* * *

По возвращении домой у себя в комнате она внимательно оглядела свое лицо. Полупрозрачные восковые черты, серые глаза с огромными серо-голубыми синяками под ними. Тонкая, длинная шея. Бесцветные волосы. Блеклые, чуть розоватые губы. Она вздохнула. «Единственным капиталом бесприданницы является красота, если же и того нет…»

С того дня в Пэт что-то незримо изменилось. Им часто читали глубоко запавшие ей в душу рассказы о служении ближним, и теперь Патриция осознала, что ей нужно не иметь самолюбия и забыть о фамильной гордости, и если она никогда не сможет быть счастливой сама, то почему бы не заботиться о счастье тех, кто ей дорог? В ней появились покладистость и услужливость, и даже миссис Грэхем заметила, что Пэт много проворней всех слуг. Сэр Джереми с удовольствием слушал вечерами импровизации Патриции на фортепьяно, она научилась прекрасно шить, скроенные ею платья делали юную Хелен королевой всех вечеринок. Мистер Грэхем теперь признал, что проявленное им когда-то сострадание себя окупило. Малышка не обременяла его, он постепенно привязался к сиротке и даже подумывал выделить ей что-то, пусть мизер, из семейного капитала. При этом мало-помалу малютка Пэт из бледной хрупкой девочки превратилась в девушку, чью красоту домочадцы не сразу заметили — Патриция привыкла держаться в тени, к тому же яркая внешность Хелен затмевала в их глазах проявившуюся вдруг неброскую, но утончённую красоту компаньонки.

У мистера Грэхема были проблемы с сыном — Гэмфри был транжирой и мотом, одна дочь неизменно радовала его. Но вот, спустя пять лет после того, как Пэт поселилась в доме, в идиллическую жизнь Грэхемов вторглась беда, в сравнении с которой гульба сына была пустяком. Юная мисс Грэхем неожиданно заболела и за три месяца сгорела в чахотке. Джереми Грэхем, убитый внезапной смертью дочери, тоже несколько месяцев спустя умер. Лишившись дочери, миссис Грэхем не могла утешиться в своей потере. Раздражительная и вспыльчивая по натуре, она теперь просто ослабела от горя и в своих ежечасных сетованиях неделикатно задавалась вопросом, почему это случилось именно с её дочерью? Лучше бы умерла Пэт. Патриция, слыша подобные слова иногда по нескольку раз в день, относила их не на счёт бестактности бедной миссис Грэхем, но её скорби и, понимая материнскую боль, не обижалась. Лишившись своей подруги и наперсницы, Патриция тоже чувствовала, что мир опустел, и старалась, как могла, поддержать вдову своего благодетеля и мать той, о ком она вспоминала с неизменной печалью.

Смерть отца сделала его сына, Гэмфри Грэхема, к этому времени чуть образумившегося, обладателем состояния, приносящего около тысячи фунтов годовых. При должной экономии и здравомыслии этого бы вполне хватало для всех нужд маленькой семьи, но ни миссис Грэхем, ни Гэмфри никогда не могли похвалиться ни тем, ни другим. Они то экономили на грошах, то допускали такие расходы, каких не могла бы позволить себе и куда более обеспеченная семья.

Но тут случилось ещё одно несчастье, совершенно сломившее несчастную миссис Грэхем. На охоте лошадь Гэмфри неожиданно понесла, он не справился с испуганным гунтером и оказался сброшенным на землю, нога его была сломанной в нескольких местах, его нашли полумёртвым, он ничего не помнил. Патриция преданно ухаживала за мистером Гэмфри, в то время как миссис Грэхем только сетовала, жалуясь на судьбу.

* * *

Теперь миссис Амалия, многословно приветствуя гостя и неумеренно восхищаясь им, проводила его по лестнице из гостиной в спальню к Гэмфри Грэхему. Окна комнаты были затенены, дневной свет раздражал больного. Около него в маленьком кресле у камина сидела Патриция с томиком Шекспира. Увидев его, она поднялась и отошла в тень. Раймонд ни за что не узнал бы Гэмфри — лицо его потемнело и осунулось, вокруг глаз залегли круги, но он приветствовал Шелдона с улыбкой искренней радости. К нему почти никто не приходил, он вообще был несколько нелюдимым, но сейчас, в болезни, был рад сообщению матери, что сам мистер Раймонд Шелдон хотел навестить его. Это было и вежливо, и лестно.

Гость расспросил о трагическом происшествии на охоте, осведомился о том, какой врач наблюдает больного, узнал о ходе лечения, любезно пообещал прислать своего врача, выразил надежду на скорое выздоровление. Как он коротает время? За Шекспиром? Да, Патриция читает ему, вмешалась миссис Грэхем, и Гэмфри поморщился — высокий голос матери бил по нервам. Шелдон краем глаза оглядывал мисс Монтгомери. Патриция тихо стояла у окна, взгляд её был устремлен в пол, она казалась уставшей и отсутствующей.

