Утром Полина проснулась рано. Чувствовала она себя усталой. Стас не давал сомкнуть глаз почти до утра, но спать больше не хотелось. Хорошо бы позвонить маме и спросить как дела, после операции она с ней еще не говорила, но в Германии еще ночь, в такое время с мамами не разговаривают.

Она прошла на кухню, надеясь что-нибудь перекусить, голодный желудок неблагозвучно требовал еды, на свадьбе было как-то не до стоящих перед ними деликатесов. Открыла холодильник, и ее порадовала первозданная чистота. Но он был не только чист, он был совершенно пуст! Прошлась по полкам всех кухонных шкафов с тем же результатом.

Все шкафы были пусты! То есть в них не было продуктов! Никаких! Только посуда и столовые приборы.

Она посмотрела на стерильно чистую плиту симпатичного кремового цвета и поняла, что на ней никто и никогда не готовил. Интересно, а где Стас ел? В кафе? Или к родителям ездил?

Попыталась припомнить, есть ли поблизости продуктовые магазины, и не смогла. Адрес Стаса она тоже не знала. Пришлось спрашивать у гугла. После нескольких вопросов «гугл, где я?» выяснила адрес. Потом узнала, где ближайший продуктовый магазин. Оказалось, в соседнем доме есть «Перекресток».

Одевшись, отправилась за продуктами. Купила все, что может понадобиться для кормления голодного мужчины, вернулась в дом. Обеспокоенный Стас стоял в одних трусах в коридоре и набирал номер ее телефона.

– Куда ты пропала? – его свирепый вопль заставил ее поморщиться.

– Выполняю свои должностные обязанности, мой дорогой! – ответила, не скрывая сарказма. – Кто-то ведь должен тебя кормить. Кстати, ты что, на кухне вовсе не бываешь?

Он положил ладонь на грудь, успокаивая трепыхавшееся сердце.

– А давай ты меня больше так пугать не будешь, а? Это что, нормально? Вот послушай, как бьется сердце!

Он взял ее руку, положил себе на грудь. Под ее пальцами его сердце и впрямь билось часто и сильно, как после быстрого бега.

Полина поспешила его успокоить:

– Ты напрасно переживал. Сбежать я все равно бы не смогла. Все мои документы здесь. – Он потянулся за успокоением к ее губам, но она поспешно отстранилась. – Извини, но мне нужно приготовить поесть.

Стас не понял ее самопожертвования.

– Зачем столько забот? Можно заказать из ресторана. В одноразовой посуде. Потом даже мыть не надо.

– Ты так и питаешься? – Полина демонстративно ужаснулась.

– Ну да. А ты против?

Она не стала лезть в бутылку, доказывая очевидное.

– Иногда можно, – дипломатично рассудила. – Но я предпочитаю домашнюю пищу. Она и вкуснее, и полезней.

– Ну, не знаю. Мама когда готовила, мне не нравилось. Все такое пресное, невкусное. Кашки да супы. Котлетки паровые. Нет уж, предпочитаю общепит.

– Может быть, у тебя дома у кого-то проблемы с желудком?

Он напрягся, припоминая.

– У отца порой что-то такое бывало.

– Вот поэтому кашки да супы. У нее наверняка не было времени готовить каждому отдельно. Но у меня проблем с пищеварением нет. Так что готовить я буду и жареное, и печеное, и острое. То есть вредное, но вкусное.

– А какие у тебя проблемы?

Полине хотелось сказать, что проблема у нее одна, но большая. В его лице. Но ответила толерантно:

– У меня вообще никаких проблем нет. Благодаря тебе.

Он приосанился, но она быстро выпустила из него лишний воздух, как из шарика:

– Через год у меня будет своя квартира, так что все просто замечательно. Хороший контракт составил этот твой Максимыч.

Она пошла на кухню, оставив мужа разочарованным и недовольным. Разобрала продукты, часть убрала в холодильник, часть в шкафчики.

– Почему у тебя холодильник работает, если пустой? Электричество только зря нагорает.

Вошедший за ней на кухню успевший натянуть брюки Стас озадаченно потер затылок.

– А что? Его отключить нужно было? Так я не знаю, где он отключается. Его мастер как включил, когда установил, так он и тарахтит себе помаленьку.

Полина посмотрела на Стаса, как на несмышленого младенца.

– А вилку из розетки выдернуть слабо?

Он пальцем показал на стены.

– А где та вилка и та розетка? Холодильник-то встроенный. Так что если найдешь и мне покажи.

