Легко.


Балконную дверь ей открыла Сашенька.

– А, это ты, – как-то буднично сказала она. – Молодец, что зашла.

Тяжело дыша, Ника смущенно поправляла всклокоченные волосы и сбившийся на бок мешковатый костюм в стиле ННН, также одолженный у мамы.

– Ребенок опять запер, вот и пришлось к тебе лезть.

– Наберут по объявлению, – проворчала Сашенька. – Кофе будешь?

– Давай.

Они прошли на кухню. Сашенька усадила Нику за большой круглый стол, поставила перед ней вазочку с конфетами и бокал с надписью «Федя», а сама метнулась к плите. Там в кастрюлях и сковородке что-то отчаянно скворчало и булькало, Сашенька достала разделочную доску и в темпе кухонного комбайна принялась шинковать капусту.

– Прости, что не могу с тобой посидеть, дел невпроворот, с утра еще даже не умывалась.

– Не обращай на меня внимания! – замахала на нее руками Ника и отхлебнула из бокала. – Минутку посижу и тоже побегу… Саш, давно хотела сказать, я тебе так благодарна! Ну, за помощь в поисках Степки. Если бы не ты, я прямо не знаю…

– Да ну, брось. Кстати, как он?

Ника просияла.

– Такой забавный. Представляешь, вчера заявляет: «Мне нужен Айболит!» Я ему и книжку давала, и фигурку доктора – нет, все не то. Оказалось, это он гоночную машинку, болид, «айболитом» называет! – Ника расхохоталась.

Саша вежливо улыбалась, ожидая, когда она отсмеется.

– Только вот мне кажется, что Егор его совсем не любит, – вздохнула Ника.

– Почему это?

– Времени не уделяет, только подарками откупается. Вся детская игрушками завалена. Разве игрушка, даже самая дорогая, может заменить общение с отцом?

– Мужики все такие. Это мы носим ребенка в животе девять месяцев, токсикозом мучаемся. Потом грудью по два года кормим, ночей не спим, вот и обожаем безоговорочно. Папаши тоже любят, но по-другому и чаще за что-то. Потому что похож на него или учится хорошо. И, знаешь, я заметила, они к детям привязываются, если больше времени с ними проводят. – Саша высыпала нашинкованную капусту в кастрюлю. – Проверено!

Ника задумчиво кивнула.

– Спасибо, возьму на вооружение. Кстати, а этот-то где? – Ника ткнула пальцем в свой бокал. – Федя?

– А он у нас по субботам на рыбалку ездит, с ночевкой.

– Ясно.

Саша вытерла кухонным полотенцем обнаженные по локоть руки, уселась за стол рядом с Никой и тяжело вздохнула.

– Извелась я вся уже с ним, Варь. Рыбалки эти, машина без конца ломается, и, главное, всегда по вечерам. А тут на днях платье новое купила, померила. «Ну, как?» – спрашиваю. «Плохо», – говорит. «Почему?» А он так с ухмылкой: «А ты открой свой паспорт и посмотри на дату выпуска изделия, сразу поймешь почему!»

– Вот гад!

– Не любит меня больше, – всхлипнула Саша.

– Мужики все такие, как дети. Чтобы старая кукла не надоела, надо все время новые игры придумывать. – Ника приосанилась и вздернула подбородок. – Ну что ж, Александра, сегодня тебе повезло. Ты мне помогла, а теперь я тебе помогу. Твой брак буду спасать! Причем абсолютно бесплатно!

– Может, не надо? – испуганно икнула она.

– Надо, Шура, надо!

В «Алиби-агентство» частенько захаживали дамы, чьи мужья перестали обращать на них внимание. Решать такие проблемы всегда доверяли Нике, и она разрабатывала план по реанимации умирающих чувств. Справлялась, между прочим, лучше любого приворотного зелья. Еще бы, когда за дело берется такой тонкий знаток мужской психологии!

– Итак, – откашлялась Ника. – Пункт первый и главный. Надо что-то делать с фасадом.

Саша растерянно огляделась по сторонам.

– В смысле ремонта?

– В смысле лица! Ну что это такое? Волосы – наполовину черные, наполовину белые – зебра! С бровями как у Брежнева!

– Ну, спасибо! – Саша обиженно поджала губы.

– Пока не за что.

Кастрюля угрожающе зашипела, и через края повалила бурая пена. Саша бросилась к плите.

– Да я кручусь целыми днями как белка в колесе! Обед из трех блюд, у ребенка – бассейн, английский и фигурное катание, дома – стерильно, как в операционной, а он не ценит!

– И не оценит! Тебе сколько лет?

– Тридцать один.

– А одеваешься так, как будто шестьдесят два! Вот что: я дам телефон своего стилиста, пройдетесь с ним по магазинам, он сделает тебе прическу, подберет макияж. Оплатишь только шмотки и косметику, он мне кое-что должен, заодно и отработает.

