Кейт Сандерс - Брачные игры

— Привет, Золушка, — сказал он.

Вежливая улыбка сошла с ее лица. Уши сделались красными.

— Вы… вы вернули мне туфлю. О Боже! — Руфа узнала мужчину, наблюдавшего за ней и видевшего, как их выставили из Шерингем-хаус. Неужели это унизительное испытание будет постоянно преследовать ее?

— Я подумал, что это вы. — Казалось, что ее замешательство радовало его. — Я не удивлен, узнав ваше имя. Я узнал вас во время того тягостного концерта. Несомненно, вы могли быть только дочерью старины Руфуса.

Забыв о смущении, Руфа улыбнулась, на ее лице взыграл луч солнца.

— А вы его знали?

— Конечно, знал. Жаль, что я не смог приехать на его похороны. Я не виделся с ним много лет — я был в школе его «шестеркой».

Она нервно рассмеялась.

— Вы были мальчиком, который отказался делать тосты.

— Вот именно. Хотя на самом деле я всегда восхищался Руфусом. Думаю, что я заартачился лишь для того, чтобы произвести на него впечатление, хотя это и не сработало. Я не могу прийти в себя от того, насколько вы похожи на него. Вы его женский двойник. Вы напомнили мне о нем с волнующей точностью.

Берри никогда не видел Адриана в таком возбуждении. Этот человек был известен своим шармом, который, как он считал, был своего рода универсальным комплиментом в адрес нужных людей. Но это был шарм в действии. И он действовал на Руфу.

Берри украдкой взглянул на Полли. Она через всю комнату улыбнулась ему и послала воздушный поцелуй. Прекрасно!

* * *

Адриан проводил их до такси. В тот момент, когда машина заворачивала за угол, Руфа прошептала:

— Боже, я выиграла обед!

— Неужели с ним? — Нэнси выглядела озабоченной при свете уличных фонарей. — О Ру, ты шутишь. Он такой древний.

— Ты просто ревнуешь, потому что я получила приглашение на свидание. С действительно богатым человеком.

— Ревную? Он к тебе благоволит…

Оглянувшись назад, шофер спросил:

— Куда везти, дорогуши?

— Извините, Тафнел-парк, пожалуйста, — сказала Руфа. И, обращаясь к Нэнси, добавила:

— Я просто не смогла дать адрес, стоя перед Адрианом. Это было нечестно с моей стороны?

— Нет, просто чванливо. Эта брачная забава не выявляет в тебе благородных качеств, моя милая.

Руфа, привыкшая к высоким моральным критериям, заняла оборонительную позицию.

— Что же в этом плохого: получить приглашение на обед и принять его? Он мне нравится. Он знал Настоящего Мужчину.

— Меня бросает от него в дрожь, — пояснила Нэнси.

— Он довольно приятный. Думаю, это то, что мне нужно. И у меня такое ощущение, что он — намного лучший вариант, чем Берри.

— Чепуха! Берри стоит десять таких. Для начала, он не спит в гробу и не избегает зеркал.

— Ха, ха, ха, Адриан прелестен, — раздраженно проговорила Руфа. — Несравненно лучше, чем тот образ мужчины, который мы создавали, начиная Игру.

— Хотелось бы знать, от чего умерли три его первые жены.

— Не стоит об этом беспокоиться. Думаю, он безупречен, — заявила Руфа. — С одной стороны, он явно умен. Мне не придется объяснять ему, почему для нас так важен Мелизмейт.

Нэнси тихо вздохнула.

— Ты не можешь выйти замуж за этого человека. Ты будешь несчастна.

— Это исключительно моя забота.

— Быть несчастной не было условием сделки. Ты знаешь, в чем твоя беда, Ру? Ты не разбираешься в любви.

— Брачная игра не предусматривает любви, — упрямо твердила Руфа.

— Да, я понимаю, речь о безумной страсти не идет, — сказала Нэнси, — но я предпочитаю, чтобы мужчина нравился хоть немного.

— Я всегда боялась, что ты не выдержишь напряжения, — заметила Руфа. — Передай все в мои руки.

Нэнси нахмурилась.

— Руфа, что с тобой произошло?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты никогда не была такой странной. — Нэнси ослабила застежки на своих новых туфлях и поискала в сумке мятные конфеты «Поло» — ее сумка из «Прада» уже полна была конфетных оберток, салфеток, сломанных расчесок и тюбиков с помадой. Ее тон смягчился: — Я знаю, после смерти Настоящего Мужчины мы все свихнулись — но в своем слащавом, тихом помешательстве ты зашла намного дальше других.

