Чувствуя себя глубоко несчастной, Карина поднималась по лестнице вслед за дворецким. На верхнем марше стояла домоправительница в шуршащем черном шелковом платье. На широком поясе позвякивали ключи.

— Добрый вечер, ваше сиятельство! Какая честь для нас! Мы давно ждали, когда вы соблаговолите пожаловать в Дроксфорд, — рассыпалась в любезностях экономка.

— Благодарю вас, — робко ответила Карина.

Ее спальня поражала великолепием. Но Карина, взволнованная и ошеломленная событиями дня, не обратила внимания на роскошное убранство комнаты. Она с трудом осознавала, что с ней обращаются как с новобрачной и что эту комнату приготовили для молодой графини, «Разве я графиня? — подумала Карина. — Нет, я обманщица!»

Раздевшись, девушка забралась под простыни, окаймленные кружевами.

Экономка уговаривала ее съесть что-нибудь. Карина, чтобы избежать ненужных споров, проглотила несколько ложек супа и съела кусочек цыпленка. Она хотела только одного, чтобы ее оставили в покое.

Наконец экономка задернула шторы и удалилась. Карине казалось, что, оставшись одна, она даст волю слезам и заснуть не сможет. Однако после бессонной ночи сразу же погрузилась в глубокий сон. Когда проснулась, к своему удивлению, поняла, что проспала почти четыре часа.

Ванна, наполненная горячей водой, ждала ее у растопленного камина.

— Хотя сейчас и лето, миледи, но, поскольку этими огромными комнатами редко пользуются, в них прохладно даже в самый жаркий день, — объяснила экономка.

Вода благоухала духами, полотенца пахли лавандой, и, одевшись, Карина почувствовала, что волнения и страхи улеглись.

Марта, выполняя ее приказание, уложила в сундук самые простые платья. И теперь, очутившись в великолепном доме графского поместья, Карина с сожалением подумала о том, что ей нечего надеть. Пожалуй, лишь нарядное платье из белой кисеи, отороченное по подолу кружевами и отделанное атласом по глубокому вырезу лифа, могло соперничать с великолепием внутреннего убранства дома. Оно подчеркивало ее тонкую талию, но выглядело весьма скромно в сравнении с изысканными туалетами, которые шила ей Иветта.

В зале Карину встретил дворецкий. Он провел ее по длинным коридорам и распахнул дверь в красивую комнату, выходящую окнами в сад. Комната, залитая солнечным светом и обставленная великолепной мебелью, отражалась в огромных чиппендейлских зеркалах, украшавших стены.

Карина вошла и застыла, пораженная игрой света. Вдруг ее сердце замерло. Она увидела графа. Он сидел за письменным столом в глубине комнаты и что-то писал.

При появлении Карины граф встал.

Он выглядел великолепно в приталенном бархатном смокинге и расшитом жилете. Рубашка с жабо и галстук, украшенный булавкой с огромной черной жемчужиной, обрамленной бриллиантами, довершали его вечерний туалет.

— Подойдите сюда, Карина.

Она подошла и увидела на столе письмо, которое оставила для него в Лондоне.

— Я бы хотел, чтобы вы кое-что объяснили. В постскриптуме вы написали: «Я хочу, чтобы вы были счастливы, милорд». Почему вы этого хотите, Карина?

Девушка взглянула на письмо, и вдруг все поплыло у нее перед глазами. Во рту пересохло. Казалось, она не сможет вымолвить ни единого слова. Ее бил озноб, потому что граф стоял очень близко и голос его звучал ласково.

— Итак, — продолжал он, не дождавшись ответа, — вы не можете это объяснить? Тогда, может быть, вы скажете, почему убежали?

И снова Карина не нашлась что ответить. Подождав немного, граф произнес более требовательным тоном:

— Я хочу знать, Карина.

— Я думала… так будет лучше, — еле слышно прошептала она.

— Кому лучше? Вам или мне? — спросил граф. — И что значит — лучше?

Карина молчала. Она стояла, наклонив голову, чтобы он не видел ее лица.

— Мне нужна правда, Карина. Когда-то вы обещали, что всегда будете со мной откровенны и что между нами не будет тайн. Это было частью нашего уговора, не так ли? Я задаю вам простой вопрос: почему вы убежали?

Она сплела дрожащие пальцы рук, стараясь не смотреть на графа.

— Посмотрите на меня, Карина! — приказал он. — Отвечайте! Я жду.

Она не могла ни пошевелиться, ни поднять глаза.

— Отвечайте! — настаивал он.

И вдруг слова сами стали складываться в фразы, торопливо срываясь с ее губ.

