Амелия Грей - Брачная ночь с графом

Наконец, оторвавшись от ее губ, Адам принялся осыпать поцелуями ее шею, прокладывая влажную дорожку все ниже. У впадинки возле горла он лизнул ее кожу, упиваясь чудесным ароматом, затем двинулся дальше, к ложбинке между грудями. Кэтрин тихо застонала и выгнула спину, облегчая ему доступ к ее шее и груди.

Воспользовавшись столь горячим откликом, Адам скользнул пальцами в вырез ее платья и принялся ласкать нежные выпуклости грудей. Он действовал медленно и осторожно, давая девушке время привыкнуть к этим новым для нее ласкам – или же сказать «нет». Но Кэтрин не воспротивилась и снова застонала, как бы давая понять, что и это ей очень даже по душе. А потом его ладонь задержалась на ее груди, а пальцы, отыскав сосок, стали легонько теребить его. Нежный бутон тотчас отвердел под его ласками, и по телу девушки пробежала дрожь. Из горла же ее вновь вырвался стон, но на сей раз – более громкий. А Адам все ласкал и ласкал ее, стараясь не думать о том, как нестерпимо ему хотелось заняться любовью с этой очаровательной женщиной, которую он по-настоящему хотел. Да-да, по-настоящему!

Тут губы его снова двинулись вверх и вернулись к ее губам. Она тотчас же принялась его целовать и теперь уже действовала как опытная любовница. Было ясно, что их взаимное влечение все возрастало, и Адам, не в силах сдержаться, снова прижал девушку к двери, уткнувшись отвердевшей плотью в средоточие ее женственности. И в тот же миг обжигающая волна жара прокатилась по его жилам.

У Кэтрин же перехватило дыхание, но она не оттолкнула его. И тогда Адам, по-прежнему осыпая ее поцелуями, осторожно просунул руку между ее спиной и дверью и обхватил ладонью ягодицы девушки, еще крепче прижимая ее к своей пульсирующей возбужденной плоти.

Она содрогнулась всем телом – и тут же подалась бедрами ему навстречу, как бы отдавая себя. Жар опалил его чресла, и его захлестнуло жгучее желание. Адам знал, что хотел эту девушку с первой же минуты – как только увидел, но он никак не ожидал, что будет желать ее так отчаянно. Стремление овладеть ею сжигало его изнутри, и он, хрипло застонав, прошептал:

– О, Кэтрин, вы не представляете, что делаете со мной…

– Надеюсь, то же самое, что вы делаете со мной, – ответила она, задыхаясь.

– Знать, что вы чувствуете то же, что и я, – о, самое сильное возбуждающее средство.

– Мои чувства в смятении, тело дрожит, и мне кажется, будто кожа моя плавится, – прошептала Кэтрин, глухо застонав.

Адам улыбнулся и снова ее поцеловал, приближая крах своей выдержки, – желание овладеть ею стало почти невыносимым. Да, он безумно хотел ее, а она – его. Резким движением Адам задрал юбку Кэтрин и приподнял ее больную ногу. В следующее мгновение он почувствовал, как ладонь коснулась ее обнаженного бедра между чулком и панталонами, и его естество еще больше отвердело. Подняв ногу девушки еще выше, он скользнул рукой к упругим ягодицам и, крепко прижав Кэтрин к своей болезненно пульсирующей плоти, снова овладел ее губами.

Все тело его напряглось – и замерло в сладостном блаженстве. И чувство это было таким всесильным, таким опьяняющим, что Адам забыл весь свой страх перед тем, что вот-вот могло случиться. Сгорая от желания, он немного передвинул ладонь и коснулся пальцами средоточия ее женственности.

Кэтрин снова застонала; грудь высоко вздымалась и опадала, а тело сотрясала дрожь. Адам тоже дрожал. Они оба были крайне возбуждены.

Однако здравый смысл все же возобладал, и Адам понял, что должен остановиться, пока не поздно. А если он не сумеет остановиться… О, тогда обратно пути не будет. Да, если он сейчас овладеет этой девушкой, то ему придется жениться на ней, не так ли?

Даже в дни своей буйной юности Адам всегда оставался человеком чести и никогда не губил девственниц. Так что же – жениться на Кэтрин? Он чувствовал, что навеки стал ее пленником и вполне мог бы на ней жениться, однако же… Увы, он не мог допустить, чтобы она забеременела.

Медленно и мучительно, с огромным трудом Адам заставил себя отстраниться от Кэтрин. Сделав глубокий судорожный вдох, он прижался лбом к ее плечу. Он понимал, что должен во что бы то ни стало сдержаться, как бы отчаянно он ни желал ее. Но тело требовало дать себе волю – и наплевать на последствия.