Раймонд рассказал о новом, довольно занимательном романе, что прочитал ещё в Кембридже, его автор — французский аристократ, сбежавший от Робеспьера в Италию, роман в подлиннике называется «Опасные связи». «Мисс Патриция читает по-французски?» — осведомился он. Пэт кивнула головой. В следующий раз он непременно принесёт его для мистера Гэмфри. Подобной любезности от него не ожидали: было совершенно очевидно, что этот визит не последний. «Завтра же мистер Клиффорд, наш врач, будет у вас» — с этими словами виконт попрощался.

Спускаясь по лестнице, Раймонд поинтересовался у мисс Патриции библиотекой покойного мистера Джереми. Говорят, у него было редкое собрание книг, не так ли? Может быть, мисс Монтгомери проводит его туда? Пэт указала рукой на тяжёлые дубовые двери, отворившиеся перед ними с резким скрипом петель.

Библиотечное собрание, и вправду, было богатейшим, Джереми Грэхем любил и ценил книги. «Вы любите читать?», спросил он Патрицию, просто чтобы хоть раз услышать её голос. Она ответила, что ей нравится Шекспир, она предпочитает комедии. «Почему? Ведь общепризнанными шедеврами являются его трагедии…»

— Трагедий, сэр, и в жизни достаточно.

Патриция по-прежнему была отстраненной, спокойной и тихой. В ней не было ни тени угодливости или желания понравиться — и это и пленяло, и огорчало его. Она рассказала о мистере Джереми Грэхеме и его книжных предпочтениях, и Раймонд с её немногих слов увидел дядю Пэт как живого. Шелдон почувствовал странную горечь: если бы Патриция была глупа или вздорна, заносчива или горделива, он нашёл бы в себе силы отойти, забыть её. Но спокойное, полное достоинства и непоказной кротости поведение лишало его такой возможности, и это обессиливало. Шелдон не мог сказать о своей любви, не мог позволить себе добиваться её. С трудом сдерживая дыхание, чувствуя, что слабеет, стал прощаться. Патриция тихо поклонилась, проводила его к лестнице.

Когда Шелдон спустился, её наверху уже не было.

«Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня. Пленила ты сердце моё одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей. Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама…» Он с изумлением остановился, поняв, что бормочет слова Песни Песней, и снова двинулся вперёд, и строки сызнова взвихрились в нём. «Нарцисс Саронский, лилия долин! Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви…»

Ночью, когда Раймонд тщетно пытался заснуть, перед его глазами снова вставали её черты, он метался по постели, впиваясь руками в кованое изголовье. «О, как любезны ласки твои, о, как много ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов! Сотовый мёд каплет из уст твоих, мёд и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана! Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник: садовый источник — колодезь живых вод и потоки с Ливана…» Утром, больной и истомлённый, он с удивлением оглядел изголовье кровати, литьё решетки которого было изогнуто и перекошено.

Глава 8,

в которой мистер Иствуд не может понять, то ли мораль присуща только старым глупцам, то ли, напротив, всем глупцам свойственно под старость впадать в морализаторство.

Вивьен Тэлбот не поскупился. И не только потому, что не хотел ударить в грязь лицом и позволить говорить, что его званый ужин не идёт-де ни в какое сравнение с вечером у Сейвари. От этого вечера многое зависело. При этом планы матери выдать замуж сестрицу совершенно не занимали его. Ещё у Сейвари Вивьен увидел, что для неё можно найти лишь голодного парвеню или обнищавшего джентльмена, готового польститься на тридцать тысяч, и теперь с радостью убедился, что если не произойдет чуда — Белл замуж и не выйдет, а это значит, его доходы не сократятся.

Но, хоть Вивьен Тэлбот и не верил в чудеса, как знать, что может случиться, и потому он с особым удовольствием производил в голове подсчеты. Его состояние — около шестидесяти тысяч. Потеряй он половину — приданое сестры, но женись на Коре Иствуд — он ничего не теряет, приобретая двадцать тысяч дополнительно, это — ещё тысяча годовых. Если же Белл так и не выйдет замуж — это пять с половиной тысяч в год. А случись что с Белл…

Но эти мысли развития не получили, ибо Тэлбота занимали собственные матримониальные планы. И не только ради пятидесяти тысяч приданого. Мисс Кора всерьёз увлекла его. Он женится. Тэлбот был из тех, кому легче пренебречь выгодой, чем отказаться от прихоти, но теперь выгода и прихоть совпадали. Вивьен задумался. Иствуд явно нацелен на Шелдона и мечтает видеть сестренку виконтессой. Монтэгю серьёзным соперником не назовёшь. Нищий. Но всё будет решать прихоть самой мисс Иствуд — это Вивьен чувствовал.