Саша с сомнением покосилась на Никин костюм.

– А ты уверена, что этому стилисту можно доверять? Сама-то ты, прямо скажем, не Виктория Бекхэм!

– Я на работе.

– А я дома! И это удобный костюм для дома.

– Вот! Главная проблема. Ты погрязла в домашних делах и домашних костюмах, как в болоте! Когда ты последний раз куда-то выходила?

– Вчера! Отводила сына в сад, потом бегала за молоком…

Ника закатила глаза.

– Итак, мы плавно подошли к пункту два. Ты пойдешь на свидание.

– Я мужу не изменяю! – фыркнула Саша.

– А никто и не предлагает! Пока ты в таком виде, и не предложат. Вы с соседями общаетесь, ну, здороваетесь хотя бы?

– Это квартира Фединой матери, его тут каждая собака знает. И любит, – с гордостью сообщила Саша.

– Чудно! Итак, сначала тебя обработает стилист. Потом в назначенный день предупредишь мужа, что идешь на встречу с выпускниками. Ну, там, школьными, институтскими, сокурсниками по кружку кройки и шитья, нужное подчеркнуть. Поняла?

– Ой, подожди! – вскинулась Саша. – Я должна все это записать!

Она выбежала из кухни, через минуту вернулась в очках с толстыми стеклами, с карандашом и детским альбомом в руках и уселась за стол.

– Значит, стилист, кружок кройки и шитья… – бормотала она, старательно конспектируя.

Ника встала из-за стола и принялась расхаживать по кухне, как преподаватель на лекции. Мамины гены.

– Часов в пять, как раз когда наш местный «трибунал» на лавочке в полном сборе, ты выйдешь из дома с макияжем, прической и в платье, платье обязательно, стилиста я предупрежу. К подъезду подкатит карета, роскошная иномарка, и прекрасный культурист увезет тебя в неизвестном направлении. Соседки, когда выйдут из комы после увиденного, обязательно доложат твоему благоверному. А нам того и надо! Ревность – действенное средство, но главное – не перегнуть палку. Мужу скажешь, что прекрасный культурист, он же бывший одноклассник, одногруппник и т. д., – только друг. Запиши, это важно.

– А этот культурист, он кто?

– Хороший вопрос, – похвалила Ника. – Можно воспользоваться твоим телефоном?

Саша протянула ей трубку, и Ника набрала Мишкин номер.

– Ну, наконец-то! – заорал друг, услышав ее голос. – Какая же ты скотина, роднулечка! Куда пропала?!

– Прости, знаю, нет мне прощения! – Ника вдруг поняла, что ужасно по нему соскучилась. – Давай встретимся в нашем ресторанчике в двенадцать в следующую пятницу? У меня будет выходной, и я все без спешки расскажу!

– Выходной? На работу устроилась?!

– При встрече объясню, – вздохнула Ника. – Слушай, а твой «мини-купер» еще жив?

– Типун тебе на язык! За него еще даже кредит не выплачен, конечно, жив!

– Мишка, а ты мог бы оказать своей роднулечке одну пустяковую услугу?

– Да я за любой кипеш, кроме голодовки! Что там у тебя? Выкладывай!

Положив трубку, Ника встала из-за стола.

– Ну, вот. А там будем действовать по ситуации. Ну, обменяемся номерами телефонов и сверим часы?

Саша кивнула.

– А ребенка-то опять одного оставила? – покачала она головой.

– Уверяю тебя, на этот раз с ним все будет в порядке, – отмахнулась Ника. – Я заперла дверь на замок!


Входная дверь оказалась открыта.

Сердце пропустило удар. Опять?!

«Если этому дьяволенку удалось выбраться из запертой снаружи квартиры, я буду звать его Копперфильдом!»

Споткнувшись, Ника перепрыгнула через порог и замерла посреди прихожей с открытым ртом. Спиной к ней со Степкой на руках стояла незнакомая женщина. Пестрое платье в стразах, иссиня-черные волосы. Цыганка! Пришла украсть ребенка, как коня, и увести в табор!

– Э-э-э, девушка, что здесь происходит? – строго спросила Ника.

– Нет, это ты объясни мне, что здесь происходит! Почему ребенок дома один, и где в это время гуляет его няня?!

Цыганка обернулась, и Ника узнала в ней Полину.

– Ты вернулась и… перекрасилась?! – ошалело проговорила она.

– Прилетела на три дня, на свадьбу подружки. А это парик, мы с девчонками договорись вечером на девичник в париках явиться!

– Маскарад? Забавно. Отличный костюм.