— Тогда зачем ты увязалась за мной? — отрезала Руфа. — Почему ты с готовностью ухватилась за Игру, если это безумие? Я отыскала весьма приличный вариант…

— Ничего подобного! У меня есть Берри, и я уверена: он сделает меня невероятно счастливой. Можешь забыть об этом жутком Адриане.

— И не подумаю.

— О'кей, — выдохнула Нэнси. Она, тяжело дыша, проглотила три «Поло». — Итак, линия прочерчена. Я не хочу, чтобы ты выходила за Адриана. Ты не хочешь, чтобы я выходила за Берри — верно?

Руфа долго молчала.

— Это глупо, — сказала она наконец. — Мы ведем полемику, а желаем одного и того же.

— Если я заполучу Берри, я стану победителем в Игре. И моим призом будет твой отказ от Адриана.

Вновь воцарилось молчание. При желтом мерцании уличного света лицо Руфы сделалось бледным и усталым.

— Это если заполучишь… — протянула она. — Если…

Первый обед состоялся спустя три дня в «Конноте». На Руфе был темно-серый пиджак поверх шелковой блузки цвета слоновой кости.

Адриан любезно предложил сделать за нее заказ.

— Я хорошо знаком с меню и надеюсь, что угадаю ваш вкус. Вам придется испробовать мой обед в холодный февральский день.

Руфа подумала, что это ловкий ход с его стороны.

Он заказал устриц по-английски и морской язык по-дуврски. К каждому блюду подавали изысканное белое вино. Руфа отпивала маленькими глотками, достаточными, чтобы на языке отложился приятный аромат. Главное — не переборщить, так как чрезмерное смакование будет воспринято Адрианом с неприязнью. Он внимательно наблюдал за ней.

— Я подумал, что «Конноте» будет для вас хорошим отвлечением. Это неподвластная времени классика, как, впрочем, и вы. Вы абсолютно прозрачны, как кристалл или высокая, верно взятая нота. Вам следует носить больше желтого и зеленого. Осенние тона оставьте своей сестре. Пиджак лучше смотрелся на ней.

Руфа улыбнулась.

— Я не думала, что вы заметите.

— Когда я вижу женщину, я всегда замечаю, во что она одета. Вы напоминаете мне о весне, вы — «Весна» Боттичелли во плоти, о чем, я уверен, вам уже говорили.

Он, видимо, ожидал ответа. «Если не ответить, — подумала Руфа, — это может быть расценено как протест. Адриана Мекленберга не может интересовать женщина, которая отступает под натиском бурных комплиментов».

— Да, — сказала она. — Настоящий Мужчина любил это говорить.

— Боттичелли, — заявил Адриан, — ему понравилась бы четкая линия вашего носа и эти неиспорченные губы.

Руфа смотрела на его длинные, бледные пальцы, ласкающие ножку бокала, и не знала, что ответить. Его движения были ловкими и целенаправленными, но, на удивление, бесстрастными.

— У меня есть рисунок Боттичелли, — сказал он. — Это украшение моей коллекции. Даже жене не удалось завладеть им.

Он улыбнулся, чтобы показать, что он поднял этот вопрос не случайно.

— Берри говорил мне, что вы знаменитый коллекционер.

— На данный момент скорее обобранный коллекционер. Последняя миссис Мекленберг увела половину моих картин.

— Вам их, видимо, не хватает.

— И да, и нет, — сказал он. — В них было слишком много от нее. Я не хочу сказать, что она подбирала их. Вся коллекция была реакцией на нее. И наоборот.

— Понимаю, — продолжая улыбаться, Руфа проявляла осторожность. Куда он клонит?

— Все мои жены обожали искусство, — продолжал Адриан. — Две из них учились в Куртолде. Я явно тяготею к женщинам, глубоко интересующимся искусством. Думаю, к ним принадлежите и вы.

Руфа слегка изменила улыбку, чтобы освоиться в неожиданно возникшей интимной обстановке. «Это, — подумала она, — выглядит как интервью для получения работы. Ее достоинства — воспитанность и красота — позволили ей преодолеть первый этап. Теперь ее экзаменуют более тщательно на предмет того, насколько она соответствует корпоративному имиджу».

— В любом случае… — неожиданно сказал Адриан после короткой паузы, — я рассчитываю начать все сначала. Новая коллекция, новый этап в жизни… Возможно, я ограничусь сбором картин с изображением рыжеволосых.

