Она подумала, что он будет удивлен, получив от нее письмо, поскольку раньше сказала ему, что всю неделю проведет в Эскоте.

— Я буду там в четверг и пятницу, — сообщил сэр Гай. — Моя лошадь бежит в пятницу, и я всегда присутствую на скачках, когда разыгрывается золотой кубок.

Карина была уверена, что он в Лондоне, и не ошиблась. Через полчаса получила ответ на свою записку: «Я там буду. Гай».


Он вошел в новое здание Британского музея в двенадцать часов дня. Музей был построен на месте Монтегю-хауса, здесь нынешний король также разместил библиотеку, доставшуюся от Георга III. Музей еще не достроили, но огромные комнаты и удивительно пропорциональный зал поражали своей красотой.

В это утро посетителей было немного, только несколько студентов и группа шумных иностранцев с их гидом.

— Как пройти в Египетский зал? — спросил сэр Гай у служащего.

Поскольку новое здание было построено в традициях старинного жилого дома, комнаты все еще называли залами.

Служащий скучным голосом объяснил сэру Гаю, как туда пройти, и он двинулся по широкой каменной лестнице, пока не увидел коллекцию саркофагов, разбитых статуй и каменных плит, покрытых иероглифами.

В центре самого дальнего зала его ждала Карина.

— Карина! — Казалось, его голос потревожил покой давно умерших фараонов. Он взял ее руки в свои и поднес к губам. — Доброе утро, дорогая. Почему мы встречаемся в таком странном месте? Я думал, вы в Эскоте.

— Я не поехала туда, потому что должна была увидеться с, вами.

Он посмотрел ей в глаза:

— Что-то случилось, я это вижу.

Его проницательность не удивила Карину, поскольку она успела неплохо изучить сэра Гая, и уже спокойно относилась к тому, что он читает ее мысли и всегда знает, когда она расстроена, а когда несчастна.

— Пойдемте сядем, — предложил он, — и вы расскажете, что вас тревожит.

Они сели рядом на мраморную скамейку. Казалось, их, как туманом, окутывает пыль древности.

— Элтон? — тихо спросил сэр Гай.

Карина кивнула.

— Что он сказал? Что он вам сделал? — сердито сдвинув брови, спросил сэр Гай.

— Я обещала, — произнесла Карина несчастным голосом, — что никогда больше… не буду с вами встречаться.

Он вздрогнул, точно от удара. Но она меньше всего хотела обидеть его, ведь он был так добр к ней и отдал ей свое сердце.

Сэр Гай глубоко вздохнул:

— Наконец случилось то, чего я давно и со страхом ждал. Мне непонятно одно: почему он только сейчас запретил нам встречаться?

— Люди… о нас… сплетничали.

— А что еще от них ждать? Вы слишком хороши, любовь моя, чтобы не обращать внимания на то, куда вы идете и с кем. А у меня, я всегда вам говорил это, отвратительная репутация.

— Мне… очень жаль, — тихо сказала Карина.

— Но неужели вы думаете, что я спокойно отпущу вас?

— Что мы можем сделать? Он непреклонен, и в то же время так добр ко мне. Он ни словом не упрекнул меня за то, что я купила лошадь без его ведома.

— Я слышал, что Мерлин выиграл…

На мгновение лицо Карины осветила улыбка.

— Даже сейчас мне верится в это с трудом. Но тогда, когда увидела, как он первым приходит к финишу, я была вне себя от восторга. Я, конечно, не сомневалась в его способностях, однако опасалась, что в последний момент кто-нибудь или что-нибудь помешает мне привезти его на скачки.

— Элтон очень рассердился?

— Нет. Он даже предложил мне помочь создать собственную конюшню.

— Как это щедро с его стороны! — с горечью произнес Гай. — А взамен вы обещали бросить меня, будто надоевшую игрушку?

— Неправда, Гай, — быстро сказала Карина. — Он настоял, чтобы я с вами больше не встречалась, но, думаю, мы оба в глубине души понимаем, что пришли бы к этому решению без его помощи. Давайте будем друг с другом честными, Гай. Я хотела, чтобы вы были моим другом, но я всегда знала… что вы не должны любить меня, что нам не следует так часто бывать наедине друг с другом и без ведома мужа.

Сэр Гай отпустил руки Карины и отвернулся от нее. Казалось, он целиком поглощен рассматриванием огромного полуоткрытого саркофага, но она увидела боль в его глазах, увидела, как крепко сжались, его губы, и поняла, что он страдает.

