Ольга Михайлова - Брачный сезон в Уинчестере

Спустившись вниз, Монтэгю тем же свинцовым набалдашником что было силы ударил по стеклу, тут же со звоном разлетевшемуся. Вспотевшая изумлённая физиономия мерзавца Иствуда мелькнула в чёрном провале двери. Джулиан схватил его за воротник и с силой потянул на себя. Иствуд оказался столь тощим, что проскочил в отверстие и свалился на землю головой вниз, довольно сильно ударившись затылком о подножку кареты. Ну, и поделом. Заглянув в глубину экипажа, Джулиан разглядел только испуганные белки глаз мисс Гилмор, сжавшейся в изодранном платье в углу кареты. Монтэгю с трудом смог открыть замок на двери и сказал несчастной Энн, что она в безопасности. Откровенно говоря, Монтэгю не ожидал от Лоренса такой прыти. В его понимании, Иствуд, бывший всего на четыре дюйма выше пяти футов, чьи запястья и кисти рук всегда напоминали Джулиану за карточным столом индюшачьи лапки, вообще был не в состоянии одолеть никого, крупнее кролика.

Мисс Гилмор, дрожа и спотыкаясь, выбралась из кареты и тут, увидя лежащего на земле Иствуда, внезапно затряслась и разразилась рыданиями столь бурными, что Монтэгю испугался. Сначала Джулиан подумал, не опоздал ли он, чего доброго, но не знал, как спросить, неужели мерзавец успел добиться своей цели? Ведь и семи минут не прошло!.. Но потом понял, что истерика мисс Гилмор — просто следствие пережитого нервного потрясения. Руки бедняжки тряслись, Энн то всхлипывала, то задыхалась. Монтэгю уговаривал её придти в себя и успокоиться, но чем больше успокаивал, тем сильнее её трясло. Время уходило. Неужели всё же бедняжка оплакивает потерянную невинность? Чёрт, как же успокоить её? Чувствительность женщин — бич Божий. Неожиданно Монтэгю подумал, что совершенно напрасно деликатничает — и время теряет, и Иствуд начал шевелиться.

— Он овладел вами? Он добился своего?

Мисс Гилмор снова истерично вскрикнула, затряслась, но в движении её головы Монтэгю всё-таки прочёл «нет».

— Мисс Гилмор, умоляю, спокойно выслушайте меня, — тут заметив, что Лоренс пытается подняться на четвереньки, Монтэгю со злостью обрушил на затылок насильника-горемыки набалдашник. Иствуд снова плашмя рухнул на землю, словно куча глины, свалившаяся с гончарного круга. Обойдя карету, Монтэгю увидел, что конюх по-прежнему без чувств и отволок его к ближайшей придорожной копне соломы. Возись ещё тут со всяким сбродом! Вернувшись, Монтэгю увидел, что бедной девице удалось всё же справиться со своими нервами. Энн тяжело дышала, вцепившись в разорванное на груди платье, но уже не рыдала. Сказать по правде, в чувство её привела та необычайная лёгкость, с которой мистер Монтэгю пристукнул Иствуда. То, что с тем, кто чуть не надругался над ней, справились с такой удивительной простотой, заставило её думать, что она, в самом деле, спасена и находится под надёжной защитой.

— Мисс Гилмор, нам нужно вернуться в дом Иствудов. Вы не можете в таком виде показаться дома. — Она закусила губу, слушая Монтэгю, и молчала. — Завезём этого господина, возьмете у мисс Иствуд другое платье — и я доставлю вас домой. Вы понимаете меня?

Энн — неожиданно для него — ответила довольно вразумительно. Да, она всё поняла, но в эту карету она ни за что не сядет. Она не может…

— Хорошо, мисс Гилмор, залезайте на козлы, там два места, а мистера Иствуда я засуну внутрь. — Что Монтэгю и сделал, правда, не удосужившись усадить мерзавца на сидение, а просто зашвырнув бесчувственного доходягу на пол экипажа, захлопнул дверь кареты, а после, взобравшись рядом с Энн на кучерское место, хлестнул лошадей.

Дорогой девица молчала, глубоко и судорожно дыша.

Через несколько минут они снова были у дома Иствудов. Монтэгю заглянул вглубь кареты и убедился, что Лоренс никуда не сбежал. Тогда Джулиан взвалил его на плечо и понёс к двери, дав знак мисс Гилмор идти за ним. Чёрт, или ему показалось, или братец был ничуть не тяжелее сестры. Мужчина… тьфу, — Монтэгю пренебрежительно поморщился.

Когда на стук открыли дверь и через минуту на крики служанки прибежали мисс и миссис Иствуд, на которую, признаться, Джулиан вовсе и не рассчитывал, Монтэгю попросил Кору помочь мисс Гилмор. Кора тихо вскрикнула, увидев лицо и платье подруги. При этом, надо заметить, в сложной ситуации мисс Иствуд не терялась. Кора быстро схватила Энн за руку, повлекла к себе в комнату, по пути отдав распоряжение служанке срочно принести воды. Миссис же Иствуд тут же принялась с причитаниями хлопотать вокруг поверженного Лоренса.

