— Ее муж известный в нашей округе охотник. Мой отец не одобрял охоту. Он говорил, что сэр Джеральд перестанет молоть чепуху через задницу, если склеить ее.

Хохот Аниты резко усилился.

— Боже, мой макияж… я промокла насквозь.

Перед зеркалом стояла гофрированная коробочка с бумажными салфетками. Она вынула одну и начала осторожно прикладывать ее к глазам.

— Вы кажетесь такой утонченной. Я и не предполагала, что вы знаете слово «задница». Вы меня порадовали.

Руфа засмеялась:

— Я собиралась поблагодарить вас за обед и хочу сделать это сейчас. Спасибо, мы чудесно проводим время!

— Не стоит благодарности. Кофе и бренди уже заказаны. Я присоединюсь к вам, как только устраню ущерб.

Руфа прошествовала из туалета подобно Боудикке, воодушевленная мыслью о том, что Настоящий Мужчина гордился бы ею.

На самом верху лестницы она встретила Рошана. Он запыхался и выглядел возбужденным.

— Я потерял их.

— Что?

— Нэнси и Тигр — они ушли вместе. Я прочесал танцевальную площадку как проклятый, но не смог нигде их найти.

— О… — Руфа обдумывала информацию. — Это хорошо. Верно? Я имею в виду, что они, видимо, нашли друг друга.

Рошан продолжал озабоченно оглядываться.

— Мне не нравится, что я потерял их из виду. По правде говоря, Нэнси выглядела не слишком здорово: она делала мне знаки…

— Она хотела, чтобы к ней пришли на помощь! О, Рошан, почему же ты не увел ее?!

— Я пытался, но они просто-напросто исчезли.

Руфа решительно подобрала полы своего платья. Нэнси не имеет привычки просто так звать на помощь.

— Покажи мне, где ты видел их в последний раз.

Он повел ее вниз по лестнице. Прищурив глаза, Руфа всматривалась в извивающиеся на площадке фигуры и в тех, кто ждал начала аукциона у столов.

— Где точно? — спросила она.

— Вот здесь. Через минуту их уже не было.

— А что за лестницей?

— Один из служебных входов или что-то иное… О, Руфа, это же глупо… — Рошан бросился вслед за Руфой в полумрак под лестницу. — Вряд ли он притащит ее сюда!

Перед ними была вращающаяся дверь, покрытая темно-красной пластмассой. Не обращая внимания на Рошана, Руфа пронеслась через нее в устланный ковром слабо освещенный коридор с проемами других дверей, уже капитальных. Догадавшись, что это какие-то офисы, она вновь вернулась под лестницу.

— Нет, еще раз говорю: не стану я трахаться, развратная тварь, отпусти меня!

Это был голос Нэнси. Руфа рывком открыла ближайшую дверь. Нэнси бешено отбивалась от мясистого настырного рта Тигра Дурварда.

— Эй ты, я не хочу отбивать тебе яйца, но если ты не выпустишь меня…

Сдерживаемый Руфой гнев превратился в разряд молнии. С криком «Ублюдок, не трогай сестру!» она набросилась на Тигра и вцепилась ему в глаза. Он завопил, схватился обеими руками за лицо, и Нэнси вырвалась.

Она обняла Руфу.

— Никогда в жизни не была так рада видеть тебя. Где ты научилась этому?

— Разумеется, у Эдварда, — жестко сказала Руфа. — Он обучил меня основам самообороны, когда один из моих знакомых мужчин на званом обеде стал распускать руки.

Тигр, продолжая тереть кулаками глаза, вслепую, спотыкаясь, побрел по комнате. Сестры сопровождали его презрительными взглядами.

— Я не могла остановить его, — оправдывалась Нэнси, приглаживая волосы. — Это случилось так быстро. У него бычья сила. Он просто затащил меня сюда, и теперь у меня наверняка размазалась помада.

— Нэнси, если ты выйдешь за этого отвратного бабуина, я лично поднимусь в церкви и оспорю брак.

— Спасибо, дорогая, — улыбнулась Нэнси. — Надеюсь, моим следующим объектом не будет распутный поганец.

Тигр громко стонал.

— Сучка, — закричал он. — Мне больно!

Рошан стоял в дверях, изумленно взирая на происходящее.

— Это преднамеренное оскорбление! — прошипел он, услышав слова Тигра. — Послушай, ты недостоин целовать ее ноги! Девочки, идите наверх и вызовите охрану, а я останусь с ним. Но еще лучше вызвать полицию.

Нэнси нежно взяла его за руку.

