий в тонкостях рекламы человек так и остался несведущим. Незачем мне его навыки прокачивать. Папа один диплом купил сыночку и второй купит, и еще десять, если понадобится. Но знания приобретаются другим способом. Я еще и издевалась, вопрошая устало:

– Ну, теперь понятно?

– Угу, – бурчал он неуверенно. – А что насчет кофе?

– Запросто!

Я сходила к кофемашине и вернулась через десять минут, принеся чашку только себе. Отпила и довольно зажмурилась, изображая, что вкуснее у меня во рту ничего не бывало. На выжидающий взгляд ответила:

– Тебе тут секретарш нет, работяга. Объяснить, как пользоваться кофемашиной, или ты даже это знание не потянешь?

Стас поморщился, встал, а потом выхватил у меня кружку и щедро отхлебнул. Я упустила только от неожиданности. Увернулся от моей попытки забрать кофе и спешно направился к своему столу, как будто так и надо. Пришлось смириться, но обозначить свои позиции:

– Эй, тут у каждого сотрудника своя кружка! Так уж и быть – выпивай, потом тщательно вымой и отдай. Объяснить, как посуду мыть? А завтра свою принесешь, если завтра все еще будешь гореть желанием стажироваться!

Стас разглядел смешную собаку на боку тары и задумчиво закивал, как если бы по картинке мог определить собственника, но ничего не ответил. Зато кофе пил с тем же удовольствием, которое недавно изображала я, и явно не спешил. Мне теперь еще и за кружку воевать?

Я устало опустилась на стул перед монитором и замерла. Задергала мышкой, с каждой секундой впадая во все больший ужас. Слова вылетели тихо, недоуменным стоном, но Стас расслышал:

– А… где… каталог? Это… что еще за экран…

– Полина, – он обратился ко мне вежливо, что уже ничего хорошего не означало. – У тебя на компьютере, похоже, вирус был. Я запустил откат системы. Но не волнуйся, это недолго, если жесткий диск не перегружен. Зато потом компьютер станет как новенький – заводские настройки переоценить невозможно.

– Откат… к заводским… А… а… каталог?

– Накидаешь снова, специалист высочайшего уровня! – подбодрили и похвалили меня ехидно.

Окошко с бегающей загрузкой вытравливало из груди весь воздух. Я даже на пульсацию в висках внимания не обратила, так было важно снова начать дышать. Зато, как только это удалось, взлетела в воздух и кинулась к нему.

– Мерзавец! – завопила в полную глотку.

Стол мне не помешал, я перевалилась через него и схватила ублюдка за грудки, таща вверх. Он даже кружку мою из рук не выпустил, оттопырил руку с ней чуть в сторону и пока не испугался. Но две девушки, до сих пор с понимающими улыбками наблюдавшие за нашими ленивыми перепалками, вскочили на ноги, не зная, то ли разнимать, то ли бежать за охраной. А я остановиться не могла:

– Гнида избалованная! Ты хоть знаешь, сколько дней я убила на этот проект?! Тебе рассказать? Человеку, который вообще сам ничего не умеет делать?!

– Почему же не умею? – Гаденыш еще и улыбался. – Откат системы до заводских настроек умею.

– Урод! Сукин сын!

– Борисов сын, – поправил он.

А я трясла его и орала, перейдя уже на маты. И как раз на вершине русской эпической словесности позади раздался голос:

– Полина! Ты что здесь устраиваешь?!

Я нехотя отпустила так удачно зажатую под горлом Стаса рубашку, обернулась и стушевалась под взглядом начальника отдела. Евгений Михайлович недоуменно качал головой и, впервые за всю мою работу в отделе, отчитывал с настоящим осуждением:

– Я тебя считал профессионалом, Полина! Это, по-твоему, и есть деловая этика? Истеричка ты, а не профессионал! Или я не предупреждал, что личные качества являются обязательным условием, чтобы работать здесь?!

– Евгений Михайлович… – я попыталась оправдаться, но не знала чем. А в его словах явно расслышала даже угрозу увольнения – вот уж точно не ожидала, что Стас победит в первый же день. Игра на вылет закончилась не в мою пользу…

Стас обошел стол и наклонился ко мне. Шепнул как ни в чем не бывало:

– Все файлы после отката сохраняются. Странно о такой мелочи не знать главной заучке. – Он повысил тон и обратился к шефу: – Евгений Михайлович, ничего страшного не произошло. Мы с Полиной в институте были очень близки. Неудивительно, что она не смогла мне простить трехлетней разлуки. Считайте предсказуемым всплеском эмоций, но мы будем над этим работать.

– Ну… – Евгений Михайлович немного успокоился – он, вероятно, больше всего переживал, что о конфликте узнает гендиректор, но раз Стас не держит зла, то и проблем не последует. Однако перевел взгляд на меня и закончил строго: – Чтобы подобного я больше не видел, Полина!

– Конечно, Евгений Михайлович!

Как только мы снова остались наедине, я уточнила, не глядя на утырка: