Егор несколько раз обошел стеклянный куб с инсталляцией внутри. Это ж сколько кровищи на такую башку пошло? Литров пять, не меньше. Наверняка псих-художник бомжа какого-нибудь порешил во славу искусства. А Полинка-то хороша, нашла, куда его затащить! Пусть теперь только попробует тарантиновские фильмы «трешем» называть! Кстати, а где она?

Полину он нашел в другом зале. Она расхаживала среди картин и скульптур, нацепив на нос гламурные очечки. Егор знал, что они без диоптрий, с простыми стеклами. Прищурилась и изрекла, глядя на полотно, изображавшее кусок сырого мяса:

– Концептуально!

Ха! Это единственное словечко, которое Егор когда-либо слышал от Полины в адрес картины или скульптуры. Только однажды в Эрмитаже она посмотрела на напольную роспись с Медузой Горгоной и с умным видом изрекла: «Версаче!» Ни хрена в искусстве не понимает, по модным выставкам таскается исключительно из снобизма.

Егор обратил внимание на странного пассажира, с бородой и на костылях. Во дает! Со сломанной ногой в музей приковылял, молоток!

Он поплелся за бородатым и остановился возле картины, на которой то ли в реке, то ли в море купались зэки. Издалека казалось, что они парят в небе, словно птицы. Несколько секунд Егор смотрел на картину не отрываясь. Пожалуй, этот псих и вправду прикольно рисует.

Побродил еще немного и притормозил перед скульптурой черной полуголой девицы, которая завела ноги себе за голову. Прочитал на табличке:

«Кейт Мосс. Бронза».

Сзади подкралась Полина.

– Я его везде ищу, а он тут, слюни пускает, – ревниво поджала губы она. – Понравилась, да? Сразу видно – о сексе думаешь!

Он думал о том, что довольно странно делать скульптуру из бронзы, а потом красить ее черной краской.

– Ну, как тебе выставка, понравилась? – улыбнулся Егор.

– Да! Это так… концептуально!


Ужинали в пивном ресторане на немецкий манер – Егор отвоевал право выбора заведения.

– Неплохо, – кивнула Полина, попробовав кроличье жаркое из горшочка, – но ты сделал бы лучше. Нет! Ты сделал бы его божественно!

– Да ладно, – отмахнулся Егор, хотя знал, что она права.

Он готовил как бог. Причем бог дипломированный. Когда-то окончил кулинарный техникум, но по специальности почти не работал. Мечтал заделаться воротилой бизнеса и купить этот город с потрохами, идиот несчастный! Сначала машины гонял, потом вместе с другом организовали фирму по продаже стройматериалов. Неплохо поднялись, но во время кризиса их «купи-продай» накрылся медным тазом. Ни работы, ни денег. Раньше на иномарке по крутым кабакам мотались, девчонок снимали, а тут порой приходилось буханку хлеба и «Доширак» на два дня растягивать. Тяжело морально. Друг спился, а Егор пошел в строительную бригаду на отделочные работы. Благо руки всегда из того места росли.

Вкалывал тогда день и ночь, как «гастер», вспоминать страшно! Однако фортуна улыбнулась, посыпались козырные заказы, и вскоре удалось сколотить собственную бригаду. Сейчас ремонты квартир и загородных домов были расписаны на год вперед. Работали нанятые люди, а Егор руководил и собирал заказы. Ребята подбивали потратить освободившиеся время и деньги на открытие ресторана. Что кулинарному таланту зря пропадать? Егор соглашался. Когда-нибудь.

Тем временем Полина умяла жаркое и вытерлась салфеткой.

– Десерт, что ли, заказать? – раздумчиво промурлыкала она. – Да ладно, надоел этот общепит. Я бы сейчас профитролей твоих сумасшедших съела! Ни в одном пафосном кафе таких не пробовала! Знаешь, тигренок, у тебя золотые руки. – Она взяла его за запястье и коснулась ладони теплыми мягкими губами, обожгла взглядом из-под опущенных ресниц.

Егор погладил ее коленку под столом.

– К тебе или ко мне? А утром – будут тебе профитроли!

– Маньяк! Все мысли только об одном, – кокетливо проворчала она, стряхивая с коленки его руку.

Она поерзала на стуле.

– Я тебе говорила, что у Викули свадьба на этих выходных? – пропела фальшиво-беззаботным тоном.

– Раз двести, не меньше, – вздохнул Егор.

Так вот к чему вся эта лесть, прыжки и ужимки. Полина уже пару месяцев выносила ему мозг со свадьбой. Хотела, чтоб туда вместе пошли, но Егор – кремень! Все эти брачные игрища он терпеть не мог, к тому же не желал выслушивать прозрачные намеки дальних родственников и увещевания ее простодушных подруг: «Вам тоже обязательно надо пожениться!»