— Дорогой, ты слишком слаб и хрупок, чтобы справиться с этим монстром. И обойдемся без спецслужб. Со мной все в порядке, а он мертвецки пьян. Пойдем-ка домой.

Тигр убрал с лица руки. Первый, на кого были направлены его налитые кровью глаза, оказался Рошан. Тигр притих и сделался неестественно спокойным. Молчание затянулось. Наконец тихим четким голосом, совершенно не похожим на лай, Тигр произнес:

— Я ищу тебя всю свою жизнь.

Он закатил глаза и отключился.

* * *

И вновь все четверо собрались на кухне Уэнди для обсуждения происшедшего. Но на этот раз Макс не смеялся. Он смотрел на Руфу с уважением.

— Думаю, будь я с вами — я убил бы его.

— Ах, Макс, у меня была Ру, — улыбнулась Нэнси, нагнувшись к сестре, чтобы сжать ей руку. — «Ибо нет друга, подобного сестре, в тихую и бурную погоду, чтобы вдохновить на утомительном пути, поддержать, когда сбиваются с него…»

— Хватит! — взмолился Рошан, и его большие карие глаза заволокли слезы. — Если будешь продолжать цитировать это, я погиб.

Руфа и Нэнси, настроившиеся на торжественный лад, начали смеяться. Нэнси сказала:

— Жаль, что с нами не было Пита. Не в целях защиты, а чтобы он отщелкал все это.

Рошан высморкался и неуверенно улыбнулся.

— Увидев Тигра, распластавшегося на полу, мы не знали, что делать, — оставлять так или делать искусственное дыхание.

— Ну и что же в конце концов вы сделали с этим подонком?

— Еще до того как мы приняли решение, он очухался и начал рыдать.

— Он пошел вслед за нами покорный, как овечка, — сказала Руфа. — Мы оставили его на стуле под лестницей. Он так сильно рыдал, что мы не решились поднимать шум.

— И тем не менее он должен извиниться перед Нэнси, — сказал Макс.

Ко всеобщему удивлению, извинение пришло на следующее утро. Руфа открыла дверь и увидела посыльного с двумя большими букетами тигровых лилий. Руфа поблагодарила его и уже собиралась закрыть дверь, когда посыльный сказал, что у него еще одна передача. Он вернулся к своему фургону и возвратился с огромной корзиной кроваво-красных роз, украшенной большими скользкими бантами из шелковых лент. Руфе пришлось отвести толстые стебли назад, чтобы протащить корзину через входную дверь. К ручке корзины был прикреплен белый конверт, адресованный Рошану Лалу.

При этом они с Нэнси рассмеялись, но Рошан был потрясен.

— Видимо, Анита дала ему адрес… — Он вынул из конверта карточку. На ней четким круглым почерком было написано: «Мы должны встретиться снова».

Все трое с тревогой посмотрели друг на друга.

Рошан прошептал:

— Вот это да…

— Простите меня за грубость, — сказала Нэнси, — да пропади она пропадом — эта Брачная игра!

* * *

Руфа никак не желала признать поражение. Первые два выхода окончились полным провалом, но она настаивала, что им следует перестроиться и попытаться вновь.

— Мы проработаем целиком весь список, пока не найдем того, кто не презирает нас и не сходит с ума от Рошана.

На вернувшуюся Уэнди огромное впечатление произвела корзина роз.

— Думаю, если Тигр — гей, то это объясняет его ужасные поступки в отношениях с женщинами. Он отвергает их.

— Спасибо, доктор Фрейд, — сказал Рошан. — Все, хватит об этом. Он звонил мне на работу: хочет, чтобы я с ним пообедал. Как будто я на это пойду… — Последняя фраза была окрашена мечтательными тонами. — Зверюга, — бодро добавил он.

В воскресном номере газеты появились фривольные фотографии Нэнси и Руфы. Обе выглядели, как сказал Макс, достаточно аппетитно, чтобы их слопать. Уэнди сказала, что это должно помочь «ее девочкам». Роза была совершенно потрясена и даже позвонила им из Мелизмейта с выражением восхищения.

Но реальность была отрезвляющей: их средства улетучивались с невероятной быстротой. Руфа продумывала варианты с поиском людей, которым она могла бы стряпать. Нэнси вновь изъявила желание пойти на работу в бар. Руфа была настроена против этого. Погода была сырой и холодной. Тафнел-парк был мрачным: кругом постоянно капало.

— Наша Игра зашла в тупик, — заметила Нэнси в одно дождливое утро, печально наблюдая из окна спальни за потоком машин. — В тот момент, когда мы ставим ногу на лестницу, чтобы подняться, огромная змея готова тяпнуть нас. Но нам все-таки нужно пробираться на званые вечера, пока у нас есть деньги, чтобы оплатить проезд на автобусе.

