Лена утомилась от прослушивания спича, несшего неизвестную ей смысловую нагрузку, и устало поинтересовалась:

— У тебя по сути вопроса все или есть еще дополнения?

Дополнения были, но на деле они оказались лишь новой интерпретацией всего вышеизложенного. Утомленный своим красноречием Иван, наконец, выдохнул и подвел итог:

— В общем, с ним тебе будет лучше.

— Да-да, — машинально подтвердила Лена, размышляя, как завершить беседу, чтобы не осталось неприятного осадка и неразрешенных вопросов. Но это было лишь минутное замешательство: — Что?! Не поняла. С кем мне будет лучше?

— С ним, — уверенно повторил Иван.

— «Ним» это кто?

— Кто?

Похоже, острить с принявшим на грудь для храбрости Иваном не следовало.

— Ты о ком говоришь? — медленно, едва ли не по слогам спросила Лена.

— О тебе.

— Это понятно, а второй кто?

— Кто второй? — бывший кавалер снова сбился с курса и никак не мог нашарить в темноте сознания нить своего повествования.

— Тот, с кем мне будет лучше, — раздраженно ответила Лена.

— А, да, он очень хороший человек.

— Как фамилия хорошего человека? — гаркнула она так, что Вероника Федоровна, подслушивавшая в коридоре, вздрогнула и на всякий случай передвинулась подальше от двери.

— Не знаю фамилию. А я подлец, — неожиданно перешел он к самобичеванию. — Но это даже хорошо. Ты бы не была со мной счастлива… с подлецом. С негодяем. Мне стыдно…

Иван вдруг всхлипнул и шмыгнул носом так, словно страдал от многолетнего сенного насморка.

— Не перебивай, — сурово рыкнул он изумленно молчавшей Лене. — Да, я взял эти деньги. Взял. Но мне нужно копить на квартиру. Я не могу привести жену в общежитие. Она туда не пойдет.

— Жена? — отмерла Лена. — А разве ты женат?

— Нет, но это поправимо. Я найду хорошую девушку, и мы нарожаем с ней детей.

Из этого следовало, что Лена не является хорошей девушкой, с которой можно заняться продолжением рода. То есть всем остальным можно, а вот как раз этим — никак!

— Я на эти деньги машину могу купить, например, и бомбить по ночам. Тогда на квартиру быстрее накопим. Эх, Аленка, заживем по-людски!

— Стоп, милый, — разъярилась Лена. — Если я правильно поняла, заживешь ты не со мной?

— Не с тобой, — грустно согласился Иван, — а жаль.

Лена постаралась дышать медленно, чтобы справиться с охватившей ее паникой. Либо она что-то неправильно поняла в путаном рассказе Ивана, либо он просто под действием алкоголя нес всякую ахинею, не задумываясь о смысле. Она боялась ошибиться, но поскольку с пьяным Иваном она раньше дела не имела, то как оценивать его бубнеж, она тоже не знала.

— Про какие деньги речь? — она попробовала внести ясность хотя бы в некоторые пункты.

— Он дал. Чтобы я с тобой больше не встречался. Много дал. Значит, ты ему дорога. Если бы дал мало, я бы не согласился. Так что тебе должно быть даже приятно.

— Мне страшно приятно, мне так приятно, что слов нет! — выдавила Лена. — Не звони мне больше. Все. Бери топор и иди строить счастье.

— С топором только разбойники да Раскольников ходят. Глупость ты сказала. Счастье строят руками…

— Иди работать руками, только, пожалуйста, никогда больше не появляйся на моем горизонте! — она осторожно положила трубку, прислушалась к трепетавшему где-то на подступах к горлу сердцу и горько разрыдалась, уткнувшись в старенький обтрепанный подлокотник дивана. Ее продали. Ее любовь, надежды, мечты просто продали. Она еще не понимала, что кто-то это все купил, но уже знала, что Иван весь этот набор продал. Она жалобно и тоненько подвывала от обиды, от разочарования… Мама суетилась вокруг, не понимая, что случилось и чем она может помочь.


Когда до изнеможения наплакавшаяся Лена, наконец, смогла рассказать измученной любопытством маме, в чем дело, реакция Вероники Федоровны была несколько неожиданной, но с точки зрения богатства ее жизненного опыта вполне объяснимой.

— Это же надо! Просто бразильский сериал. Заплатить подлецу и таким образом, во-первых, спасти тебя от брака с низким, недостойным человеком, во-вторых, показать тебе, что жалеть не о чем, в-третьих, не пожалеть денег для выкупа любимой…

Мама мечтательно уставилась на веселый магнит, красовавшийся на дверце холодильника.