– Прямо даже не знаю, как быть, – продолжала гнуть свою линию Полина, – как в ЗАГС добираться? Машину-то я на ТО загнала. Видимо, придется на маршрутке… – Она горестно вздохнула.

Егор прикинулся валенком, с интересом рассматривал солонку.

– Знаешь, слышала в «Новостях» об очередной аварии с участием маршрутки. Ужас! Столько жертв! Все, кто сидел впереди, – погибли!

Егор обеспокоенно покачал головой.

– Ну, ты тогда сзади садись.

– Егор! – в голосе Полины зазвенел металл.

– Полин, мы уже говорили об этом сто раз, на свадьбу я не пойду, все. Тема закрыта.

Нет, все-таки хорошо, что она в Лондон отваливает! Первоклассная девка, да, но в последнее время уж слишком навязчива! Понятно, конечно: тридцатник на носу, замуж хочет, но Егор не даст надеть себе на шею это ярмо. Зачем? Женат уже был, сын есть. Сомнительные радости семейной жизни не привлекают.

Словно прочитав его мысли, Полина взяла себя в руки и снова сделалась белой и пушистой кошечкой.

– Ну, как хочешь, – обворожительно улыбнулась она. – А ты на выходных чем займешься?

Егор пожал плечами.

– С пацаном в парк пойдем.

– Как новая няня?

Махнул рукой:

– Все они одинаковые. Поначалу – золото в мармеладе, а потом оказываются суками, которых кроме денег ничего не интересует. Проходили уже… Представляешь, вчера домой захожу, а она навстречу на четвереньках выползает, с пацаном на спине, и ржет на всю квартиру: «И-го-го! Лошадка, поехали!» А Степка хохочет, заливается.

– И что? – не поняла его недовольства Полина.

– Да ничего. Приучит, а мне потом до восемнадцати лет на горбу таскать?! Что из него вырастет? И главное, одно и то же! Каждая новая нянька норовит с ним в лошадку поиграть.

– Может, у них есть какой-то негласный кодекс? – рассмеялась Полина.

– На эти выходные отпрашивается. Между прочим, уже второй раз!

– Справишься?

– Да мне Катька поможет.

Полина выронила вилку.

– Не поднимай, я сейчас официантку за чистой отправлю. – Егор поискал глазами яркое платье бюргерши.

– Не надо, я… больше ничего не буду. Какая Катька?

– А я тебе не рассказывал? Настина сестра приехала.

– К-какой Насти?

– Ну, какой?! Жены моей покойной, мир ей пухом. Поступила, будет в Москве учиться. Она на прошлых выходных приходила, так у них с пацаном такая любовь нерастащимая образовалась. У нас в парке детей на пони катают, он всегда боялся, уговорить смогла только тетя Катя! – Егор нашел в телефоне фотографию и показал Полине. – Вот смотри! Мой Чапаев!

– В таких коротких шортах… Вечерами уже прохладно, придатки застудить не боится?

– Кто?!

– А… жить эта Катька где намерена?

– В общаге комнату дали. А когда и у нас останется, все-таки не чужая. Степкина тетка.

Полина залпом осушила бокал с вином.

– И долго ты еще будешь с этим кирпичом ходить? – вдруг разозлилась она. – Сколько раз просила – смени телефон! В приличном месте достать стыдно!

– Айфоны твои за тридцать штук, что ли, покупать? А потом менять раз в год, когда новый выходит, – огрызнулся Егор. – А у этого цифры крупные, и фиг разобьешь! Продавец сказал, у них такие мобилы в основном альпинисты берут… Полин, ты чего?

Она не слушала, мрачно смотрела в окно.

– Ничего. Прости, нервничаю перед отъездом. Я отлучусь на минутку?

Подхватила свой кошелек на цепочке и зацокала каблучками в сторону туалета.


И чего им не сидится в своем Усть-Урюпинске? Едут и едут. Сначала одна притащилась, Царствие Небесное! Теперь вот вторая. Оставаться будет на ночь. Когда она, Полина, за тысячи километров от Москвы!

Щелкнула замочком клатча и торопливо ощупала его содержимое в поисках пачки «Вог» с одной-единственной сигаретой внутри – ее НЗ. Курить Полина бросила – это уже не модно, пачку носила на случай форс-мажора: извержения вулкана или конца света. Сейчас был именно тот случай.

Сигарета выскользнула из дрожащих пальцев и упала на грязный пол ресторанного туалета. Полина стукнула по ней каблуком, еще и еще, разбивая в труху. И вдруг замерла, осененная блестящей идеей. Бинго! Какая же она умница-разумница, что догадалась сохранить тот номер.

