«Глупо задавать такие вопросы по телефону. — Однако Лике удалось заронить сомнение в его душу. Стало тоскливо и одиноко. За окном пошел дождь. Игорь стоял и смотрел на улицу, освещенную фонарями. — Что притянуло его к Милле? Сначала — ее внешность. Потом — ее тело. А потом?.. Ее мысли. Ее душа. Ее внутренняя сила. Ах, как часто не хватает этой силы. Хочется найти такого человека, который знает что-то большее о жизни, чем ты, который может поддержать тебя. Пусть даже словами. Это только кажется, что их легко найти во всякую минуту. Нет! И произнести так, чтобы в них можно было поверить. — Игорь ударил кулаком по оконной раме. — Да, не таким я представлял себя в сорок лет. Я видел успешного ученого, любимого чудесной женщиной, не похожей на других. А что вышло? Я женился с бухты-барахты, чтобы, как думал, спасти Лику. Ее я спас, но запутался сам. Теперь, на свое несчастье, я знаю, что такое быть женатым. Это значит, что от упреков, злых слез нельзя нигде укрыться. Что надо выяснять отношения, глядя на надутое лицо жены. Это значит, что ты не волен распоряжаться самым ценным, что отпущено тебе — временем, потому что ты прикован к женщине, которую в пылу любовного опьянения назвал своей женой. Но как тяжело похмелье, — Игорь расстегнул рубашку и провел рукой по груди. — На острове мне было необыкновенно хорошо с Миллой. Но ведь это был остров. Это был миг. А что ждет нас здесь? В том месте, где проходит наша будничная жизнь? Милла будет петь в каком-нибудь варьете? Или вновь попытается завоевать Москву? А я буду продолжать работать в Англии?.. Нет, конечно, примеров браков, когда супруги встречаются на неделю и расстаются на месяцы, более чем достаточно. Причем они утверждают, что разлука помогает им сохранять свежесть и силу чувств. Может быть… Но еще разлука заставляет их искать понимание там, где они проводят большую часть жизни. Я старомоден? — спросил Игорь у стучащего в окно дождя, и тот словно бы ответил: «Да». — Я хочу иметь жену в классическом понимании этого слова, хотя отлично знаю, что это невозможно. Ни я, ни Милла не выдержим однообразия, которое мы невольно несем в себе. Я — это я! Конечно, мое «я» — не застывшая форма. Но мои привычки, моя манера говорить, ходить, мои жесты — неизменны. О!.. — яростно вскричал Игорь. — Жениться надо в двадцать лет, когда ни о чем, кроме секса, думать не в состоянии. Когда женщины кажутся неземными существами. А в сорок, когда все тайны давно перестали быть тайнами… Нет, не то… — Игорь прищелкнул пальцами, пытаясь понять, что гложет его. — Не то, — повторил он и ему показалось, что он понял. — В зрелом возрасте мы сами стараемся избежать любви. Мы слишком хорошо запомнили, как тяжело ее крушение. Мы знаем, как дорого надо за нее платить. Поэтому всеми силами снижаем ее накал и всеми силами сопротивляемся ее натиску. Лика сказала о каком-то Алане. Сейчас обман Миллы причинил мне боль. Но ведь я знаю, что через два-три года мне будет наплевать на ее измену. Если только она не станет моей женой! А если станет?!. В общем, если вдуматься, то по существу супружество — это сплетение невероятно смешных и невероятно трагических отношений. Мужчина, смелый, независимый, сильный, полный стремлений, вдруг ни с того ни с сего под влиянием каких-то таинственных импульсов из всех женщин выбирает одну и говорит себе: «Вот эту женщину я буду бояться! Бояться ее упреков, ее нахмуренных бровей, ее недовольного голоса… Я буду извиваться, как уж, врать, как последний лгун, чтобы только она не догадалась, что я изменил ей на стороне. А потом я буду бояться детей. Потому что жена с детьми займет круговую оборону против меня. Они будут рыться в моих вещах, когда я вернусь из командировки, чтобы отыскать какую-нибудь улику моей неверности. Я не смогу купить себе самую пустячную вещь, чтобы не вызвать у них подозрения, что это подарок любовницы. А изменять я буду! Иначе сойду с ума. Или стану импотентом. Жены не желают понимать, что любовницы помогают мужчине сохранять силу. И бегают мужчины, как затравленные зайцы, под прицелом жениных глаз. А если я вдруг найду смелость и захочу развестись, то дети станут моими врагами. И будут оставаться ими до тех пор, пока сами не вступят в брак и не испытают всех прелестей его ограничений. Но на их прощение и понимание мне будет уже наплевать». — Игорь прислушался к звучащей по радио мелодии и отвлекся от своих тяжелых мыслей. Но они не надолго оставили его. Видно, решили нагнать такую тоску, от которой жить не хочется. — Какое счастье просыпаться с женщиной в одной постели!.. И какой это ужас — просыпаться с одной и той же женщиной в одной и той же постели, — проговорил он и забарабанил пальцами по стеклу.