– Адам, нет, не останавливайтесь, – прошептала она ему в ухо, стараясь снова к нему прижаться. – Адам, что же вы?..

Он тяжело вздохнул и пробормотал в ответ:

– Я пришел сюда не для того, чтобы соблазнять вас.

– Да, знаю. Но я вовсе не боюсь… того, что мы делаем.

Она готова была отдаться ему, и это делало его желание еще более неуправляемым. Адам пристально посмотрел ей в глаза и проговорил:

– Зато я боюсь.

– Но почему? – удивилась девушка.

Граф молчал. Он не мог ответить на этот вопрос.

Она продолжала поглаживать его спину и плечи; ее глаза затуманились от страсти.

– Адам, пожалуйста, продолжайте…

Ему очень нравилось, как она произносила его имя – произносила с нежностью и в то же время со страстью в голосе. Впрочем, он почти сразу же понял, что эта девушка – страстная от природы, и ему отчаянно хотелось научить ее всем способам, которыми мужчина и женщина могли доставить друг другу удовольствие. Но какой бы соблазнительной она ни была, он не мог сделать ее своей. Мысль о том, что Кэтрин забеременеет от него, пугала его до ужаса.

– Дорогая, поверьте, дело вовсе не в том, что я не хочу закончить то, что начал, я просто…

– У меня нет и тени сомнений в этом, – перебила она.

Адам вздохнул и прошептал:

– Зато у меня сомнений более чем достаточно.

– Тогда отбросьте их, – решительно заявила Кэтрин. – Я хочу этого, и я готова.

Но он-то не был готов. Слишком велика была опасность для нее.

Адам нисколько не сомневался: она имела в виду именно то, что говорила. И ему было мучительно больно разочаровывать ее. Кэтрин жаждала полного удовлетворения, обещанного ей его страстными поцелуями и ласками, – а он этого обещания не выполнил, что отчасти задевало его мужскую гордость.

Адам проклинал свой страх, но он, этот страх, был слишком силен.

Он прекрасно понимал: Кэтрин, возбужденная его ласками, страстно жаждала завершения. И ему ужасно хотелось того же, ведь человеческую природу трудно побороть. Но все же он, сделав над собой усилие, отчетливо проговорил:

– Нет, Кэтрин, я не могу так поступить с вами.

Она тяжко вздохнула, однако промолчала. Тоже вздохнув, Адам отступил на шаг.

Какое-то время они смотрели друг на друга (девушка стояла молча, привалившись к двери, позволявшей ей держаться на ногах). Наконец, Адам нагнулся и поднял с пола ее накидку, которую тут же накинул ей на плечи и закрепил. А Кэтрин теперь наблюдала за его руками – граф поправлял на ней шляпку, сбившуюся на сторону, и завязывал ленты под подбородком. Казалось, девушка пребывала в глубокой задумчивости, но о чем же она думала?

– Я не оправдала ваших ожиданий? – спросила она наконец.

– Что?.. – удивился граф. – С чего вы взяли?.. Нет, конечно же, нет.

– Тогда почему вы отстранились от меня?

– Я должен был это сделать. – Адам нахмурился. – Это не имеет к вам никакого отношения, Кэтрин. Я уверен, вы почувствовали, что очень нужны мне, что я отчаянно хочу вас.

– И все же вы оттолкнули меня.

– Нет! – с горячностью возразил Адам. – Я не оттолкнул вас. Поверьте, мне было чрезвычайно трудно покинуть ваши объятия. Но ведь я уже говорил вам, что приехал в Лондон не затем, чтобы искать себе жену.

– Я не просила вас жениться на мне.

Он невесело рассмеялся.

– Вот и хорошо, что не просили.

– Я знаю, как преданно вы любили свою жену, – продолжала девушка. – И знаю, что я никогда не смогу занять ее место.

– Энни?.. – Адаму стыдно было признаться даже себе самому, что, с тех пор как он повстречал Кэтрин, ему редко вспоминались чувства, которые он когда-то испытывал к своей супруге. – То, что я не овладел вами прямо сейчас… это никак не связано с нею, – пробормотал граф со вздохом. – Но я твердо решил: как только закончу свои дела здесь, в Лондоне, тотчас же уеду.

Она молча смотрела ему в глаза. Наконец, спросила:

– И когда же это произойдет?

– Скоро.

– Тогда вам лучше приступить к делу, Адам, если вы, конечно, все еще собираетесь научить меня танцевать до вашего отъезда. То есть… если вы по-прежнему уверены, что сможете это сделать.