В спальне Коры Энн, всё ещё трясясь, стаскивала с себя изорванное платье. Кора, помогая подруге, недоумевала. Что сделал мистер Монтэгю? Откуда он взялся? Почему Лоренс в таком виде? Где он были? Что произошло? Услышав наконец сбивчивый рассказ мисс Гилмор, побледнела. Лоренс пытался обесчестить её? У Коры на минуту опустились руки, и она в ужасе взглянула на подругу, чуть заметно сжавшись, словно от удара. Ей казалось, что теперь Энн просто не захочет знать её, но мисс Гилмор не сказала ничего оскорбительного, и казалось, нисколько не винила её в происшествии. Но от одного упрёка она не удержалась. Рассказывая ей о событиях ночи, Энн не смогла объяснить, откуда взялся там мистер Монтэгю, но всё, что он сделал, говорило, на её взгляд, только о мужестве и благородстве. Какой смельчак! Как могла Кора говорить о том, что мистер Монтэгю негодяй? Он герой! Мисс Иствуд молчала, не зная, что сказать.

Джулиан Монтэгю присел в кресло в гостиной и только тут заметил, что разрезал о стекло кареты рукав сюртука и рубашку, да видимо, задел и руку, ибо рубашка была в крови. Миссис Иствуд металась по комнате, причитая над сыночком, недоумевая, что же могло случиться? Монтэгю подумал, что сглупил. Надо было по дороге договориться с мисс Гилмор и придумать какую-нибудь безобидную историю. Он просто не ожидал столкнуться с миссис Иствуд. Несколько минут Джулиан размышлял, что бы придумать в объяснение матери Иствуда — покороче и попроще. Потом подумав, что у мисс Гилмор было достаточно времени привести себя в порядок, Монтэгю попросил мечущуюся горничную проводить его к мисс Иствуд и доложить о нём.

Монтэгю вошёл и увидел, что у сидящей в углу комнаты на диване в другом — не порванном — платье мисс Гилмор цвет лица уже близок к нормальному, хотя на щеках алеют пятна, а вокруг глаз залегли тени. По лицу же мисс Коры Монтэгю безошибочно понял, что мисс Иствуд уже знает от подруги всё. Кора странно, исподлобья, в упор разглядывала его, словно видела впервые. Про себя она недоумевала, по её представлению, мистер Монтэгю должен был скорее помочь Лоренсу совершить похищение, нежели спасти мисс Гилмор. Так же как и её братец помог Тэлботу ославить леди Софи. Но сейчас, когда Джулиан Монтэгю с окровавленным плечом появился в комнате, Кора не могла ни отметить, как он мужественен и как… красив. Но она сжала зубы. Корсар…

Монтэгю заметил краем глаза, как Кора отодвинулась при его появлении, и почувствовал вдруг странную тяжесть в веках — они на мгновение сомкнулись, и только усилием воли Монтэгю смог разлепить их. Потом по телу прошла мучительная и болезненная дрожь — наверное, вяло подумал Джулиан, давно не был в фехтовальном зале, расслабился. Монтэгю в нескольких словах изложил суть проблемы: нельзя, чтобы о происшедших событиях разнеслись слухи. Мистер Иствуд будет молчать, иначе не миновать ему беды, мисс Гилмор тоже лучше не говорить об этом даже дома, свет жесток и ей трудно будет избежать пусть и несправедливых упреков, что она-де своим поведением спровоцировала мистера Иствуда. Репутация девицы хрупка. Что касается миссис Иствуд, нельзя, чтобы она узнала правду — обстоятельства, как ни посмотри, слишком неприглядны. Мистер Лоренс просто упал с подножки экипажа. Споткнулся. Так нужно говорить, если кто осведомится о причинах его недомогания. Монтэгю не то чтобы уговаривал, скорее, просто разъяснял ситуацию.

— Нам пора ехать, мисс Гилмор, — заключил он.

Энн тяжело вздохнула и попыталась подняться.

— Что у вас с рукой? — вопрос мисс Коры прозвучал будто издалека.

— Я порезал предплечье о стекло. Царапина, — говоря это, Монтэгю ощутил странную пустоту, которая отделяла его от неё. Он бродил в Саду Декана специально, только чтобы хоть мельком увидеть её, но вот она рядом — а в нём — такая странная и бездонная пустота, апатия и боль… Почему? Что с ним?

— Подождите, мисс Гилмор ещё не пришла в себя. Снимите сюртук, я перевяжу вам руку.

Кора не стала дожидаться, чтобы Монтэгю согласился или отказался, вынула из ящика комода кусок холщовой ткани и стала аккуратно разрывать её на тонкие полосы. Видя, что Энн всё ещё сидит на диване и тяжело дышит, Джулиан решил дать ей ещё несколько минут. С горечью подумал, что сюртук не подлежит ремонту — рукав распорот от плеча до локтя. Очевидно, это случилось, когда он вытащил Лоренса через окно из кареты или пытался изнутри открыть замок на дверце. Рубашка была окровавлена, но сняв её, мистер Монтэгю увидел, что порез на самом деле пустяковый — даже непонятно, откуда взялось столько крови. Кора справилась на удивление быстро, остановив кровь, которая, впрочем, и сама уже успела свернуться, и перебинтовала ему руку. Монтэгю чувствовал прикосновение её пальцев, ощутил аромат кожи и волос, но и — странную мертвенность, сковывающую его.