Выудила из клатча айфон и прокрутила контакты записной книжки, как барабан с патронами перед игрой в русскую рулетку. Однако тут есть изрядная доля риска… Тряхнула головой. Глупости, эта замухрыжка совсем не в его вкусе! Егору всегда нравились роскошные блондинки. Такие, как Полина. Она посмотрела в зеркало, висящее над раковиной, и невольно залюбовалась своим отражением: лицо, волосы. А грудь – вообще прелесть что такое! Три ноль в пользу Полины.

Она приняла решение и нажала на кнопку вызова своего телефона.

– Здравствуйте, Вероника, это вы?


«Я люблю всех своих детей, но некоторые из них мне не нравятся» – под этими словами Лилиан Картер наверняка подписалась бы и Никина мать.

– Вставай сейчас же, – шипела она, с остервенением стаскивая с дочери одеяло. – Сколько можно? Так и ужин проспишь!

– А который час? – Ника поежилась, села в постели и потерла глаза кулаками.

– Уже десять!

– Такая рань… К тому же, сегодня выходной.

– Да что за жизнь у тебя такая! – всплеснула руками мама. – Ложится под утро, встает в обед, на работу ходит, когда вздумается! Точная копия своего отца!

В материнской системе ценностей это был самый страшный грех.

– Кофе на столе, так что будь добра! – Она обиженно поправила растрепавшиеся волосы и, возмущенно пыхтя, удалилась на кухню.

Ника упала на подушку и накрылась одеялом с головой. Она прожила в отчем доме пару недель, а казалось, как минимум месяц. День шел за два, как в следственном изоляторе. Ладно, надо вставать, мать все равно от нее не отстанет.

Выглянула из-под одеяла и осмотрела комнату. Тут все сохранилось как в детстве. Кровать, напротив – диван, на котором раньше спала сестра, их письменный стол и книжные полки, обклеенные вкладышами от жвачек. На двери – плакат с актерами обожаемого в былые времена сериала «Элен и ребята». Оксане больше всех нравилась Элен, а Нике – Кати, и они постоянно спорили, кто лучше. С сестрой никогда не получалось найти компромисс. Они часто ссорились, а бывало, даже дрались – не на жизнь, а насмерть! Комнату поделили: Ника боялась выходить, потому что дверь оказалась на половине сестры, а Оксана – приближаться к платяному шкафу.

Помирить их мог только отец. От него, как от фокусника, всегда ждали чудес. Какие игры он выдумывал, а сколько всего интересного знал! Слета отвечал на любой вопрос, часами мог рассказывать о тайнах мексиканских пирамид и папуасах Южной Каталонии, ярко, артистично. Правда, все, что он говорил, запросто делилось на два, а то и на три. Ника стала посмешищем всего класса, когда выяснилось, что в Каталонии никогда не было папуасов. Она тогда люто возненавидела отца, но легко простила ему свой позор, ведь они вместе собрались в кругосветное путешествие на дирижабле… Большой ребенок, он совершенно не был похож на мать. Даже странно, что родители прожили вместе так долго. Развелись, когда Нике исполнилось одиннадцать. Из-за романа с официанткой ресторана, в котором он работал, пел по вечерам.

Сейчас отец сдавал квартиру, доставшуюся от его родителей, и жил на ГОА. Уехал туда с Никиной подругой, с которой познакомился на Оксаниной свадьбе. На этой свадьбе, пять лет назад, Ника и видела его последний раз…

Вздохнув, она накинула халат и отправилась завтракать.

На кухне мать, вооружившись красной ручкой, проверяла тетрадки. На столе стояла тарелка с овсянкой, дымилась чашка ароматного кофе. На стуле Ника приметила потрепанный глянцевый журнал.

– А это как тут оказалось? – удивилась она, усаживаясь за стол. – Я ж его вчера вместе с рваными колготками в мусорное ведро выбросила!

– Тебе дай волю, полквартиры выкинешь! А этот журнал, между прочим, стоит пятьдесят рублей. – Она бросила красноречивый взгляд на ценник, приклеенный к последней странице. – Колготки я в ящик положила, под джинсы будешь надевать.

– Мама!

– А что «мама»? Между прочим, в твоем положении не стоило бы так шиковать. Ну, ладно, – вздохнула она, откладывая стопку тетрадей, – как говорят наши студенты: «It`s better to overdo, than to underdo»[2]. Остальные – вечером, когда буду смотреть «Великолепный век»… Да-да, Ника, теперь тебе надо экономить. Уму непостижимо, уйти от такого мужа! Где, спрашивается, были твои мозги?

– Ты же сама всегда говорила, что он мне не пара!