Она вспыхнула с приоткрытыми от изумления губами.

— Ах, да! — кивнула. — Вы же все знаете.

Виктор опять хотел что-то сказать, но не успел вставить слово в образовавшуюся паузу.

— Вы поймали этого монстра?!

— Поймали, — почувствовав сухость во рту, проговорил Виктор и на долю секунды перестал себя контролировать. Тепло, энергия, исходившие от этой женщины сделали его беззащитным.

— Впрочем, — Милла вздохнула и подняла глаза вверх, чтобы не показывать своего разочарования, — один раз его уже сажали в тюрьму. Но он сбежал. Боюсь, и на этот раз он вывернется. Но ведь что-то можно сделать? О! — ее глаза сузились, и в них загорелась ненависть. — Я бы его на части разорвала, я бы… не знаю, что с ним сделала, — говорила она, потрясая кулаками. — Неужели ему опять удастся уйти? Ну да, начнется волокита… Ведь он иностранец. Наймет адвокатов, и те изо всех сил будут стараться, чтобы этот подонок избежал наказания. Но я! Я обязательно напишу заявление в милицию! — запальчиво воскликнула она и почти тут же потухшим голосом заметила: — Впрочем, один раз я уже писала в полицию…

— Прошу вас, — Виктору наконец удалось предложить ей сесть в машину.

— Ах, да! Простите, я вас заговорила. Но вы не представляете, какое это жуткое, разъедающее тебя, словно кислота, чувство — видеть торжество подлеца.

— Представляю, — обернувшись к ней с первого сиденья, сказал Виктор. — Сколько раз так бывало: гоняешься за каким-нибудь отморозком, теряешь друзей, бойцов, наконец арестуешь его. А несколько месяцев спустя он бросает на тебя презрительный взгляд, выходя оправданным из зала суда. Я не однажды переживал это. И отлично знаю, как терзает невозможность наказать зло. Поэтому на этот раз я решил подстраховаться. Пусть себе нанимает адвокатов, связывается со своим посольством… — усмехнулся Виктор.

— Что же вы с ним сделали?

— Ничего.

Милла отвела глаза, чтобы скрыть разочарование.

— Его на два дня, в виду возникшей неразберихи, посадили в СИЗО, в общую камеру, как педофила… Ну нет у нас отдельных камер. Что поделаешь!

Милла только выдохнула:

— А!..

— Сейчас его должны перевести в КПЗ. Я подумал, что вы были бы не прочь взглянуть на него.

Милла не нашлась, что ответить.

Она не узнала Ксавье, всегда заносчиво насмешливого, с гордой осанкой человека, который привык поступать только так, как хочет он сам.

Виктор тронул ее за локоть, привлекая внимание к согбенной фигуре мужчины в грязно-серого цвета рубашке, который, еле передвигая ноги, шел между конвойными.

Милла метнула на Виктора удивленный взгляд: «Это он?!» Виктор утвердительно опустил веки.

Дежурный загремел ключами, отпирая решетчатую дверь. Ксавье вышел и вдруг остановился, как вкопанный. Он увидел Миллу. Кровь бросилась в голову, он глухо застонал от осознания своей полной беспомощности и чудовищного позора. «Отомстила!» — пронеслось в голове.

Она смотрела на него с жадностью человека, стремящегося насладиться унижением другого.

Ксавье пронзила резкая боль и словно пригвоздила к полу. Конвой понукал его идти, но он не мог двинуться с места. Все, что с ним произошло, с новой силой вспыхнуло в памяти. Эти разъяренные морды, эти железные руки, как тиски, охватившие его холеное тело… Эта дикая боль!.. Умопомрачающее бешенство от бессилия… Закушенные до крови губы… И нескончаемый издевательский смех… и он, лежащий на полу… И вновь адские муки… Он потерял счет часам, дням, он потерял себя…

Виктор подал Милле руку, когда они спускались по ступенькам.

— Ну как?! — обернувшись к ней, спросил он.

Милла вдохнула напоенный снежной влагой воздух и ответила:

— Хорошо! Да, — подтвердила через минуту, — именно, хорошо.

ГЛАВА 23

Дома Игоря ждала измученная капризами невестки мать и Лика, которая набросилась на него с упреками, повторяя чуть ли не через каждое слово: «Как ты мог?!»

— Я вся изнервничалась! А ты опять со своей певичкой!.. У тебя жена должна родить, — со слезами всхлипнула она и, хлопнув дверью, затворилась в спальне. До Игоря с матерью донесся скрип кровати, прогнувшейся под ее тяжестью.