— Я что — рабыня Изаура, ходовой товар? Один продал, другой купил! Ошалеть можно, запредельная высота отношений! — вывела маму из романтических грез возмущенная Лена.

Нет, не скажи! Купить не стыдно, а вот продать — стыдно! Тем более что тот, кто купил, он ведь даже не купил, а откупился от мерзавца. Он заплатил деньги не за тебя, а за Ивана, за его решение оставить тебя. Ты утрируешь ситуацию. Тебя эти товарно-денежные отношения никоим образом не касаются. Это своего рода дуэль. Только кто-то более благородный не выстрелил в соперника, поскольку в наше время за это можно остаток жизни провести в тюрьме, а бросил в него деньгами. Тот подобрал и бежал с поля боя. Напрасно ты сгущаешь краски и устраиваешь трагедию на ровном месте.

— Мама, — ошеломленно проговорила Лена. — Что за ерунда.

— Все зависит от точки зрения. Если тебе хочется жалеть себя и вопить в пространство — меня продали, меня предали! — тогда пожалуйста. Это твое личное дело. Хочешь высосанных из пальца несчастий, вой на луну, рви на себе волосы и жалуйся на злую судьбу. Хотя я бы на твоем месте поразмыслила, кто этот таинственный поклонник, который вывел на чистую воду твоего Ивана. Кстати, чтобы проверить правильность своей реакции, посоветуйся со Светой.

Карякина была занята. Судя по тону, которым она брякнула свое «але», время для совещания было не очень подходящим. Тем не менее ждать Лена не могла. Под периодическое Светкино хихиканье и чей-то далекий шепот Лена, злясь на себя, на Светку и на ее так не вовремя нарисовавшегося кавалера, кратко изложила суть проблемы.

— Bay! — простонала подруга, прошипев в сторону: — Подожди секунду, не видишь, я разговариваю. Не лезь на лоджию голым, а то соседки сбегутся!

— Что именно «вау», — потребовала комментариев Лена, опустив остальную часть подружкиного выступления.

— Bay — все! — терпеливо пояснила Карякина. — И мне кажется, я знаю, кто этот потрясающий мужик!

— Ты сейчас про своего говоришь? Или ты еще со мной?

— Лен, естественно, про твоего. Мой курить пополз, сейчас тетки из окон повалятся. Морж! В одних трусах.

— Тогда соседкам и смотреть не на что, — философски протянула Лена. — Трусы, это уже слишком много.

— Я смотрю, ты умнеешь на глазах, — довольно констатировала Светка. — Так что, это Олег?

— Не знаю.

— Лен, а что, есть еще варианты? — восхищенно поинтересовалась подруга.

— Нет, других вариантов нет, — честно, но грустно ответила Лена.

— Не вешай нос. Один такой роскошный мужчина, это уже удача. Только не профукай его в очередной раз. Нет, ты посмотри, какое упорство! Я думала, он отвалился и засох. Вот это я понимаю — любовь!

— Света, а разве это не обидно, что меня, как вещь какую-то, купили, продали, обменяли?

— Если у тебя проблемы с головой, то можешь обидеться, — великодушно разрешила Светка. — Я бы от гордости лопнула. Будет о чем рассказать внукам, а если повезет, то и правнукам.

— А Иван?

— Плюнь и забудь. Таких подленьких приспособленцев пруд пруди. Неприятно, конечно, но будь выше этой грязи. Продал… Так ведь не задешево! — хохотнула Светка. — Знай себе цену!

— В смысле, предлагаешь мне спросить, почем нынче девичьи чувства на рынке движимого имущества? Чтобы в следующий раз не продешевить?

— Не ерепенься. За все уже уплачено, так что истинную цену ты вряд ли узнаешь, если только твой Олежек не захочет похвалиться подвигом. Я имела в виду — в глобальном и общечеловеческом смысле.

— Так широко я не могу, интеллекта не хватит, — обидчиво проворчала Лена, но почувствовала себя слегка на высоте. Разговор со Светкой оставил приятное чувство собственной значимости.