Полина повнимательнее посмотрела на кухню. В самом деле, вся техника была встроенной. Никаких шнуров, розеток и прочих «прелестей» обычной кухни не наблюдалось. Решив не тратить время на ненужные поиски, все равно холодильник уже не пуст, достала из шкафчика обнаруженный при поисках пропитания чайник, включила.

– Много готовить не буду. Нам же сегодня обратно в ресторан? Второй день будем отмечать, как в народном ритуале?

– Да. К пяти вечера надо быть там.

Подумав, что у богатых свои причуды, ей бы этот второй день и даром был не нужен, велела Стасу нарезать батон, вымыла руки и принялась готовить омлет. Повернувшись, увидела странную картину: вооружившись огромным ножом, Стас кромсал бедный батон на огромные куски.

– Тебе что, даже хлеб никогда резать не доводилось?

Он развел руками.

– Нет. Мы всегда приходили на кухню, там уже все стояло на столе. Ели, говорили спасибо и уходили. А что?

Полина принялась резать накромсанные им толстенные кусищи на более тонкие.

– Придется учиться. Представляешь, как тебе повезло? Сколько новых навыков ты усвоишь?

– Сколько? – Стасу отчего-то не понравились навязываемые ему навыки.

– Ууу!.. Хлеб резать – это самая меньшая твоя задача. Ты еще будешь посуду мыть, потому что из одноразовой едят только отдыхающие на пикнике, полы и диваны пылесосить, ходить в магазин за продуктами и еще многое-многое другое! Через год станешь завидным женихом, хозяйственным таким. Невесты с руками отрывать будут.

Он был шокирован.

– Ты это серьезно?

– Конечно! А для чего еще ты женился? Чтобы познать жизнь, мой дорогой!

Болтая, Полина шустро сделала бутерброды, налила в чашки кипяток, поставила на стол растворимый кофе, вынула из аэрогриля омлет, из тостера подсушенный черный хлеб, натерла его чесноком.

– Кушать подано! – торжественно возвестила и села за стол.

Стас вознамерился последовать ее примеру, но она грозно вопросила:

– А руки ты вымыл?

Он озадаченно посмотрел на свои ладони.

– Зачем? Я их не пачкал.

– А еще за хлеб брался! Иди руки вымой и рубашку надень. – Она лукаво ему подмигнула. – Вот она какая непростая семейная жизнь!

Подумав, что столь интенсивного воспитания точно не ожидал, Стас натянул тенниску. Потом вымыл руки и пришел на кухню. На столе перед ним стоял омлет с поджаристым беконом, рядом яркая керамическая тарелка в красную клетку с чесночным хлебом.

Осторожно взял в руки хлеб, понюхал. Пахнет вкусно. Принялся за омлет и восхитился:

– Слушай, а ты классно готовишь! Не хуже, чем в ресторане. Где-то училась?

– Это врожденный дар, – гордо заявила Поля. – Жаль, что в брачном контракте не прописана отдельная за это оплата.

– Можно поправить. С обязательствами кормить меня три раза в день.

– Три раза в день кормить тебя невозможно. Если только по выходным дням. А в будние дни только завтрак и ужин.

– А вот надо было обязать тебя уволиться с работы и посвятить мне себя целиком. Тогда бы я на обед домой приезжал. А давай ты так и сделаешь, а? Чего тебе на работе гробиться?

– Я на работе работаю, а не гроблюсь. И мне нравится работать. Для чего я тогда вообще училась?

– Чтоб с тобой поговорить можно было по-человечески. А то с неучами и парой фраз-то перекинуться не о чем.

Полине показалось, что они играют в какие-то перевертыши. Не сама ли она думала о том же, но только в отношении Стаса?

Поев, Стас завлекательно предложил:

– А давай немножко полежим, а? Отдохнем немного после еды. Я от стресса отойду. А то уж было решил, что ты сбежала от ужасов этой ночи.

– Да? А были ужасы? – неожиданно кокетливо спросила Полина и насторожилась. С чего она начала кокетничать?

Он нежно ее обнял и прошептал на ушко:

– Ну, я был несколько… ммм… настойчив.

– Если б это была моя первая ночь с мужчиной, я бы точно сбежала. Но поскольку у меня есть некоторый опыт, – тут она непроизвольно поморщилась, вспомнив Толика, – то я выдержала все вполне достойно, не находишь?

– Ты выше всяких похвал, – он внезапно стал очень серьезен. – Не рассердишься, если я спрошу, кто этот твой бывший?

– Просто одноклассник. Мы прожили вместе два года. Я думала, он меня любит, а он любил красивую жизнь. И когда ему эту красивую жизнь посулили, благополучно свалил к тетеньке старше его на пятнадцать лет. Финита ля комедия.