— Ваше сиятельство хочет знать правду. Хорошо, я вам скажу. Когда вы женились на мне… между нами был уговор… и я пообещала быть покорной и послушной женой. Как вы успели заметить, я не была… покорной. Я попадала в разные истории, давала повод для сплетен. Я не хотела этого… но так уж получалось. Я эту вторую часть уговора нарушила… И еще я непослушная… — Она замолчала. Собравшись с духом воскликнула: — Вы хотели узнать правду. А теперь… я должна уехать. Неужели вы не понимаете?

Она повернулась и хотела выбежать из комнаты, но граф схватил ее за руку.

— Может, объясните, почему вы непослушная?

Она подняла на него глаза, полные слез. Губы ее дрожали.

— Вы действительно хотите, чтобы я вам ответила? — спросила она срывающимся голосом, его вопрос причинил ей боль. — Потому что… я люблю вас… потому что… я не могу вас… не любить. Отпустите меня!

Она попыталась сбросить его руку. Ей это удалось, но граф тут же обнял ее и прижал к себе так крепко, что ей стало тяжело дышать.

— Ты любишь меня?! — воскликнул он, и его голос она не узнала. — О моя дорогая, почему ты молчала до сих пор?

Он поцеловал ее нежно и страстно. У Карины закружилась голова. Ее охватило такое чувство, которого она раньше никогда не испытывала. Внутри ее разгоралось пламя. Казалось, ее пронизывают солнечные лучи, а вокруг веселым щебетом заливаются птицы.

— Ты меня любишь, — повторял граф. — Ты меня любишь, моя глупышка, моя неисправимая и непослушная жена.

Он опять целовал ее, но на этот раз поцелуй был требовательный, обжигающий. Карина поняла, что ее сердце ждало этой сладкой минуты всю жизнь. А душа просто пела и стремилась ускользнуть через ее распахнутые уста к его устам, зовущим и властным.

Граф взглянул на ее пылающие щеки, приоткрытые губы, сияющие глаза.

— Какая ты красивая, — сказал он. — Невероятно красивая. Неужели ты могла хоть на мгновение подумать, что я тебя отпущу?

— Я думала… вы любите… — прошептала Карина.

— Я люблю тебя! И никого больше! — прервал ее граф. — В моей жизни есть только ты. Неужели ты не понимаешь, Карина, что я полюбил тебя с той самой минуты, когда мы обвенчались? С той самой ночи, когда я вошел в твою спальню, собираясь… — какой же я был дурак!.. — настоять на своих супружеских правах. Но я пришел, потому что желал тебя, потому что любил тебя, хотя тогда я даже сам себе в этом не смел признаться. А когда ты дала решительный отпор, подумал, что я тебе отвратителен, и понял, что необходимо сначала завоевать твое сердце и только потом назвать своей женой…

— Вы… в самом деле… говорите это мне? — прошептала Карина. — Это… правда?

— Правда, моя любимая. О! Если бы ты знала, как мне было тяжело эти недели. Я с ума сходил от желания, но гордость не позволяла подойти к тебе, ведь я думал, что ты предпочитаешь Меррика. — Он крепче прижал ее к себе. — Я его ненавидел, ревновал. Но мне в голову не приходило завоевать тебя. Только сегодня, получив письмо, я понял, что, если потеряю свою любовь, моя жизнь ничего не стоит. Я люблю тебя так, как не любил ни одну женщину.

— Это… правда? — прошептала она. — Я всегда… мечтала, что вы когда-нибудь скажете мне… эти слова, но я никогда не верила… что это произойдет наяву!

— Наяву, любовь моя! — Граф опять поцеловал ее. Немного погодя он тихо произнес: — Давай забудем все неприятное, что произошло с нами после того, как мы обвенчались. Давай вернемся ко дню нашего бракосочетания, моя дорогая, и начнем сначала. Представим себе, что только что вышли из часовни. Впереди медовый месяц, и мы будем вдвоем — ты и я. Нам столько нужно сказать друг другу…

— Мы правда… можем это сделать?

Карина взглянула на него, лицо ее светилось счастьем. Граф подумал, что никогда в жизни не видел женщину такой нежной, мягкой красоты. Он поднес к губам ее руки.

— Я приветствую новобрачную! — с улыбкой промолвил он. — Добро пожаловать в наш новый дом, миледи. Надеюсь, вам понравится в Дроксфорде.

— Благодарю, ваше сиятельство… Ах, как бы я хотела, чтобы на мне сейчас было мое лучшее платье!

Граф рассмеялся:

— Вот слова настоящей женщины. А чем плохо это платье? Ты в нем неотразима.

— Оно обыкновенное, — смущенно улыбнулась Карина. — Я хочу, чтобы ты… видел… думал… что я красивая.