Через десять минут они вышли на улицу. Мисс Гилмор спросила, может быть, мистер Монтэгю просто доведёт её до дома? И Джулиан, понимая, насколько ей не хочется снова видеть экипаж Иствудов, согласился и проводил её по Грейт-стрит, они свернули на улицу Южных врат и вскоре добрались до дома Гилморов. Энн уже почти пришла в себя и сейчас поймала себя на странном чувстве — удивительной защищенности и полной безопасности, которую ощущала рядом с этим человеком. Но пережитое то и дело напоминало о себе лёгкими судорогами в ногах и дрожью пальцев. Энн подумала, что может спросить его о том, чего не могла понять. Как мистер Монтэгю очутился у госпиталя? Джулиан лаконично объяснил, что просто у дома Иствудов заметил закрытый экипаж и увидел, как Лоренс посадил её туда, а из-за случайно услышанного разговора Иствуда с кучером заподозрил неладное. Боясь быть бестактной, Энн не спросила, что мистер Джулиан Монтэгю делал у дома Иствудов. Монтэгю тоже ничего больше не сказал. Энн, исподлобья взглянув на него, подумала, что он, влюблённый и отчаявшийся, просто бродил около дома Коры. На пороге дома она пыталась ещё раз поблагодарить его, но язык плохо слушался её.

К себе домой Монтэгю попал уже за полночь.

Прошедшая ночь что-то изменила в нём — причём, чувствовал Монтэгю только саму перемену, но не мог осмыслить её причин. Он по-прежнему ощущал свою зависимость от Коры, его влекло к ней и телом и душой, но, то ли долгое время её предшествующего равнодушия и пренебрежения что-то надломило в нём, то ли тоска, перебродив в душе вместе с любовью, породила эту мутную вялость и пустоту. А может, он просто потерял последнюю надежду? А впрочем, нет, понял Монтэгю наконец. Причина была в том, что сделав после разговора с Шелдоном жестокий и убийственный вывод о том, что он недостоин любви, он допустил, чтобы этот вывод, словно зараза сифилиса, проник в его душу и кровь — и убил его. Вот почему находясь с ней рядом, слыша её голос и даже ощущая её прикосновение к себе — он уже не чувствовал ничего.

Он был мёртв. Крах любви осознавался Монтэгю не как крах жизни — он был слишком силён для этого, но как крах личности. В нём беззвучно обрушивались крыши, опадали стены, фундаменты превращались в руины. Во всяком случае, Монтэгю твёрдо решил, как только пристроит Кэтрин — тотчас же после её свадьбы уедет в Лондон. Пора и делом заняться.

Дома Джулиан кое-как умылся, осторожно снял сюртук и рубашку, стараясь не потревожить повязку на руке и не измарать кровью постель — чай, не брачное ложе, и наконец провалился в глубокий сон, подумав напоследок, что вечерок выдался, что и говорить, бурный…

в которой повествуется о развитии событий, изложенных в предыдущей главе, при этом мисс Иствуд вдруг понимает то, о чем до того и помыслить не могла, а мистер Монтэгю, прихлебывая кларет, требует сухого закона для низших классов.

Человек предполагает, но Промысел Божий правит миром. Монтэгю казалось, что им сделано всё, чтобы история, компрометирующая брата Коры и несчастную Энн, не стала достоянием досужих языков. Мисс Гилмор будет молчать. Мисс Иствуд — тоже. У Лоренса для молчания — основания сугубые. Его самого быть разговорчивым ничто не заставит.

Откуда же что всплывёт?

Но подвело мистера Монтэгю свойственное аристократу высокомерное пренебрежение к тем, кого Господь поставил ниже господ. Он педантично учёл все обстоятельства, кроме… кучера Майлза. Вот уж кого мистер Джулиан Монтэгю в расчёт абсолютно не брал, он просто забыл про него, притом начисто, а меж тем, под утро тот был обнаружен нарядом местной полиции, заподозрен в чрезмерном пьянстве, и очнулся только в участке, где, под воздействием гудящей головы и шума в ушах изложил все события прошедшей ночи — естественно, до того момента, пока он их помнил. К несчастью, нанимая кучера, отец мистера Иствуда нисколько не интересовался остротой его ума. Майлз и в самом деле не мог похвастать умом, и потому простодушно рассказал о поручении, данном ему господином, и всех дальнейших событиях. Майлз был уверен, что его господин и его бедная жертва тоже подверглись зверскому нападению, а узнав, что ни кареты, ни лошадей на мосту не было, решил, что мистер Иствуд и мисс Гилмор давно мертвы и, наверняка, сброшены злодеями, напавшими на него, с моста в реку.