– Как его звали? – в тоне Стаса Полине почудилось что-то зловещее.

– Не хочу вспоминать, извини. – Она боялась, что Стас устроит глупую разборку с Толиком. С него станется. – Я про него давно забыла.

– Если б забыла, у тебя глаза не были бы такими обиженными. Но ты не переживай, в этой истории пострадавший он, а не ты. Если он этого еще не понял, то скоро поймет! – твердо пообещал Стас, нежно погладив ее по руке.

От этого сочувственного утешения у Полины на глазах навернулись слезы. Она стремительно поднялась и принялась убирать со стола, скрывая лицо.

– Посуду ты моешь?

– Нет, посудомойка, – не согласился он. – Для чего еще она тут стоит?

Полина открыла одну из стандартных дверок. За ней оказалась стиралка.

– Она рядом с мойкой. – Стас встал, открыл дверцу, вытащил поддон для посуды. Сгреб все со стола, запихал в посудомойку. Забросил таблетку, запустил. – Запомнила?

– Да. Но есть ли смысл запускать такую махину из-за пары тарелок?

– Пусть работает! – строго указал он. – А то проржавела уже от безделья!

Неодобрительно пожав плечами, ей было бы куда проще вымыть посуду самой, чем запускать этого полупустого мастодонта, Полина ушла в большую комнату. Бесшумно ступая, как большой хищник на охоте, Стас двинулся за ней.

Чтобы отвлечь его от откровенных намерений, Полина устроилась в уголке дивана, поджав под себя ноги, и сказала:

– Ты говорил, что Игорь на меня запал, но влюбленные так не поступают.

Севший рядом с ней Стас поневоле отвлекся от увлеченного поглаживания ее ноги.

– Почему?

– Эти демонстративные вздохи, этот глупый тост, мое похищение, это все напоказ, как на сцене. А его траурный наряд? Это же просто неприлично! Я уверена, это просто игра. И единственная цель этой игры – досадить тебе. И ничего больше.

Стас равнодушно пожал плечами.

– Да плевать мне на то, что он хотел или не хотел. Больше я с тебя глаз не спущу. И все его потуги обломаю. И вообще мне не до него.

И он снова принялся поглаживать ее ногу. Висящий на стене огромный телевизор вдохновил Полину на поиски пульта. Телевизор Стаса не привлекал, но в совместные поиски куда-то запропастившегося пульта он включился столь активно, что они привели к тому, чем и должны заканчиваться подобные игры у новобрачных – к постели.

Стас был ненасытен, и к прибытию в ресторан Полина чувствовала себя даже не выжатым лимоном, а натертой от него цедрой.

При их появлении раздались крики с пожеланиями плодородия, детей и прочей околоскабрезной чепухи. Полина покраснела, но глаза не опустила. Стас, наоборот, был до невозможности горд собой.

Сели на старые места во главе стола. Полина первым делом оглядела гостей. Игоря среди них не наблюдалось, и она перевела дух. Ей хватило и вчерашнего похищения. Ни к чему еще и сегодня дразнить Стаса.

Сидевшая рядом Кристина шепотом доложила:

– Игоря вчера ругали все! И за дурацкий наряд, и за то, что тебя увез. Чуть не побили.

Она ожидала, что Полина будет расспрашивать, как вел себя при этом Игорь, но та молчала, и тогда она выпалила сама:

– А он заявил, что любит тебя и все равно у Стаса отобьет! После этого его отец домой увез. Так что сегодня он персона нон грата. А как у вас дела?

– А по мне не видно? – саркастично вопросила Полина.

Кристина внимательнее посмотрела на подругу. Макияж не смог скрыть тени под глазами и усталые глаза.

– Да, ты утомленная очень, – с завистью подвела итоги осмотра. – Что, Стас хорош в постели?

– Я не утомленная, я заморенная. И да, Стас неутомим. У нас вообще разные темпераменты в этом деле. Такими темпами он меня через месяц заездит, уж извини за прямоту.

– Да? А ты отпуск возьми. Все-таки медовый месяц.

– Дадут. После январских каникул. Но до Нового года еще дожить надо.

– Доживешь. От интенсивной сексуальной жизни еще никто не помирал. – Не успела Полина пообещать, что она будет первой, Кристина спросила: – А где вы Новый год встречать собираетесь?

Полина подумала о Германии. Вот куда ей очень хотелось поехать. Но мама наверняка будет против, она выглядит очень плохо, и слабость донимает. Да и она сама не хочет, чтоб Стас знал о ее проблемах и понял, для чего ей нужны были деньги. Жалости ей не надо. Не терпит она ее.