Взгляд ее был ясным, твердым и решительным, а голос – ледяным. Но Адам не придал этому значения – после того, что только что произошло между ними, он заслуживал более сурового наказания, чем ее гнев.

– Это вызов, Кэтрин?

Она дернула за палец своей шерстяной перчатки и стянула ее с руки. Затем проделала то же самое со второй перчаткой. После чего, сложив их вместе, бросила их на пол к его ногам.

– Вот вам мой ответ, милорд. Вы его поняли?

«Да, разумеется», – мысленно ответил Адам.

Его не волновало, что Кэтрин бросила ему вызов, швырнув на пол перчатки. Но почему она это сделала? Может, сочла, что он оскорбил ее? Ведь именно по этой причине джентльмены вызывали на поединок оскорбившего их человека… Или она просто воспользовалась знакомым ритуалом? Как бы то ни было, он не мог проигнорировать ее вызов и этим еще больше ее обидеть.

Коротко кивнув, граф произнес:

– Этот ваш жест придает вызову официальность, и я его принимаю.

Адам наклонился, поднял перчатки девушки и вернул их ей.

Кэтрин удовлетворенно улыбнулась. Взяв перчатки и трость, она повернулась, открыла дверь и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты. При этом даже не удосужилась посмотреть, был ли кто-нибудь в коридоре. О да, несмотря на улыбку, она была очень на него обижена. Но Адам не винил ее ни в чем – винил только себя самого.

А может, следовало сказать ей, что он не мог подвергать ее риску понести ребенка? Но это вызвало бы еще больше вопросов, на которые он не хотел отвечать. Стать причиной смерти одной прекрасной леди – этого для него вполне достаточно. И поэтому… Нескольких горячих поцелуев и ласки – вот и все, что он мог себе позволить.

Когда он затащил Кэтрин в эту комнату, то хотел лишь насладиться несколькими сладостными поцелуями, не более того. Но ему следовало бы знать, что его слишком уж влекло к этой девушке и что он не сможет остановиться…

И он все еще чувствовал вкус ее губ, а ее тихие стоны и вздохи по-прежнему звучали в его ушах. Что же касается ее «вызова»… О, ему очень хотелось бы увидеть, как она отбросит свою трость и будет танцевать. Разумеется, ему хотелось не только этого – хотелось намного больше, но эти свои желания он должен будет во что бы то ни стало подавить.

Но где же найти укромное место, где он сможет учить Кэтрин танцевать? Именно об этом размышлял Адам, когда вдруг услышал лай Фараона и голос Кэтрин, звавшей пса.

«Черт побери, это не к добру», – промелькнуло у него. Ох, напрасно он оставил собаку в карете вместе с Диксоном.

Оставив на полу плащ и шляпу, Адам стремительно выбежал из комнаты, промчался по коридору и выскочил на улицу через парадную дверь. После чего сразу же увидел Кэтрин, стоявшую на тротуаре и подзывавшую Фараона. Диксон же с его коротенькими тонкими ножками бежал за псом, а тот, волоча за собой свой поводок, с бешеным лаем преследовал серого кролика, гоняя его по небольшой лужайке.

Адам свистнул и, замедлив шаг, громко крикнул:

– Ко мне, Фараон!

Но пес не обращал на него внимания – слишком уж ему нравилось носиться по грязным лужам, местами скрытым в траве, в надежде поймать перепуганного кролика. Фараон часто охотился на зайцев, белок и других мелких животных, когда они жили на побережье. Но сейчас ему впервые представился случай погоняться за добычей в городских условиях.

Насколько знал Адам, Фараону никогда не удавалось изловить сухощавых быстроногих зайцев, в изобилии встречавшихся неподалеку от его дома на побережье. Но, наверное, ему было вполне по силам поймать жирного медлительного кролика. Как бы то ни было, сейчас следовало подойти поближе к псу, ухватить волочившийся за ним поводок и положить конец этим гонкам.

Выругавшись вполголоса, граф стремительно припустил за Фараоном. Перепрыгнув через живую изгородь и обогнув перевернутую урну, он в считаные секунды догнал Диксона и крикнул ему на бегу:

– Иди к мисс Райт и стой рядом с ней. Я сам его поймаю!

– Ко мне, Фараон! – крикнул он снова. Но пес продолжал преследование, очевидно, совершенно уверенный в том, что вот-вот схватит кролика.

Адам бросился Фараону наперерез, рассчитывая перехватить его, но животные на бегу то и дело меняли направление, так что добраться до пса было не так-то просто. Адам явно не поспевал за ними и из-за этого все больше злился.