– Это не костюм, а платье от Кавалли. Из последней коллекции, – произнесла Полина ледяным тоном. – Где ты вообще ходишь? Хорошо еще, что я первая поднялась, пока Егор внизу паркуется! Хотела с малышом поздороваться. – Полина погладила Степку по белокурой голове.

Тот сидел у нее на руках, застенчиво положив пухлую ладошку на силиконовую грудь, и загадочно улыбался. Ника ревниво поджала губы. Весь в папашу!

Входная дверь распахнулась, и в прихожую вошли Егор и Катька.

– Смотрите, кого я встретил у лифтов! – Егор подталкивал гостью вперед. – Кать, ты помнишь Полину?

– Конечно! Здравствуйте, – смущенно улыбалась Катька, не зная куда девать руки.

– Привет, малышка! Я смотрю, ты тут прямо прописалась, – ядовито улыбнулась Полина.

Красная как рак Катька принялась расшнуровывать ботинки, вероятно, позаимствованные у омоновца.

– Дядь Егор, можно я в Интернет, нам реферат задали, в понедельник сдавать, а у меня там конь не валялся…

– Учиться надо, а не с конями валяться! – назидательно сказала Полина.

Оглохла, что ли, совсем от ревности?

– Да отстань ты от нее, – вступился за родственницу Егор. – Конечно, Кать, ноутбук в моей спальне.

Катька прошмыгнула в комнату Егора.

На лице Полины не дрогнул ни один мускул, только грудь в декольте пошла красными пятнами.

– Степочка так вырос, – защебетала она, сжимая в объятиях улыбающегося ребенка и неестественно выгибаясь в сторону Егора, видимо, чтобы он мог лучше разглядеть эту идиллическую картину. – Малыш, а знаешь, что привезла тебе твоя любимая Полина? Егор, ты забрал из машины пакет?

Она опустила ребенка на пол и достала из пакета огромную коробку с радиоуправляемым вертолетом.

Степка изобразил вопль морского котика во время брачных игр и повис на Егоре.

– Папочка, мы подем его запуткать? – В огромных голубых глазах застыла надежда.

Егор взъерошил волосы.

– Запускать? Степк, у нас с Полиной на сегодня планы…

– Обязательно пойдете! Завтра, – решительно вмешалась Ника.

– Ува! – Малыш подхватил коробку с вертолетом и понесся в большую комнату.

– Подожди, я помогу тебе его распаковать! – Полина ускакала следом.

Когда они остались вдвоем, Егор недовольно посмотрел на Нику.

– Что за самодеятельность?

– Ну, простите! Просто Степка всегда так скучает по папе, вот я и взяла на себя смелость… Разве вам самому не хочется проводить с ним больше времени, Егор? Пойти в цирк или зоопарк?

– Хочется. И я обязательно его туда свожу. Когда-нибудь.

– Хм. А когда настанет это когда-нибудь? Знаете, в детстве я так же, как и Степка, в отце души не чаяла. И у него тоже вечно было много важных дел, а у меня – отличные подарки. Даже вертолет. Не такой навороченный, как Полинин, но все же… Отец, страшный выдумщик, обещал, что в выходные мы попробуем его запустить и, если получится, он подарит настоящий. Я честно ждала. Каждые выходные, четыре с половиной года.

– А потом?

– Потом… в нашем классе появился новенький мальчик, он стал провожать меня до дома, и о вертолете я благополучно забыла, да и об отце тоже. – Ника беспечно улыбнулась, чтобы скрыть слезы.

– Сочувствую, – пробормотал Егор.

– И я тоже. Своему папе. Ведь он пропустил все самое интересное. Не ждите, пока Степка вырастет, Егор. Живите сейчас. Ловите момент.

– Вы, конечно, правы. – Егор взъерошил волосы. – Но… завтра я планировал отоспаться.

Кровь прилила к лицу, щеки загорелись. Она тут душу выворачивает, а он? Бесчувственный чурбан! Ника шагнула к Егору и, притиснув его к шкафу с верхней одеждой, яростно зашептала:

– Завтра вы со Степкой пойдете в парк запускать вертолет! Если ты своими мозгами не в состоянии понять, что ребенку не хватает отцовского внимания, просто сделай так, как говорят! Ясно?

– Ты меня ущипнула?! – изумленно произнес Егор, почему-то тоже шепотом.

«Мамочки, что же я делаю? Теперь он меня точно уволит!» – подумала Ника, отчего-то не в силах двинуться с места – так иногда бывает во сне, когда хочешь проснуться, но не можешь пошевелиться.

– Глазищи у тебя, хоть прикуривай. Как у цыганки. – В его взгляде было что-то такое, от чего Ника быстро опустила глаза.

Егор усмехнулся.

– Извини, то есть извините. – Сделав шаг назад, она дернула головой, словно стряхивая с себя морок.