— Принеси воды! — раздался ее повелительный тон. Игорь посмотрел на мать. Та тяжело вздохнула, возведя глаза вверх.

— Что ты творишь? — вернувшись от рыдающей Лики, спросила она Игоря. — У тебя будет двое… Ты только вдумайся, двое мальчиков. А ты с певицей! Нехорошо.

— Мама, и ты туда же! Не с певицей, а с Миллой. Я же тебе о ней столько рассказывал. Она необыкновенная. Она… милая… Я не могу без нее.

— Поздно, Игорек! Что поделаешь, так, видно, тебе на роду написано. Поздно ты встретил свою Миллу.

— Но не могу же я из-за них, — Игорь движением головы указал на дверь спальни, — перестать быть самим собой.

Екатерина Петровна всплеснула руками.

— Придется! А ты как думал? Все семьи основаны на любви? Увы, к сожалению, нет. Большей частью они основаны на долге. Все уходит: и любовь, и уважение, и общность интересов, а долг остается.

— Мам, — приложил он ее ладонь к своей щеке, — я не хочу так. Не хочу!

— Подожди. Ты ведь еще не видел своих мальчиков. А как взглянешь, так и с Ликой примиришься.

— Нет! Нет! Почему я должен примиряться? Мое сердце, мои мысли постоянно с Миллой. Я вижу ее повсюду, чувствую ее… И потом, мы же с Ликой заключили фиктивный брак.

— Так надо было и жить с ней фиктивно.

— Да это все она! Я ни разу не лег к ней в постель. Это она…

— Ну-ну! А ты вообще ни при чем. Хватит, Игорь. Отвечать приходится за все, и за глупость тоже.

Игорь махнул рукой и выскочил на улицу. Набрал номер Миллы. Но она не ответила. Он звонил не переставая. И вот, наконец, раздался ее голос.

— Да.

— Милла, ты где? Я сейчас подъеду.

— Прости, у меня назначена встреча с репортером.

— Я посижу, подожду. Пойми, через три дня я возвращаюсь в Англию.

— А у меня через неделю начнутся гастроли. Я тоже уеду из Москвы.

— И что? Неужели это все? Мы опять расстанемся?

— Игорь, я не хочу… О, как это глупо!.. В том то и дело, что хочу развести тебя с ней. Но твои дети… Да еще двое! В конце концов, ты сам виноват. Тебя что, принуждали заниматься с ней сексом? А если уж занимался, так надо было думать о последствиях…

— Милла, ну ты…

— Все, хватит! Я устала. Пойми, у меня сейчас очень важный период. Видно, в моей жизни самым главным по-прежнему останется работа. И я не хочу потерять ее. Все! — она отключила телефон.

Игорь, осыпая себя проклятиями, вернулся домой и без сил повалился на диван.

За день до отъезда он встретился с Виктором.

— Она избегает меня, — начал он, усаживаясь за стойку бара. — Не отвечает на звонки. Что же получается, я встретил ее, чтобы навсегда потерять?

Виктор покачал головой.

— Сам виноват. Я тебя предупреждал.

— Ты прав, я во всем виноват! И что предложил Лике этот дурацкий фиктивный брак, и что поддался на ее утешения, от которых она теперь пухнет и изводит мать капризами. Но мне нужна Милла!

Виктор с сочувствием посмотрел на него.

— Я тебя понимаю. Лиманова — необыкновенная женщина.

Игоря насторожил его тон.

— Да-да!.. Необыкновенная, — повторил Виктор, с насмешливою снисходительностью поглядывая на друга. — Но мне нельзя обременять себя женщиной. А то бы!.. — протянул он голосом, в котором выразилась уверенность мужчины, всегда достигающего своей цели.

Их взгляды встретились. Повисла неприятная пауза.

— Короче, если хочешь ее сегодня увидеть, иди в «Одалиску», — словно нехотя проговорил Виктор. — Кто-то там устраивает вечеринку.

— Но… — дернулся было Игорь.

— Я позвоню, тебя внесут в список приглашенных, — вставая, сказал он и протянул руку. — Ладно, счастливо. Когда еще увидимся? И не будь дураком. Долг долгом, но такая женщина встречается один раз в жизни. — Пока! — подмигнул он другу.

* * *

Увидев Миллу, Стромилин тотчас готов был броситься к ней, но, случайно взглянув на внушительный живот Лики, вздохнул и опустил глаза. Лика тоже оказалась приглашенной на эту вечеринку. И они явились, словно образцовая супружеская пара.

Но Игорь не выдержал. Позабыв обо всем на свете, он подошел к Милле и притянул ее к себе.

— Милая, милая, — шептал он. — Почему все так?..