Что-то непонятное происходило с ним. Ему казалось, еще немного, — и противоречивые чувства разорвут его. Он думал о Милле. Он хотел видеть ее, быть с ней. И что странно, сейчас ему хотелось быть с ней всегда. Но в то же время он отдавал себе отчет, каким коротким может быть их совместное счастье.

Сломя голову Игорь бросился в гостиную, открыл бар, схватил бутылку виски и принялся жадно пить из горлышка. Только бы удрать от этой тоски.

Утром он чувствовал себя отвратительно. Но сумел сосредоточиться на работе, и это помогло ему. Кэтрин Келвер позвонила после обеда, и он дал согласие встретиться с ней вечером.

Когда Игорь пришел домой, Кэтрин уже ждала его в гостиной. По лицам женщин было видно, что они о чем-то весьма оживленно беседовали. Но Лика тут же поднялась и сказала, что не будет им мешать.

Игорь устроился в кресле напротив Кэтрин, она включила диктофон и принялась, по мнению Игоря, задавать дурацкие вопросы. В одну из коротких пауз он не удержался и спросил у нее:

— Почему вы избрали именно меня объектом вашего внимания? Ведь можно было обратиться к тем, кто любит общаться с прессой.

— А мне интересно задавать вопросы тем, кто этого не любит. Тогда беседа получается живой. Иначе выйдет лакированная картинка. Люди ведут себя напоказ. Произносят заранее заготовленные фразы. Пыжатся произвести неординарное впечатление.

Однако со своей стороны Кэтрин изо всех сил старалась показать Стромилину, какая она не по-женски умная. Но вышло наоборот. Игорь просто устал от ее сосредоточенного взгляда и голоса, которому она придавала серьезную интонацию. Она даже попыталась о чем-то поспорить с ним. Игорь сначала удивился ее безмозглости, но потом понял, что этим она хотела продемонстрировать независимость своего мышления. И про себя он признал, что, действительно, ее мышление — совершенно независимо от логики.

Наконец она его отпустила. Игорь пожал ей руку и пожелал удачи.

«Почему я был обязан давать заработать этой журналистке на своем времени? — начал он по-интеллигентски запоздало возмущаться, когда то, что он был в состоянии предотвратить, уже произошло. — Я бы мог отдохнуть вместо того, чтобы отвечать на ее дурацкие вопросы. У нее, видите ли, редакционное задание, и я просто не имел права оставить ее без гонорара. Хотя, если быть честным, то имел. Как, наверное, счастливы те, кто умеет наплевать на всех остальных. Это редкий дар. Но, если опять же честно, очень неприятно, когда их независимые плевки направлены на тебя».

В коридоре Игорь столкнулся с Ликой. Она несла на подносе кофе, печенье и бутылку ликера.

«Зачем она сказала мне, что Милла летала в Нью-Йорк к какому-то Алану? Чтобы сделать мне больно? Нет, Лика не такая. Она крикливая, вспыльчивая, но не станет причинять боль намеренно. Она лучше других знает, каково это», — по-интеллигентски наивно подумал Игорь.

ГЛАВА 12

Милла уже оформила визу и занялась покупками подарков Игорю. Она ходила по рынку в широкополой шляпе и пестрой легкой юбке, вздрагивающей от малейшего дуновения ветерка.

Милле хотелось найти что-то очень островное, что несло бы музыку и дыхание океана. Она остановилась перед лавочкой, на прилавке которой лежали всевозможные ракушки, белые, розовые и черные кораллы, гигантские раковины. Она взяла одну, приложила к уху, закрыла глаза и услышала, как океанские волны набегают на берег…

— Ищешь раковину, которая напоминала бы тебе об острове? — услышала она голос, и ее плечи непроизвольно вздрогнули.

— Да, — обернувшись, ответила она Анджело.

— Это все не то, — жестом указал он на прилавок. — То есть, я хочу сказать, что это хорошие раковины, но только для туристов. Тот же, кто живет на Синэ-Лёко, должен сам добыть себе раковину, чтобы мелодия, которую она напевает, была не похожа ни на какие другие.

— А где?! — с загоревшимися глазами воскликнула Милла.

— Неподалеку от нашего острова есть место, где находятся самые звучные раковины.

