Барбара Картленд - Брак по расчету

На ее лице появилось озабоченное выражение.

— Думаю, жене латынь ни к чему, — поспешил успокоить ее граф.

Она благодарно посмотрела на него и продолжала:

— Я плохо знаю математику, но зато пока отец был в палате общин, я обычно помогала ему готовить выступления и очень много читала. — В зеленых глазах снова мелькнуло беспокойство. — Боюсь, немного отстала от жизни, потому что последнее время мы не можем себе позволить покупать новые книги и газеты. Иногда я пользовалась библиотекой герцога. Думаю, много времени не потребуется, чтобы прочитать то, что я еще не читала.

— Я вижу, вы прекрасно образованы, — заметил граф.

— Должна сказать вам правду: когда я играю на пианино, даже собаки воют, — сказала Карина, решив быть с ним откровенной до конца. — И, может быть, вы заметили — у меня на носу веснушки. Это потому, что после смерти мамы я часто забывала надевать шляпу, когда каталась верхом. Если вы будете так добры и возьмете меня в жены, обещаю, что всегда буду носить шляпу.

— Очень хорошо, — сказал граф, едва сдержав улыбку.

— Кажется, вы смеетесь надо мной, — огорчилась Карина. — Но я стараюсь быть с вами абсолютно честной. Думаю, если мы поженимся, это очень важно. Вы согласны со мной?

— Абсолютно, — серьезно ответил граф. — Более того, я буду требовать от своей жены, чтобы она всегда говорила мне правду. А еще я хочу, чтобы она мне повиновалась.

Зеленые глаза вопросительно взглянули на него.

— Во всем?

— Во всем, — строго сказал он.

Карине пришла в голову мысль, что графу невозможно будет перечить, потому что за скучающим выражением его серых глаз скрывалось нечто, что говорило: если он поставит перед собой цель, его не остановить, пока он не достигнет желаемого.

Граф опять достал часы из кармана жилета.

— А теперь я действительно должен идти к гостям.

— Если вы обдумаете мое предложение, — сказала Карина, — может быть, заедете завтра к отцу? Я вас не заставляю… пожалуйста, не думайте так… но я хотела бы знать, в какое время вас ждать, чтобы… — она помолчала, — удержать его дома.

Граф понял, что она хотела сказать о другом.

— Независимо от того, станете ли вы моей женой или нет, — сказал он, — я буду рад снова встретиться с вашим отцом. Я приеду в Блейк-холл около полудня, если это удобно.

— Удобно, — сказала ему Карина. — А когда Вашему Сиятельству леди Сибли будет представлять других возможных невест, вы вспомните обо мне?

— У меня такое чувство, что я вас не скоро забуду, — ответил граф. — Я считаю, мисс Рендел, что у нас состоялась весьма необычная беседа.

— Вы хотите сказать, — засмеялась Карина, — что не привыкли получать предложения от молодых девушек?

— Это одна из причин, — согласился он.

— Но, видите ли, если бы я вас не окликнула, никто бы меня вам не представил и мне пришлось бы стоять у дороги и делать вам знаки, а это было бы еще более предосудительно. Словом, мы нигде не смогли бы познакомиться… только здесь.

— Кажется, вы действительно выбрали единственно верный способ, — согласился граф. — Разрешите сказать вам, что я счастлив познакомиться с вами, мисс Рендел, и с нетерпением буду ждать завтрашнего дня, чтобы возобновить знакомство с вашим отцом.

Он поклонился. Карина сделала реверанс.

— Как вы будете добираться домой? — поинтересовался граф.

— Вы хотите подвезти меня в своем ландо? — спросила она. — Вот уж была бы сенсация! Нет, Ваше Сиятельство, я уеду так, как приехала, — через забор, разделяющий два поместья. На той стороне меня ждет лошадь.

— Вы всегда одеты так, как сейчас, когда ездите верхом? — спросил он.

— Боюсь, что да, — ответила она. — Верхом на одной из наших лошадей — в самый раз. Свыше пяти километров по такой жаре идти пешком, согласитесь, тяжело.

— Я вижу, у вас на все готов ответ, — сказал граф. — До свидания, мисс Рендел. Теперь у меня будет над чем подумать.

Она улыбнулась, и он заметил родинку с левой стороны рта. Подумал, что, если ее как следует одеть, она, без сомнения, будет иметь успех. Но, однако, не такая жена ему была нужна. Эта была слишком умна и сообразительна.