Не менее важные планы были на этот вечер и у мистера Патрика Кемптона. Он, старший из трех сыновей, был далеко не беден, отец оставил ему немалую сумму — и жизненный принцип, согласно которому любая нравственная нечистоплотность — есть презрение к самому себе. Сын следовал отцовскому принципу, склонен был к удовольствиям невинным и недорогим, если и грешил, то весьма осторожно, много лет имел связь с вдовой стряпчего, что обходилось недорого, и к тридцати пяти годам сумел ещё на несколько тысяч приумножить отцовское состояние. Теперь мистер Кемптон возымел, наконец, желание жениться и обзавестись потомством, тем более что его брат — полковник Арчибальд — был давно женат и воспитывал уже двоих чудесных ребятишек. Но сколько можно любоваться на племянников?

Никто не считал мистера Кемптона-старшего семи пядей во лбу, но те, кто близко знали его, не могли бы, пожалуй, назвать ни одного поступка мистера Патрика Кемптона нелепым или глупым. Приняв решение о женитьбе, он сразу спокойно и разумно отказался от ухаживаний за мисс Иствуд — такая красавица не для него. С ней покоя знать не будешь, а покой мистер Кемптон ценил очень высоко. Мисс Тэлбот он отверг по иным причинам: несмотря на то, что исполнение супружеского долга совершается по ночам, желание его совершать возникает днём, а если глядеть на мисс Тэлбот поутру, он боялся, что ночью может оказаться несостоятельным. Некоторые полагают, что отсутствие груди могут компенсировать доброта и ум девицы. Но, во-первых, мистер Кемптон в этом вопросе был максималистом и требовал всего, а, во-вторых, у мисс Тэлбот указанные недостатки фигуры ничем и не компенсировались. Мисс Лилиан Лавертон и мисс Эмили Вудли были слишком молоды и легкомысленны. Мисс Энн Гилмор даже во время танца ни разу не взглянула на него, мисс Рейчел Хеллоран в его понимании не имела нужной родни, а то, что имела, пугало, мисс Глэдис Сейвари казалась особой раздражительной и вздорной, да и оспины в глазах мистера Кемптона ничуть её не красили.

Старшая мисс Сейвари. Мистер Кемптон методично размышлял. Не красавица, но достаточно мила. То, что мелькало в декольте, нареканий не вызывало и могло даже с избытком удовлетворить самый строгий вкус. Девица ничем себя не запятнала. Спокойна и воспитана. В свете, как знал мистер Кемптон, уже третий сезон — значит, капризной не будет. Пятьдесят тысяч приданого, добавленные к его капиталу, дадут свыше семи тысяч годовых. Отец — человек весьма уважаемый. Всё просто чудесно. И мистер Кемптон, подойдя к мисс Сесили ещё в доме её отца, пригласил девицу танцевать. Это ничего не значило, но весь последующий вечер он был так внимателен… Мисс Сейвари, отойдя тогда на минуту, попросила пожилую родственницу отца уточнить, чем располагает этот не слишком-то молодой человек, о котором говорили как об убежденном холостяке. Та кивнула и исчезла. Во внешности мистера Кемптона не было ничего отталкивающего. Не Шелдон, понятно, но мисс Сейвари была неглупа и, восхищаясь виконтом, понимала, что едва ли тот обратит на неё серьёзное внимание. На вечере отца она заметила, что и мистер Тэлбот тоже склонен отличать только Кору Иствуд. Родственница же за несколько минут сумела раздобыть все нужные сведения о происхождении, состоянии и достоинствах мистера Кемптона. Мисс Сейвари внимательно выслушала. Ей исполнилось уже двадцать четыре года.

Сейчас, у Тэлботов, мистер Кемптон решил не терять времени попусту. Если особа отвечает ему взаимностью — она даст ему понять это. Мистер Кемптон пригласил её на первые два танца — и мисс Сейвари с улыбкой его поблагодарила. В ответ на его комплименты, становившиеся час от часу всё восторженнее, она лишь смущённо прикрывала правую щеку веером. Мистер Кемптон приободрился ещё больше. «Как относится мисс Сейвари к жизни в деревне? Или она предпочитает жить в городе?» «Городская жизнь утомительна для неё. Она мечтает о тихом и уютном доме на природе…», заметила мисс Сейвари, узнав от родственницы-свахи, что у мистера Кемптона обширное имение в четырех милях от города. Самым забавным было то, что Сесили и вправду не любила город. Мистер Патрик Кемптон был приятно изумлён сходством их взглядов. Он уже немолод и так хотел обрести спутницу жизни, тоже мечтающую о тихих радостях супружества, обронил он осторожно. Мисс Сесили потупилась и смутилась. Согласна ли она разделить его судьбу? Боже мой. Неужели? Мисс Сейвари возликовала. Решительный мужчина. Но она тихо заметила, что всё будет зависеть от воли отца. Глаза её сияли.