— Видно, кто-то не желает, чтобы мы были вместе, — глотая слезы, прошептала она в ответ.

Лика заметила прилюдные ласки разлученных любовников. И намеренно еще больше выставляя живот, поспешила развести их.

— Мне скоро рожать! Ты станешь отцом! — шипела она, схватив Игоря за руку.

— Ну что тебе? Отстань! — отшвырнул он ее руку.

— А ты? А вы?.. — с ненавистью посмотрела она на Миллу.

— За все приходится платить. Даже за то доброе, что сделал, — обращаясь к Игорю, но глядя на Лику, произнесла Лиманова.

Лицо Лики побагровело.

— Ты ей рассказал?

— Ей я рассказал все! Отстань!

— Игорь, не надо. Не стоит привлекать внимание, — попыталась урезонить его Милла.

— Правильно! — он взял ее за руку и направился к выходу.

Очутившись на улице, они обнялись.

— Поедем к тебе! — прошептал Игорь.

Они опять со сказочной быстротой оказались в квартире Миллы. И запросто покинули мир назойливых звуков, проблем, радостей и печалей, перенесясь в другое, только им ведомое измерение.

Но жизнь, которая дарует и отнимает, ворвалась к ним с приходом утра. Требовали ответа назойливые звонки. Наскоро выпили кофе и долго смотрели друг на друга, прежде чем расстаться.

* * *

Игорь с Ликой вернулся в Англию. Поглядывая на него, Лика всякий раз думала: «Погоди-погоди! Вот родятся двое беленьких очаровашек. Двое беленьких мальчишек. Моя гордость и защита. Куда ты от меня денешься! Наконец-то я заживу, как того заслуживаю», — вздыхала она удовлетворенно.

Игорь попытался поговорить с Ликой о разводе, но она с мгновенно выступившими на глазах слезами очень сдержанно попросила его подождать, пока она не родит.

— Знаешь, всякое случается, — проговорила срывающимся голосом. — Может, еще вдовцом останешься. — Тут она уже не совладала со слезами, и они обильно закапали на ее живот.

«В самом деле, скорее бы уж она родила», — думал Игорь.

Но последние два месяца тянулись и тянулись.

За неделю до родов Лика комфортно устроилась в лондонской клинике и принялась изводить своими капризами персонал. Когда начались схватки, Лика старалась все делать, как ее учили. И вот… наконец!.. У нее столько лет не было детей, что она уже отчаялась… И вот, наконец, первенец!.. Врач с улыбкой подхватил малыша, и вдруг лицо его вытянулось от изумления…

— Миссис Стромилин… — проговорил он. — Но… у вас… темный ребенок…

Лика выпучила глаза.

— Что? Как? Не может быть!..

— Но он мулат, — поднося ребенка прямо к глазам опешившей Лики, говорил врач.

Она издала истошный вопль и едва не потеряла сознание.

Врач перевязал пуповину и у второго мальчика.

Лика с тоской в глазах взглянула на него. Он был светло-шоколадного цвета с черными курчавыми волосиками…

— Этого не может быть! — словно впав в забытье, повторяла она. — Не может!..

Лика вспомнила свои безумства с Яаном, чернокожим испанским футболистом, жившим по соседству с ними. Ей хотелось бешеной страсти… и она ее получила… сполна.

Когда Лику привезли в палату, к ней зашел врач.

— Миссис Стромилин, я не знаю, что сказать вашему мужу…

— Доктор, может быть, они побелеют? Такое бывает?

Тот кашлянул и сказал твердо:

— Нет, такого не бывает.

Оставшись одна, Лика встала с кровати, взяла из колыбельки одного малыша, поднесла его к окну и стала сравнивать цвет своей кожи с его.

— О Господи, неужели это мой ребенок? Я так мечтала о беленьком мальчугане. О Господи, что же мне делать? Что сказать Игорю?..


Стромилин, устав от назойливых вопросов коллег: «Ну как там, родила?», позвонил в клинику. На ресэпшн произошло замешательство. Трубку взял сам врач.

— Да, миссис Стромилин родила, — ответил он на вопрос Игоря. — С ней все в порядке… С детьми тоже… — он замялся. — Только, мистер Стромилин, дело в том, что они, то есть, дети, — мулаты.

— Что? Какие мулаты? Простите, я говорю с доктором Блайфилом?

— Да, мистер Стромилин, это я. И знаете, что?! Приезжайте лучше в клинику, это не телефонный разговор.

Не отвечая на вопросы коллег, Игорь помчался в клинику. Доктор усадил его в кресло и сообщил, что у него родились два здоровых, но, может быть, не его мальчика…