И этот почерк — мелкий, бисерный и куда аккуратнее, почти школьный. Писали как будто разные люди. Но почерк, которым были написаны письма, был более устоявшимся, можно было сделать вывод, что эти строки оставляла на бумаге рука подлинной Бэрил. Она больна, по словам доктора Клоуда, но здесь ее чувства, необъяснимые и безумные, но искренние и до боли настоящие. Здесь настоящая Бэрил, которую не знал никто.

— Но кому она могла их писать? — изумилась Николь. — Не отцу же…

В самом деле… К кому она обращается в этих письмах? Она безумно любит этого человека. Кто он?

В жизни матери не было других мужчин, во всяком случае они ничего об этом не слышали. Очевидно, это было до развода с отцом, ведь после разрыва с мужем Бэрил не бывала нигде, кроме магазинов. Так кто же этот таинственный любовник из прошлого Бэрил?

— Теперь я прекрасно понимаю, что он имел в виду, — задумчиво сказала Айрин, — этот человек… тот, к которому она обращается в дневнике, ее бросил или… его нет в живых. Возможно, он погиб. А она не может без него жить, мама так и не смирилась с потерей любимого человека. И она стала жить с ним в воображаемом мире. Стоило принять таблетку, как она освобождалась от всего — от страданий, страхов, боли, кошмаров и оказывалась там, где хотела и с кем хотела. Она продолжала жить с тем, кого любила, как будто он никуда не исчезал и по-прежнему с ней.

— Да, пожалуй, — согласилась Николь, — она пишет в своем дневнике только об этом.

— Когда доза оказывалась недостаточной, — продолжала Айрин, — она не отключалась на столько, чтобы вызвать желаемые видения. И начинала упрекать любовника, что он не приходит на свидание, что он мучает ее.

— А сегодня мама не нашла таблетки… их Джинни припрятала или выбросила… И тогда мама стала говорить, что опаздывает, что кто-то ее ждет… Кажется, ты права. Все именно так и происходило. — Николь снова заплакала.

— Но кто он? — сама с собой рассуждала Айрин, не обращая на нее внимания. — В дневнике мама ни разу не называет его по имени.

Теперь ситуация прояснилась. Мать хотела развода, чтобы соединиться с любовником, о существовании которого по сей день никто не подозревал. Но после того, как Бэрил путем обмана получила долгожданную свободу, что-то произошло с ее другом. Или он ее бросил, или каким-то образом ушел из жизни, возможно, погиб в результате несчастного случая. И мать села на наркотики. Так началась ее тайная жизнь, пусть воображаемая и скрытая для окружающих, но настоящая для нее. Бэрил создала свой мир, где она виделась, говорила с любимым, ссорилась с ним, занималась любовью и спешила на свидания. В этом мире их никто не тревожил, а наркотики создавали мощный защитный барьер.

Теперь Айрин понимала смысл своего сна о домике из бумажных листков, исписанных новым почерком Бэрил. Она видела мир, существующий в стенах ее собственного дома, но не известный никому многие годы. Никому, кроме женщины, которая вела тот самый дневник.

— Но подожди, Айрин, — вспомнила Николь, — там идет речь о какой-то вине, каком-то серьезном проступке… Выходит, мама сделала что-то ужасное… Мы ведь предполагали, что речь идет об убийстве. Ты помнишь это письмо?

— Да, конечно… Выходит…

Вдруг словно вспышкой молнии Айрин озарила невероятная догадка. Она вспомнила звонок Гейл и ее слова о том, что кто-то находился в саду и прятался там, когда Фрэнк был обнаружен с пулей в груди… вернее, незадолго до приезда полиции.

Тогда Айрин не обратила на это внимания, поверив Гейл, что это бред спившейся старухи. А что, если…

Открывая дверь в спальню матери, Айрин уже знала имя ее любовника.

Бэрил не спала. Она сидела на кровати в синем халате, облокотившись на подушки и поджав ноги. Под действием лекарства у Бэрил был ясный, спокойный взгляд. Айрин подошла и молча протянула матери ее письмо к Уиллогби десятилетней давности.

Бэрил застыла от изумления и ужаса. Она всматривалась в знакомые строки, будто не веря своим глазам.

Лицо матери поплыло перед растерянным взором Айрин, потеряло привычные очертания и растворилось как капля краски в воде. Осталась одна сплошная гримаса, немое рыдание. Так плачут совсем маленькие дети, оторопев от страха.