— Но я не смогу нырнуть на такую глубину.

— Какие проблемы? Если хочешь, я для тебя нырну. Кстати, ты была на водопаде Санта-Клэр, что на острове Фум? На латыни это значит «дым».

— Нет. Тони с Микки все обещали меня свозить.

— О, это надо видеть! Кстати, по поверью у того, кто постоит под его водами, обязательно сбудется заветное желание.

— Одно? — с улыбкой поинтересовалась Милла. — А если их несколько?

— Попробуй, — предложил Анджело. — Хочешь, завтра же и поплывем на моей яхте. Я буду ждать тебя у отеля в девять.

Милла ненадолго задумалась. Она представила, какую красивую раковину достанет ей Анджело, и как она понравится Игорю. Он положит ее на свой стол рядом с компьютером…

— Давай! — кивнула она.

— Договорились! — бросил Анджело и поспешил присоединиться к своему товарищу. Они скрылись в толпе.

Ночью после выступления Милла сказала Тони, что утром поплывет с Анджело на яхте за раковиной для Игоря.

— Купила бы лучше на рынке, — зевая, посоветовал Тони.

— Нет, я хочу свежую, прямо со дна. Не захватанную руками туристов.

— Только не загуляй там. Не забудь, что вечером у тебя выступление.

— По-моему, об этом мне излишне напоминать.

— Знаю. Самому не нравилось, когда администратор предостерегал меня от чрезмерного употребления алкоголя и любви. Но теперь, когда я сам администратор, у меня это получается невольно.


Утро выдалось восхитительное. Яхта Анджело с ослепительно белыми парусами, надувшимися от ветра, отошла от пристани и помчалась по бирюзовой глади океана навстречу солнцу.

— Как красиво! — воскликнула Милла, стоя на носу.

Через час с небольшим они добрались до места. Анджело бросил якорь неподалеку от какого-то скалистого островка.

— Здесь, — сказал он. Снял рубашку и прыгнул в воду. Вынырнув, резким движением отбросил со лба волосы и протянул Милле великолепную белоснежную раковину. Милла даже ахнула от восхищения.

— Куда ты? — крикнула она. — Мне хватит одной. Но Анджело уже скрылся.

— Эта нравится? — спросил он, вновь вынырнув и поднимая руку с необыкновенно красиво изогнутой раковиной.

Милла взяла ее, приложила к уху. По ее щеке сбегали соленые струйки, а она слушала, как раковина напевает мелодии океана.

Анджело поднялся на борт. Немного постоял, обдуваемый ветром, и лег на палубу. Отдохнув, повернул яхту, чтобы обогнуть остров. Милла сидела на носу, завороженная океаном. Яхта незаметно начала ускорять свой бег и вдруг понеслась вперед с сумасшедшей скоростью, накренившись на один бок. У Миллы даже захватило дыхание. Она схватилась за поручни и крикнула Анджело:

— Что случилось? Почему мы так несемся?

Анджело рассмеялся.

— Ветер стал крепчать.

— А мы заедем посмотреть водопад Санта-Клэр?

— Обязательно. Но на обратном пути. А сейчас я хочу показать тебе один остров. Там потрясающий песчаный пляж…

Он не договорил, яхта так накренилась, что ему пришлось ухватиться за штурвал.

Милле стало не по себе. Она запрокинула голову и увидела, что облаков на небе стало больше, порою они закрывали солнце, и тогда океанская вода окрашивалась в тревожный серый цвет.

— Анджело! — крикнула она. Но тот ее не расслышал.

Ветер шумел в ушах и рвал паруса. Анджело изо всех сил старался укрепить их. Милла, хватаясь за все, что попадалось под руку, подползла к нему.

— Что, надвигается шторм?! — прокричала она. — Надо плыть к берегу!

— Не думаю, что будет шторм. Просто ветер разыгрался, — прокричал он ей в ответ. — Мы успеем доплыть до того острова.

— Не хочу! Давай причалим к любому, какой окажется по близости.

— Не волнуйся! Скоро будем на месте.

Милла легла на палубу и затихла, моля бога, чтобы все обошлось. Но ветер разыгрался не на шутку. Анджело уже не справлялся с парусами. Он позвал на помощь Миллу. Она вновь подползла к нему. Он показал ей, как надо держать штурвал, а сам перебрался на левый борт и, схватившись за снасти, завис над водой.

Огромная туча, казалось, накрыла собой весь океан. Вода забурлила. Волны стали захлестывать яхту, грозя смыть с палубы Миллу. Она кричала Анджело, чтобы он немедленно направил яхту к берегу.