Утром у остановки она увидела машину Олега. Всю ночь Лена пыталась переосмыслить случившееся и понять, как относиться к товарно-денежным махинациям с ее чувствами. Встать на точку зрения Светки и мамы никак не получалось. То ли точка была неустойчивой, то ли обзор с нее открывался не тот, но начать восторгаться поступком Олега она не могла. Удар по самолюбию был слишком сильным и требовал длительного периода реабилитации. Если раньше Лена была уверена, что любовь — это один раз и на всю жизнь, то теперь необходимо было пересматривать свои внутренние установки. Сначала этот «раз на всю жизнь» был с Олегом, потом — с Иваном. В результате оказалось, что прислушиваться к собственному сердцу весьма опасно, постольку оно там внутри наивно колотилось при приближении любого представителя противоположного пола и тупо подталкивало хозяйку к приключениям. С другой стороны, что ему там видно? Только хороводы гормонов, нашептывающих всякие глупости, да нервные окончания, вибрирующие при звуке мужских голосов, обещающих рай на земле. Надо было головой думать, а не к сердцу прислушиваться. Конечно, то, что Олег не сдался, ей льстило, но дуэль была бы несомненно более весомым аргументом в его пользу, нежели пошлая денежная компенсация. Когда она пыталась рассуждать о мотивах, побудивших Ивана к подобному решению, извилины тут же переставали реагировать на нервные импульсы и трусливо сжимались, отказываясь анализировать эту позорную ситуацию. То, что ее можно продать, как пачку печенья или средство для мытья стекол, было ужасно. Более того, Лена прекрасно понимала, что любой товар можно перепродать, а это значило, что угроза предательства не миновала и, более того, не минует никогда. Получалось, что любовь — это совсем не такое уж светлое чувство, если таковое вообще существовало в природе. Во всяком случае, последнее время Лена в этом сильно сомневалась. Оставалось только одно: либо посвятить остаток жизни непримиримой борьбе со всеми проявлениями этого вышеупомянутого чувства, примкнуть к воинствующим феминисткам и гордо скончаться неприступной старой девой, либо подойти к устройству судьбы с позиций практических и использовать мужчину непосредственно по назначению, то есть для продолжения рода, наплевав на все сопутствующие такому использованию издержки. Выбрав второе, с учетом того, что к первому варианту тоже всегда можно вернуться, Лена заснула.

Новый день должен был стать поворотным в ее жизни. Уделив макияжу непривычно много времени и вместо обычного хвостика распустив волосы по плечам, она вышла на улицу, осознавая себя если уж не красавицей, то, по крайней мере, весьма симпатичной особой. Дежуривший на остановке Олег даже не стал для нее сюрпризом. Подсознательно Лена ждала, что, вложившись в акцию, он появится на горизонте, чтобы собрать дивиденды. Приняв за аксиому мужскую неверность и некоторую неразборчивость в связях, она вычеркнула из памяти сомнительный эпизод с похищением и твердо решила к теме не возвращаться.

— Привет, — осторожно улыбнулся Олег, выставив перед собой, как щит, букет тюльпанов, обрамленных какими-то лопухами и веточками, похожими на морковную ботву.

— Привет, — легко согласилась Лена и кивнула в сторону машины: — Подвезешь?

— Да, конечно, садись, — засуетился он, забыв про букет.

Лена не хотела себе признаваться, что появление Олега снова мягко задело какую-то тонкую струну внутри. Ее неумолимо начало затапливать знакомое чувство влюбленности. Жалкие попытки поставить плотину провалились.

— Давно не виделись, — криво улыбнулся Олег, не сориентировавшись, как вести себя с обновленной и ставшей немного чужой Леной.

Да уж, — скептически хмыкнула она, словно это не она, а Олег был виноват в их расставании. Он безоговорочно принял условия игры.

— Поужинаем вместе? — полуутвердительно, полувопросительно сказал он, тут же смутившись. Раньше с ним такого не было: смущалась и чувствовала себя неловко только Лена.

— Посмотрим, — она уклонилась от прямого ответа, чтобы дать ему возможность поуговаривать себя, но испуганный Олег замолчал.

Лена занервничала. Теперь было непонятно, договорились они на вечер или нет. Продолжать тему было нельзя, чтобы не показать свою заинтересованность, а молчать — неудобно.

— Тебе идет такая прическа, — Олег пошел в обход.

— Ой, да просто заколка сломалась… Оправдание получилось глупым и неловким.

Лена снова начала заливаться краской и волноваться. Все возвращалось на круги своя. Почувствовав ее замешательство, Олег осмелел:

— Мне так больше нравится. Ходи так.

— Ладно.

Это уже звучало как демонстрация полнейшей покорности. Чем больше Лена попадала под влияние его обаяния, тем увереннее он себя чувствовал.

— Так что? В какой ресторан идем?

— Я еще не сказала «да», — она попыталась посопротивляться, но тон ответа свидетельствовал о полной и безоговорочной капитуляции.

— Не обязательно ехать в ресторан, — великодушно улыбнулся Олег. — Мы можем поужинать дома. Я сам все приготовлю.