Нет, определенно, Карина Рендел не была той женщиной, которую он хотел бы видеть хозяйкой Дроксфорда. «Она красива, и, без сомнения, ей пойдут бриллианты, а еще больше сапфиры», — думал он. Граф считал, что белокурым женщинам идут сапфиры и бирюза. Ясно представил себя маленьким мальчиком. Мать, златокудрая красавица, когда у них бывали гости, входила к нему в спальню пожелать спокойной ночи в тиаре и в бирюзовом ожерелье.

«Странно, у меня никогда не было любовницы с белокурыми волосами. Жоржетта Сибли — жгучая брюнетка с изумительным цветом лица — любит рубины. Бриллианты, — думал он, — сияли бы, как звезды, в волосах Карины цвета червонного золота. А если их распустить, они, наверное, длинные. Почему-то у брюнеток не бывает длинных волос, — неожиданно пришло на ум. — У матери, например, были длинные волосы. — Он вспомнил, что, когда был маленьким, просил ее посидеть на них. — Покажи, как ты сидишь на своих волосах, мама. Папа говорит, что у красивых женщин должны быть волосы такой длины, чтобы можно было сидеть на них».

Мать, смеясь, выполняла эту детскую просьбу…

…Возвращаясь на поляну и все отчетливее слыша звуки оркестра и гул голосов, он вдруг подумал, что у него никогда не было женщины, которая напоминала бы ему его мать.

«Может, мне повезет и я найду ее», — сказал он сам себе и направился к леди Сибли. Темно-красные перья ее шляпы были видны издалека.

Граф Дроксфорд возвращался в поместье. Впереди показался огромный дом, скорее, даже дворец, в котором из поколения в поколение жили его предки.

Известный архитектор Вапбург частично перестроил его, и теперь это был один из самых красивых особняков в Англии.

Величественное, необыкновенных размеров здание словно парило над окружающим ландшафтом, будто архитектор, создавая его, видел перед собой дворец из волшебной сказки.

«Во всем королевстве нет ничего лучше», — воскликнул Георг III, когда первый раз увидел его.

Для графа этот дом, с озерами, садами и парками вокруг, был частью его самого. Он гордился своим поместьем, подумывал, что бы еще сделать, как улучшить планировку до того, как передать своим детям и внукам.

Каждое поколение Дроксфордов, начиная с самого первого графа, получившего свой титул в битве при Эгинкорте, именно так и поступало.

Стены внутренних помещений дома украшали картины известных художников. Коллекция полотен ван Дейка и Гейнсборо была лучше только у короля.

Лепные украшения, роспись по потолку, настенные фрески, выполненные знаменитыми скульпторами и художниками, приводили в восхищение всех, кто их видел. Да и само поместье было поистине королевским. Триста лошадей на конюшне. Свыше тысячи работников — землепашцев и садовников, шорников и стекольщиков, пивоваров и плотников, лесников и лесорубов, кузнецов и мастеров чугунного литья.

«Государство в государстве», — сказал лорд Грей, когда впервые побывал в гостях у Дроксфордов.

По мере того как граф приближался к дому, лицо его омрачалось. Очертания причудливых башен на фоне неба придавали дому романтичный вид. Зато молодые особы, представленные ему в замке герцога, напротив, были лишены всякой романтики. Процедура получилась, прямо скажем, утомительная и вызывала удивление, граничащее с раздражением. «Да, милорд», «нет, милорд» — и это все, что он слышал в продолжение вечера. Притворная скромность, опущенные очи, малопривлекательная внешность. Словом, было так, как и предсказывала Карина.

«Кто станет хозяйкой этого дома? — думал он. — Кто займет место моей матери? Неужели я буду вынужден остановить свой выбор на одной из целого выводка желторотых цыплят, вокруг которых квохчут клуши-мамочки?»

Подумав, что Карина оказалась права, он вспомнил и о том, какую нелестную характеристику она дала леди Сибли.

Оказывается, его возлюбленная имеет привычку приводить очередного любовника в беседку во время ежегодного празднества в поместье герцога Северна. Так, может, и в часовню, выстроенную в греческом стиле, она не только его одного приглашала на свидания? Теперь понятно, почему в этом греческом храме кушетки с мягкими подушками, кресла. На окнах ставни. Кому придет в голову, зажигая свечи перед иконами, закрывать ставни? А эти девицы, которых она ему представляла?..