Нелегко любезно улыбаться, поедая рыбу. Комплименты Адриана были банальными и небрежными — простой констатацией фактов. Это была преднамеренная форма ухаживания, а также своего рода испытание, рассчитанное на то, чтобы выведать, будет ли она без зазрения совести испытывать восхищение. Ее роль ограничивалась тем, чтобы выслушивать и соглашаться. Возражения, даже слабые, будут считаться сопротивлением. Руфа уже знала, что любая форма сопротивления или аргументы будут для него просто непонятны.

— Не представляю, — вздохнул Адриан, — как Берри удалось скрывать вас ото всех.

— Муж моей сестры учился вместе с ним в школе, но познакомились мы только в прошлое Рождество.

Руфа рассказала историю с прудом и потерянными ключами и почувствовала, что преуспела, когда Адриан засмеялся. Он понравился ей еще больше, так как, очевидно, любил Берри.

— Славный малый, — произнес он. — Отличная хохма. Просто невозможно не любить человека, способного попадать в такого рода ситуации.

Тема Берри была исчерпана под хруст печенья.

— Полли очень симпатичная, — сказала Руфа.

— А, Полли. Излучающая любовь к титулу и дому, а также к бесподобной коллекции картин восемнадцатого века. Она любит не самого Берри… разумеется, не в обычном смысле слова. Такого рода женщины не влюбляются, как это положено. Она запрограммирована в расчете на весь пакет. Моя первая жена была одной из таких.

Это все-таки скользкая тема.

— Если она такая, то Берри никогда на ней не женится! — запротестовала Руфа.

Адриан пристально взглянул на нее.

— Вы упускаете важный момент. Женитьба — это в конце концов контракт, который существует, потому что каждая из сторон владеет тем, в чем нуждается другая сторона. То, что Полли предоставит Берри взамен титула, видимо, весомо: секс, дружеское общение. Эффективное управление хозяйством.

Руфе не понравился такой оборот беседы. Не хочет ли Адриан сказать, что он вычислил, что она — охотник за богатством? Или же это завуалированное уверение, что ее собственные эмоции не существенны для окончательной сделки? Она еще острее почувствовала, что ее оценивают, проверяют на свет. Это было унизительно, но ее положение вряд ли давало основание винить его.

Что-то в защитных движениях ее плеч понравилось Адриану. Он улыбнулся, взгляд его потеплел.

— Я шокировал вас, — нежно произнес он. — Какое очаровательное испытание… Я забыл, что имею дело с романтично настроенной представительницей рода Хейсти. Если я когда-либо захочу жениться на вас, я вначале постараюсь завоевать вашу любовь.

* * *

Затем он посадил ее в такси и дал шоферу 20 фунтов. Он говорил об их следующей встрече. Это тоже будет обед, но придется ехать в какое-то известное ему местечко за городом. Без единого поцелуя и объятия Адриан занимался ухаживанием.

Машинально глядя в забрызганное дождем окно машины, Руфа оценивала ситуацию. Она провела встречу на удивление удачно и без особых усилий. Адриан дал ход процессу, по завершении которого Руфа «влюбится» в него. За чашечкой кофе она рассказала ему кое-что из своего романа с Джонатаном, умолчав о гибели своего «либидо». Однако Адриан догадался и, видимо, загорелся идеей разбудить ее. Она не знала, хватит ли у нее сил действительно полюбить его, и пыталась дать волю своему воображению. Она желала (надеялась), что таковое произойдет. Он мил и симпатичен, правда, немного староват. Ранее в интересах Брачной игры она настраивала себя на худшее. Да, она увлечена и заинтригована. В настоящий момент это было все, чего он хотел от нее. Возможно ли, что это человек, способный шаг за шагом вернуть ее к любви?

Это никогда не будет похоже на исступленную, беззаветную любовь, которую она испытывала к Джонатану, но она и не хотела вновь проходить через это. Секс с Адрианом, после того как она съест свои обеды и ланчи — подобно адвокату в «Судебных иннах», — будет наверняка утонченным и даже приятным.

Когда Руфа вошла в дом Уэнди, она чувствовала себя немного усталой, но радовалась хорошо проделанной работе. За окном сверкали сильные вспышки молнии. Дождевая завеса делала воздух синевато-желтым. Она прошла в спальню, сняла с себя дорогую одежду и аккуратно повесила ее в гардероб, с большим облегчением облачившись в джинсы и шерстяную кофту.