— О, Гай, Гай! — воскликнула она. — Я не хотела вас обидеть, но я должна сделать то, о чем меня просит муж. И не только потому, что, если ослушаюсь, он грозился меня наказать, а прежде всего потому, что я считаю его просьбу справедливой.

Сэр Гай резко повернулся и посмотрел на Карину:

— Он вам угрожал?

— Только потому, что сначала я отказалась ему подчиниться. Но мне не следовало бы поступать столь опрометчиво. Он мой муж. Со дня венчания он добр ко мне. И, как уже вам рассказывала, именно я нарушаю условия нашего договора.

— Но это невозможно! Неужели вы не понимаете, Карина, что я не могу от вас отказаться? Я хочу вас, я люблю вас, вы стали частью моей жизни. Элтон может быть вашим мужем, но он никогда не полюбит вас так, как люблю я. Ради Бога, Карина, давайте уедем вместе!

Он потянул ее за руку, и она встала. Сэр Гай стоял и смотрел на нее. Он видел, что ее глаза полны тревоги, и, умудренный опытом, прекрасно понимал, что Карина испытывает к нему какие угодно чувства, но только не любовь.

— Вы так молоды, — пробормотал он тихо, — так невинны. Что я могу вам сказать? Как заставить вас понять, что испытываю сейчас я?

— Мне очень жаль, Гай…

Карина чувствовала свою беспомощность. Она хотела как-то ободрить его, но хорошо понимала, что ничего не может ему предложить, кроме пустых слов.

— Как мне заставить вас полюбить меня, Карина? — В глазах сэра Гая снова появился тот блеск, который ее пугал раньше.

— Я должна… идти, — робко проронила она.

— А если я вас не отпущу? Если я скажу вам, что мы оба слишком далеко зашли и вы не можете сейчас уйти и оставить меня?

— Я вас не понимаю.

— А если я пойду к Элтону и скажу ему, что вы моя? А если буду настаивать на своих словах? Если я скажу ему, что вы фактически моя жена?

Карина в испуге отпрянула от него. Она побледнела и, взглянув на сэра Гая широко распахнутыми глазами, проговорила:

— Вы не посмеете так сказать, потому что это неправда! О Гай, мы были такими хорошими друзьями, и я за все должна быть вам благодарна. Не портите наши хорошие отношения.

— Хорошие отношения? — сдавленным голосом произнес сэр Гай. — Я жду от вас другого, и вы это прекрасно понимаете.

Он шагнул к ней, и не успела Карина понять, что происходит, как очутилась в его объятиях. Мужчина обнимал ее с такой силой, что она не могла пошевелиться. Она попыталась высвободиться, но он прижался губами к ее губам, и ей стало трудно дышать… Девушке показалось, что прошла целая вечность, прежде чем сэр Гай оторвался от ее губ и воскликнул хриплым голосом:

— Я люблю вас, Карина! Боже, как я вас люблю! Вы моя! Моя!

Он опять стал быстро целовать ее, грубо, требовательно, целовать ее глаза, щеки, губы. Карина чувствовала себя так, будто захвачена ураганом, от которого нет спасения. Она не могла ни укрыться от него, ни убежать, могла только молча стоять и ждать.

Внезапно он почувствовал, что она стоит точно изваяние, и, подняв голову, заглянул в ее испуганные глаза.

— Теперь вы понимаете? — грубо спросил он. — Я заставлю вас себя любить. Я заставлю вас хотеть меня так, как я хочу вас. — В его голосе еще чувствовалась страсть, но уже не столь неудержимая.

Карина ничего не сказала, не пошевелилась. Сэр Гай медленно разжал объятия. Страх в ее глазах исчез, и теперь она смотрела на него с нежностью и состраданием.

— Простите меня, Гай, — тихо промолвила она. Повернулась и побрела к выходу, оставив его одного среди египетских древностей.


И только отъехав от Британского музея, Карина поняла, что чудом не потеряла сознание. Сейчас она не могла понять, как у нее хватило сил уйти от сэра Гая. Но одно знала твердо: хотя ей очень не хотелось причинять ему боль, она никогда не смогла бы дать ему ту любовь, какую он ждал от нее.

От его грубых поцелуев у нее болели губы, глаза, щеки. Ее никто никогда не целовал раньше, и она вдруг подумала, что у нее нет желания, чтобы это повторилось. Перед внутренним взором возникла картина: граф нежно привлекает к себе леди Сибли и целует ее долгим, страстным поцелуем.

Как тот поцелуй отличался от этого грубого поцелуя сэра Гая! Неудивительно, что граф запретил ей с ним встречаться, размышляла Карина. Он, видимо, знал, что сэр Гай может повести себя безрассудно.