Айрин почувствовала, как вся ненависть в ней улетучилась. Ей хотелось взять Бэрил на руки, как ребенка, и утешить.

Бэрил простонала: «Помоги мне», и Айрин поняла, кто так отчаянно нуждался в ней все это время, безмолвно звал ее снова и снова. Голос из кошмаров.

— Я помогу тебе, мама. Но ты должна мне все рассказать.

2

Она была похожа на ангелочка. Белокурая, с нежнейшей кожей, подобной лепестку подснежника, и черными бархатными глазами, в которых застыло умильное и робкое выражение.

Врач, принимавший роды, так и сказал, глядя на младенца: «Не малышка, а чудо. Просто сердце тает, до чего хороша».

Жаль только, что мать девочки не увидела, как все ее страдания были вознаграждены. У нее было больное сердце, и врачи запрещали ей рожать. Но желание иметь ребенка оказалось сильнее, и миссис Стоун поплатилась жизнью за появление на свет дочери.

Казалось бы, сам вид этой малышки должен был растрогать ее отца и отчасти примирить с происшедшим. Так во всяком случае полагали наиболее сентиментальные из медсестер. Но они ошиблись. Дуглас Стоун равнодушно взирал на собственную плоть и кровь. Ни нежности, ни гордости он не испытывал. Эта девчонка явилась причиной смерти его жены, единственного человека, которого он любил и которому верил как самому себе. Она была для него отдушиной в этом мире, полном хищников, самым искусным из которых, впрочем, был он сам. Теперь он остался один. И что взамен?


Если бы родился мальчик, куда ни шло. Но девочка… Однако мириться с поражением было не в его характере. Дуглас Стоун мог извлечь прибыль из всего.

После долгих размышлений пришла блестящая мысль. Этот ангелочек станет козырной картой в его игре. С помощью дочки он все-таки осуществит свою мечту. Он станет президентом Соединенных Штатов!

Всю сознательную жизнь Дуглас Стоун втайне мечтал заняться политикой и в конечном счете возглавить страну. Почему бы и нет? Он уже достаточно богат для этого и достиг в бизнесе всего, чего желал. Но пока был женат на неотесанной и вульгарной дочери торговца пирожными из Аризоны, об этом нечего было и думать. Она была ему прекрасной женой и лучшим другом, но неподходящей подругой для честолюбивого политика.

Чувство безмерного одиночества притупилось через несколько месяцев после смерти жены. А новая идея крепла в его мозгу. Роль безутешного вдовца всегда выигрышна и вызывает сочувствие у слезливых домохозяек. Родись у него мальчик, было бы сложнее. Но девочка, да еще и такая очаровательная, растопит все сердца. Бэрил со своими ангельскими томными глазками, невинной сладостной улыбкой станет для него ключом к двери Белого дома.

Посоветовавшись со специалистами по рекламе, Дуглас окончательно решился. Идея казалась беспроигрышной. В любом случае он ничего не теряет. Дуглас Стоун, судостроительный и нефтяной магнат, добропорядочный семьянин, всего добившийся сам, — уже готовый образец. Безутешный вдовец, отец прелестнейшей дочурки — половина победы. Это прямой путь к сердцу среднестатистического обывателя.

И началось! Бэрил Стоун стала едва ли не самым популярным ребенком в стране. Фотографии томного херувима украшали семейные журналы. Бэрил в саду с цветком лилии в руке рядом с пожилым папой, который по этому случаю выдавил из себя слезу, ангелочек на коленях у уставшего отца в его кабинете, Бэрил учится плавать, играет в куклы, просто сидит перед камерой, устремив в объектив замирающий от волнения доверчивый взгляд. И рядом всегда фигурирует строгий, мужественный и снисходительный отец, вся жизнь которого, это должно быть очевидным, в этой девочке. Результат был ошеломляющим. Все обожали Бэрил, плакали от восторга, разглядывая ее фото, жаждали заменить ей мать и упивались собственной самоотверженностью. А при виде величавого и безмолвного в своем горе Дугласа Стоуна отдельные истеричные дамы с таким же пылом рвались заменить ему жену.