Рошан, который чувствовал себя в какой-то степени виновным, продолжал снабжать их журналами. Руфа, ужасно расстроенная, покорно погружалась на сон грядущий в чтение «Харперз энд Квин».

— Прежде всего надо обустроить встречи, — мечтала Нэнси. — Затем — влюбленность и готовность жениться. А после этого — оплата долгов Настоящего Мужчины. На это потребуются месяцы!

— О Боже! — с изумлением произнесла Руфа.

— Да, но нам нужно считаться с этим. Рим не сразу строился.

— Смотри! Смотри сюда! — Руфа соскочила с кровати и передала «Дневник Дженнифер» Нэнси.

Нэнси всматривалась в страницу.

— Это Берри!

— Да, Берри, его отец — лорд, а взгляни-ка на его дом! — Она разразилась смехом. — Вот дурачок: он не удосужился упомянуть об этом, чтобы избавить нас от лишних забот! — Она стала читать подписи под фотографиями поверх плеча Нэнси. — Вот черт, он помолвлен, я забыла об этом. Это наша удача!

Чета Бриджмор была сфотографирована в своей роскошной гостиной на фоне камина времен Роберта Адама и огромного полотна Гейнсборо, которое выглядело достаточно шикарным, чтобы на вырученные от него деньги купить весь Мелизмейт, со всеми его долгами. Причиной публикации в журнале был бал по случаю 35-летия их бракосочетания и помолвки молодого Гектора Берроуна. Его невеста — о которой он умолчал в Сочельник — работала в знаменитой галерее «Соумс энд Пелью» на Бонд-стрит.

— Ну и ну, — тихо проговорила Нэнси. — Синяя птица счастья сидела все это время во дворе нашего дома. Я за то, чтобы поставить Берри на первое место в нашем списке.

Руфа заколебалась.

— Но он же помолвлен. Мы вроде бы прозевали его.

— Ничего подобного, — нахмурилась Нэнси. — Это шанс, ниспосланный нам небесами, и я хочу воспользоваться им.

— Но он же помолвлен, Нэнс!

— Ну ты же не станешь говорить, что я не понравилась ему.

— Конечно, ты очень ему понравилась, — признала Руфа, — но, очевидно, недостаточно, чтобы изменить отношение к своей девушке.

— Взгляни на меня, — сказала Нэнси. — Перед тобой будущая леди Бриджмор.

Глава десятая

Будущая леди Бриджмор, в девичестве Полли Мюир, сидела за своим рабочим столом в галерее на Бонд-стрит. Это была худощавая, аккуратная молодая женщина, приятные черты которой могли бы показаться смазанными, если бы не были столь блестяще преподнесены. В то утро она была в короткой черной юбке — ноги ее восхитительны! — и простой белой шелковой блузке. Длинные прямые светлые волосы были стянуты на затылке черной бархатной заколкой.

Главное — осторожность, всегда считала она. Если есть сомнение, то вообще следует избегать темы. Совершенствовать сдержанность было целью ее жизни. «Соумс энд Пелью» платили ей за то, чтобы она вся выглядела изысканной, и это не могло не наложить отпечатка на ее нынешнюю жизнь.

Она составляла список, кого нужно пригласить на свадьбу. Полли мысленно повторяла историю своей семьи и манипулировала ею так, чтобы та выдержала проверку в любой ситуации; но факт оставался фактом — у нее было очень мало подходящих родственников. Можно доставить на самолете из Австралии двоюродную бабушку, вдову шотландского баронета. Но остальные из этой команды — люди безнадежные: у всех гнусавый выговор и постоянный загар. Да, необходимо заполнить ее сторону церкви друзьями из знатных семей. И как бы то ни было, ей придется убедить отца не использовать данное ему при крещении имя. Никого ведь не называют «Лесли». Его второе имя — Алистер, и это гораздо лучше подойдет к шотландской юбке.

В жизни Полли все должно было быть проверено и перепроверено на предмет правильности. Она владела этим языком хорошо, но не совсем свободно. Нужно ли делать свадебные закупки согласно списку в универсальном магазине «Питер Джоунз»? Правильно ли будет включить туда забавную чашку в виде фарфоровой собаки, если ни у нее, ни у Берри нет собаки? И уж если на то пошло, то нужен ли вообще такой список? Полли не возражала против того, чтобы казаться хваткой. Английские аристократы — самые хваткие люди из тех, с кем ей приходилось встречаться. Надо только правильно проявлять это качества.