Хотя Карина и не любила Гая, она чувствовала, что будет по нему скучать. Их поездки доставляли ей настоящее удовольствие, ей нравилось с ним беседовать, поскольку он делал все от него зависящее, чтобы заинтересовать и развлечь свою спутницу.

И она должна была честно признать, что ей будет не хватать его комплиментов, его признаний в любви.

— Я не должна о нем думать, — произнесла вслух Карина. — Я должна чем-то занять себя.

Время тянулось невыносимо медленно, пока наконец не наступил ужин. Карина быстро поднялась наверх, облачилась в новое платье, надела изумрудное ожерелье и приколола изумрудную брошь.

Она сидела в маленькой гостиной, когда сверху спустился граф.

Карина встала, приветствуя его. Она отложила в сторону копию отчета о заседании в палате общин и палате лордов.

— Я читала вашу речь, милорд, — улыбнулась она. — Почему вы мне не сказали, что собирались выступить с ней в понедельник? Я бы пришла в палату лордов послушать вас.

— Вам этого хотелось? — удивленно спросил граф, подходя к ней. — Ну конечно же! Я и забыл, что вы хорошо осведомлены о политических событиях. Я возьму вас в палату лордов на следующей неделе, когда там будет один из бесконечных споров по поводу избирательной реформы.

— Я читала проект избирательной реформы, — заметила Карина, указывая на белую папку, лежащую на диване среди нескольких копий отчета о заседании парламента. — Я хотела бы задать вам много вопросов по этому поводу. Но сначала расскажите мне, как прошли скачки в Эскоте.

— Было скучно, — пожал плечами Дроксфорд. — Все фавориты выиграли, и обошлось без сюрпризов, подобных тому, какой вы преподнесли нам вчера.

— Хорошо, что я не поехала, — улыбнулась Карина. — А во сколько вы поедете завтра?

— Думаю, не раньше одиннадцати. — Говоря это, он посмотрел на часы. — Когда Фредди заедет за вами?

— Заедет за мной? — удивленно переспросила Карина. — Но я ужинаю с вами.

— Фредди сказал мне в Эскоте, что он отвезет вас вечером к сестре.

— А Роберт сообщил, что вы остаетесь дома, поэтому я отказалась от приглашения.

— Вот как? Жаль, что я не знал об этом раньше. Мне очень жаль, Карина, но, поскольку Фредди сказал, что вы ужинаете у его сестры, я договорился провести вечер в другом месте.

— Значит, вы не будете ужинать дома? — В ее голосе была горечь.

Граф замялся:

— Конечно, получилось не очень красиво, и я, прежде чем менять свои планы, должен был посоветоваться с вами.

— А не могли бы вы изменить свои планы? — тоскливо спросила Карина.

Он посмотрел ей прямо в глаза, и на мгновение ей показалось, что они не просто обсуждают такую прозаическую вещь, как ужин, а говорят о чем-то более важном.

Граф опять взглянул на часы и нахмурился.

— К сожалению, я не могу изменить свои планы на вечер, Карина, — сокрушенно покачал головой он. — Но, может, мы договоримся поужинать вместе завтра?

Она вздохнула с облегчением:

— Конечно, мы можем это сделать. Но мы же собирались пойти в Эскоте на бал, который дают лорд и леди Элтроп?

— К черту бал в Эскоте! Мы поужинаем вдвоем, Карина. Я о многом хочу поговорить с вами.

— С нетерпением буду ждать завтрашнего вечера, милорд.

— А что вы будете делать сегодня?

— Пойду спать, захватив с собой официальный отчет о заседании парламента. Мне не хочется сидеть одной в столовой и смотреть на пустой стул напротив, — произнесла девушка веселым голосом.

Но граф понимал, что она все-таки разочарована.

— Простите меня, Карина. — Он поднес к губам ее руку и почувствовал, как задрожали ее пальцы. Снова посмотрел ей в глаза, потом медленно повернулся к выходу. — Спокойной ночи, Карина!

— Спокойной ночи, милорд!

Девушка смотрела ему вслед, пока за ним не закрылась дверь, потом опустилась на диван, чувствуя себя усталой и измученной.

Она не знала почему, но ей казалось, что сегодня должно произойти какое-то важное событие. Может, потому, что она рассталась с сэром Гаем, а может, потому, что граф сказал вчера, что теперь они должны лучше понимать друг друга. Она хотела быть с ним рядом. Теперь, когда муж ушел, она спрашивала себя, обратил ли он внимание на ее новое платье.