Дуглас Стоун успешно играл роль страдающего и любящего отца очаровательной малютки, человека удивительной доброты и трогательно одинокого. Его простое происхождение, детство, проведенное в приюте, трогательная любовь к Элизабет Джонсон, все эти факты его биографии широко освещались в прессе. Бедный мальчик из приютской школы стал мультимиллионером к пятидесяти годам. И вдруг — трагедия. Рождение долгожданной дочери и смерть горячо любимой жены. Дуглас прекрасно все рассчитал. «Слезливее истории не придумала бы и Даниэла Стил», — ухмыльнулся довольный агент по рекламе. Дуглас Стоун стал популярной фигурой и был избран подавляющим большинством голосов губернатором штата Калифорния.

Трехлетняя Бэрил стала чем-то вроде идола. Все маленькие девочки стремились быть похожими на Бэрил, женщины мечтали иметь дочку вроде нее.

Бэрил любила одного человека на свете — своего отца. Она боялась и обожала его. Отец был самым умным, самым добрым и прекрасным. И девочка знала, как он гордится ей, и делала все, чтобы угодить отцу.

Она знала, что должна производить хорошее впечатление, быть послушной, чистенькой и аккуратной. Бэрил видела, что папе нравится, когда ею восхищаются другие. А раз так, она заставит весь мир влюбиться в себя, лишь бы ее любил папа.

Когда она удачно выступала по телевидению и радио, начав с пятилетнего возраста, в детских и семейных шоу-программах, отец был особенно доволен.

Он появлялся с Бэрил только в тех местах, где они могли быть замечены прессой. Это готовило почву для будущей избирательной кампании и было единственной причиной, заставлявшей Дугласа тратить время на это робкое боязливое создание, взирающее на него с благоговением. Бэрил так терялась в присутствии отца, что не могла рта раскрыть и только выдавливала из себя деревянную улыбку.

Отец иногда усаживал девочку на колени и говорил: «Как же мне повезло, что ты такая маленькая. Детей все любят, Бэрил. Если бы так было всегда». И Бэрил стала молиться, чтобы Бог оставил ее навсегда маленькой девочкой. Больше всего на свете она боялась чем-то не угодить папе. Малышка сознательно усвоила и старалась не терять наивно-детскую манеру поведения.

Став школьницей, она продолжала носить бантики, платья детских фасонов и сюсюкать в разговоре. Для нее было важно одно — быть такой, какой ее хочет видеть папа.

Звездный час Дугласа Стоуна настал, когда Бэрил исполнилось девять. Приближались долгожданные выборы.

«На тебе особая ответственность, дочка. Не подведи меня», — сказал папа. И Бэрил перепугалась до умопомрачения.

Постоянные съемки и интервью так утомили девочку, что она потеряла сон и аппетит. Бэрил знала, что папу должны выбрать президентом, иначе и быть не может. Она так боялась «подвести» отца и чувствовала себя такой уставшей от постоянного нервного напряжения и пристального внимания к себе, что срыв был неизбежен. А с ним и наступило ужасное прозрение.

Всех кандидатов с семьями приглашали в прямой эфир для участия в теледебатах. Три соперника Стоуна появились на экране с женами, а он как всегда со своим ангелочком.

Увидев Бэрил Стоун, большинство зрителей и аудитория на экране затаили дыхание от восторга. Малышка стала еще больше похожа на херувима. Бэрил тщательно одели для съемок. В воздушно-голубом платье, с синей лентой в белокурых волосах, она явилась олицетворением невинности, чистоты и счастливого детства. Ее вид должен был говорить: «Сделайте свой выбор в пользу моего папы, и ваши дети будут такими же». Дуглас сиял, предвкушая восторженные отзывы в прессе.

Девочка продержалась около пятнадцати минут. От волнения Бэрил утром не смогла съесть ни крошки. Голова у нее закружилась, во рту пересохло. Все поплыло перед глазами, и слезы хлынули сами собой. Она с ужасом поняла, что рыдает и не может остановиться. Все смотрели на нее, подходили, что-то говорили. Она ничего не слышала и не понимала. Эго была неизбежная реакция на страшное нервное напряжение последних месяцев. Она повторяла как заведенная: «Я больше не могу… не могу…» И все это в прямом эфире!

Выходя из студии, девочка упала в обморок. Журналисты тут же окружили врача и вырвали у него диагноз: «Недоедание, хроническое переутомление и нервный срыв».

Утренние газеты пестрели заголовками: «Дочка одного из кандидатов в президенты не ела около двух дней… Дуглас Стоун довел малышку до нервного припадка на глазах у всей страны… Издевательство над детьми… Использование ребенка в качестве политического маневра… Запрещенный прием в борьбе за власть… Грязная закулисная игра». Все было кончено.