— Какой чудесный день, мисс Логфорд?

— Да, милорд.

— Вам нравится нынешний праздник?

— Да, милорд.

— Вы не скучаете по Лондону, когда живете за городом?

— Нет, милорд.

«Косноязычные, ужасные гусыни, — подумал он, подъезжая к парадному подъезду. — Неужели леди Сибли специально знакомила меня с самыми непривлекательными девицами? Или они кажутся такими в сравнении с ее красотой?»

— Черт бы побрал эту девчонку! — выругался граф, вспомнив, как Карина назвала леди Сибли удавом. — Может быть, и так, но какое она имела право подслушивать!

Видите ли, никто за него не пойдет, пока он сам не влюбится! Вспомнив эти слова Карины, он и вовсе разъярился. Жена должна его любить, считал граф, а ему самому необязательно. Безусловно, полагал он, знаки внимания он ей оказывать будет, но допускать жену в область своих интересов… и привязанностей не намерен. Жена должна воспитывать детей и жить постоянно в поместье, решил граф, а он будет отдыхать от семейных забот в Лондоне.

Именно так все и должно быть, подвел граф итог своим размышлениям. Этим бессловесным овечкам только такая роль и подходит! Но сможет ли он с веселым сердцем возвращаться домой, зная, что его ожидает супруга с бараньими мозгами? Сможет ли он вынести вид этой матроны, занявшей место его матери? Сможет ли находиться с ней в гостиной, любимой комнате матери?

Он вспомнил, как умела мать принимать именитых гостей, когда был жив отец, с каким тактом относилась она к его собственной холостяцкой жизни.

Однажды в Дроксфорде останавливался Георг IV, тогда еще регент, мать его просто очаровала.

В ту незабываемую пору юности, когда граф учился в Итоне, он приехал однажды домой на каникулы. Какие очаровательные женщины гостили у них тогда в доме. Блестящие политические деятели были украшением званых раутов. Лорд Мельбурн, сэр Роберт Пил, лорд Палмерстон. А блестящая свита регента? Остроумные шутки, изящные остроты тогда сыпались как из рога изобилия.

Вообразить блеющую овечку в роли хозяйки дома с такими традициями было просто невозможно.

— Черт с ними! — выругался опять граф. — Женюсь на вдове.

Но как ни старался, не смог припомнить среди многочисленных знакомых ни одной молодой красивой вдовы, которая могла бы стать ему подходящей женой.

Граф остановил лошадей у подъезда, украшенного мраморными колоннами. Двор уже погружался в сумерки. Солнце садилось. Стекла окон верхних этажей поблескивали в его заходящих лучах. На ветру колыхался флаг с гербом Дроксфордов. На фоне безоблачного неба он был отчетливо виден.

Взбежав по широким каменным ступеням, граф задержался на верхнем марше. Он оглянулся и долго смотрел на озеро. По серебристой глади медленно скользили грациозные черные лебеди. Лебединое озеро поместья Дроксфордов было гордостью графства.

В саду цвела белая, темно- и бледно-лиловая сирень. К вечеру ее аромат становился острее. Миндаль, посаженный матерью у края озера, цвел розовыми цветами. Лепестки падали на воду и качались, как маленькие лодочки, на легкой зыби, слегка ласкающей склоненные к воде желтые ирисы.

Во всем чувствовались умиротворение и покой. Воспоминания об ушедших в мир иной теснили грудь.

Граф вошел в парадный вестибюль. Альковы украшали мраморные статуи. Высокий потолок расписан итальянским художником. Его специально приглашали из Флоренции. По коридору, вдоль которого стояли лакеи в роскошных ливреях, граф направился в библиотеку. Она была расположена на противоположной стороне здания и выходила окнами в сад, разбитый в строгом соответствии с планировкой лесопарковой архитектуры поместья.

Дворецкий распахнул перед ним дверь и, когда граф вошел в комнату, спросил:

— Что угодно, милорд?

— Рюмку коньяка, — ответил граф.

Мастерс, служивший в семье графа более сорока лет, сделал знак лакею.

Граф прошелся по комнате. По всему периметру библиотеки стояли книжные шкафы, в которых хранились старинные книги и редкие фолианты. Над камином висел портрет деда. Художник Стиббс изобразил его верхом на охотничьей лошади.

— Скажите мне, Мастерс, — обратился граф к дворецкому, — что вам известно о сэре Джоне Ренделе, представляющем наш округ в парламенте?