— Ничего другого я и не думаю! — сказал он и поцеловал ее мягкие губы.

Карина затрепетала. Опять закружилась голова.

— У меня есть для тебя подарок, моя любимая. Возможно, он скрасит твое разочарование по поводу, как ты выразилась, обыкновенного платья, — сказал граф.

— Подарок?

Граф подошел к столу и вытащил из ящика несколько бархатных коробочек и открыл их. Взору Карины предстали тиара, украшенная бирюзой и бриллиантами, широкое ожерелье, браслеты, кольцо и серьги.

— Какая прелесть! — воскликнула Карина.

— Их носила моя матушка, — сказал ей граф. — Перед смертью отдала их мне и завещала, чтобы я подарил их своей жене в самый счастливый день моей жизни. Думаю, сегодня этот день настал. Ты наденешь их?

— Конечно!

Он водрузил тиару на ее золотую головку, застегнул ожерелье, надел браслеты на ее маленькие запястья и вдел в уши серьги.

Карина взглянула в зеркало на свое отражение и воскликнула:

— Вот теперь я должна тебе понравиться!

Он обнял ее, но тут в комнату вошел дворецкий и сказал:

— Ужин подан, миледи!

Граф величественно протянул Карине руку. Сияя от счастья, она, рука об руку с мужем, вышла из комнаты.

К удивлению Карины, он повел ее не в большой банкетный зал. Они стали подниматься по лестнице. Дворецкий распахнул дверь, выходящую на лестничную площадку. Она вела в комнату, примыкающую к спальне Карины. Переступив ее порог, Карина вскрикнула от изумления. Небольшая, овальной форумы комната, украшенная от пола до потолка белыми цветами, походила на сказку.

Гирлянды цветов свешивались с карнизов. Повсюду стояли букеты лилий, гвоздик, белой сирени и роз, наполняющие комнату чарующим ароматом.

Карина взглянула на графа:

— Ты сделал это для меня?

— Для своей новобрачной.

На столе стояли свечи в золотых канделябрах, украшенные белыми орхидеями. Граф опустился на обитый бархатом стул с высокой спинкой. Карина присела рядом.

Он поднял бокал.

— За нас, — тихо, чтобы не услышали слуги, сказал ее муж. — И за нашу любовь, моя любимая.

Если бы ее спросили, что она ела, Карина не смогла бы ответить. Все казалось восхитительным. Она могла думать только о мужчине, сидящем рядом, не спускавшем с нее восторженных глаз;

— Через несколько дней я повезу тебя в Париж, — сказал граф. — Я так много хочу тебе показать.

— Ах, я такая счастливая! — ликовала Карина.

— И мы будем все время вместе. Одни, — тихо произнес он и посмотрел на нее таким взглядом, что Карина вспыхнула.

Наконец ужин подошел к концу и слуги ушли. Граф отодвинулся от стола и взял в руки бокал с коньяком.

Когда дворецкий удалился, сквозняком приоткрыло дверь, ведущую в спальню новобрачных. Карина вдруг подумала о том, что она наедине со своим мужем.

— Ты счастлива, любовь моя? — ласково спросил граф.

— Да. Но мне хотелось кое-что узнать у тебя.

— Ты хотела спросить о Гае?

— Что… случилось давно? Почему вы в ссоре?

— Не сомневаюсь, Гай рассказал тебе свою историю того, что произошло много лет назад. Теперь выслушай меня. Я любил Гая, Карина, и никогда бы не предал его.

— Но ты, я думаю, и не предавал его?

— Конечно нет! Гай был моим другом, братом с самого детства. Мы одинаково думали, с полуслова понимали друг друга. — Граф замолчал. Казалось, он перенесся в прошлое. Потом продолжил: — Когда Гай сказал, что собирается сбежать с моей кузиной, я испугался не за Клеон, а за Гая. Видишь ли, я знал, что из себя представляла его возлюбленная. Она была темпераментная особа, безудержная и порочная.

— Что ты имеешь в виду?

— Гай не был ее первым мужчиной. Когда ей было всего пятнадцать, она вступила в связь с гувернером ее брата. На следующий год произошло то же самое с адвокатом лорда Варда, женатым человеком, отцом троих детей. — Граф помолчал. — Конечно, и в том, и в другом случае вина ложится на мужчину… Но меня невинное личико Клеон не ввело в заблуждение. И когда я понял, что она заманила в ловушку Гая, я огорчился. Она была привлекательная особа, весьма привлекательная, и без труда вскружила ему голову. Но когда он рассказал, что собирается с ней бежать, я счел своим долгом этому помешать. Зная, что с Гаем спорить бесполезно, я рассказал все отцу, надеясь, что тот отговорит Гая от безумного поступка.