– Если бы я не встала, чтобы выпить воды, – прошептала Камилла, – я лежала бы здесь… мертвая или умирающая.

Камилла судорожно зарыдала и еще сильнее прижалась к Хьюго. Ее охватило чувство безопасности, которое, казалось, исходило от его широких плеч, от поддерживающих ее сильных рук, от уверенности, что он защитит ее, вздумай убийца, кем бы он ни был, вернуться.

– Вам больше ничто не угрожает, – убеждал ее Хьюго. – Уверяю вас, это скорее всего ошибка. Произошел действительно ужасный случай, но вы должны быть мужественной.

Его слова, казалось, развеяли ее страх, и неожиданно Камилла вспомнила, что на ней надета лишь прозрачная ночная сорочка, скорее подчеркивавшая, чем скрывавшая ее фигуру. Она почувствовала, как под тонким полотном рубашки бьется сердце Хьюго, и осознала, что впервые в жизни ее так близко прижимает к себе мужчина.

– Мне… я… простите меня, – удалось выговорить Камилле.

Она пошевелилась, и Хьюго Чеверли сразу же отпустил ее. Быстрым движением она схватила лежавший на кровати белый шелковый пеньюар, отделанный кружевами. В смущении она завернулась в него, просунув руки в широкие рукава. Пока Камилла одевалась, Хьюго Чеверли не смотрел на нее, а наклонившись над кроватью, пытался вытащить кинжал, который глубоко вонзился в подушку.

Наконец он выдернул кинжал, и на его ручке девушка увидела гравировку. Лезвие было длинное, тонкое, зловещее и могло без труда вонзиться в любую часть тела. Одного взгляда на кинжал было достаточно, чтобы всколыхнуть ее былой страх, но теперь Камилла уже достаточно владела собой, чтобы опереться о деревянный столбик кровати и устыдиться того, как она только что цеплялась за Хьюго Чеверли.

Хьюго вертел кинжал в руках, пытаясь рассмотреть гравировку на рукоятке.

– Хорошее оружие, – сухо произнес он. – На нем выгравированы какие-то странные знаки, но я не знаю, что они означают.

– Этот человек был китайцем, – сказала Камилла.

Она увидела его вопросительный взгляд. По выражению лица и по тому, как напряглось его тело, Камилла поняла, что напугала его.

– Почему вы так считаете? – спросил он.

– У него была косичка. Я видела его силуэт на фоне неба. У него была косичка, спадавшая с головы на спину.

– Вы уверены в этом?

– Совершенно уверена. А что, это вам о чем-то говорит?

Казалось, он хотел ей что-то сказать, но потом снова перевел взгляд на кинжал, который он держал в руках.

– Нет, ни о чем не говорит, – ответил Хьюго, и Камилла поняла, что он что-то скрывает от нее.

Он положил кинжал обратно на кровать.

– Я должен пойти и проверить, не прячется ли этот человек где-нибудь снаружи, – сказал Хьюго, и Камиллу снова охватил ужас.

– Нет, нет! – вскричала она. – Вы не можете оставить меня… одну. Я… не останусь… здесь…

– Вы не будете одна, – мягко сказал Хьюго. – Я позову вашу горничную. Пойдемте разбудим ее. Мне кажется, я знаю, в какой комнате она спит.

Он направился к двери, но Камилла жестом остановила.

– Подождите, – сказала она. – Вы думаете, это разумно?

– Что именно? – поинтересовался Хьюго.

Камилла заставила себя говорить с большим самообладанием.

– Если мы разбудим Розу, – ответила она, – а вы расскажете о случившемся хозяину гостиницы, представляете, какая поднимется суматоха, и в этом случае нам не избежать скандала.

Хьюго Чеверли вернулся назад.

– Я не подумал об этом, – признался он. – Возможно, вы и правы.

– Этот человек слышал, как я уронила стакан, – продолжала Камилла. – Он, должно быть, решил, что в комнате есть еще кто-то. Возможно, он думает, что выполнил свою миссию.

– Вы имеете в виду, что он вообразил, будто убил того, кто лежал на кровати? – уточнил Хьюго. – Это кажется весьма возможным.

– Я уронила стакан именно в тот момент, когда он нанес удар, – сказала Камилла. – Если он был сильно возбужден, то мог и не заметить, что его кинжал пронзает не тело, а подушку. Убийца скрылся через окно с немыслимой быстротой. – Она помолчала, а затем добавила: – И совершенно бесшумно! Я думаю, именно это и было самым ужасным! Он двигался так тихо, как будто бы не был существом из плоти и крови.

Хьюго Чеверли ничего не сказал, и Камилла продолжила:

– Это подтверждает мою догадку, что этот человек был китайцем. Разве не так? Я убеждена, что только человек с Востока может передвигаться подобным образом.

– Я считаю, что вы рассуждаете очень здраво, – мрачно произнес Хьюго Чеверли. – Начинать поиски было бы бесполезно. Ясно, что тот человек не стал дожидаться и поспешил скрыться. Он знает, что его кто-то видел, что кто-то был в комнате. Как вы предположили, убийца легко мог подумать, что там было два человека. Как бы мы ни усердствовали, мы не найдем его, а в гостинице поднимется небывалый шум, когда станет известно, что было совершено покушение на их самого почетного и высокопоставленного гостя.

– До сегодняшнего дня я была убеждена, что у меня нет врагов, – трогательно произнесла Камилла.

– Он охотился не за вами, – убежденно сказал Хьюго Чеверли. – Кто знает, какую смертельную вражду и кровную месть можно встретить в таких уединенных сельских деревушках? Человек скрылся. Я спрячу кинжал, и мы ничего не расскажем о случившемся.

– Нам лучше ничего не говорить о происшедшем, особенно баронессе, – согласилась Камилла.

– Безусловно, – подтвердил Хьюго. – Но Бог мой, как бы я хотел разыскать этого негодяя! Я бы показал ему, как пугать женщин!

– Не пытайтесь искать его, – взмолилась Камилла. – Я убеждена, что произошла ужасная ошибка. Мы можем только надеяться, что убийца считает свою попытку успешной и не будет искать какую-нибудь другую ничего не подозревающую жертву.

Камилла подошла к окну и закрыла его.

– Возможно, это моя вина. Я оставила окно открытым и раздвинула шторы, тем самым облегчив ему задачу. Но я всегда сплю с открытым окном и совершенно не выношу духоты.

– Вот говорит истинно деревенская девушка, – заметил Хьюго.

Камилла отважно сделала попытку улыбнуться, но вдруг неожиданно вспомнила о своем внешнем виде. Она попыталась привести в порядок волосы, которые рассыпались по плечам и бледно-золотистыми волнами обрамляли ее маленькое личико. Она даже не представляла, какой юной и прелестной она казалась с большими глазами, потемневшими от страха, и бледным лицом, хранившим следы пережитых волнений, от которых она все еще слегка дрожала.

– Я восхищен вашим мужеством даже больше, чем могу выразить, – тихо произнес Хьюго. – Большинство женщин просто бы упали в обморок, и их пришлось бы приводить в чувство с помощью нюхательных солей.

– Уверяю вас, я все еще очень испугана! – вое кликнула Камилла. – Как вы сами понимаете, очень неприятно обнаружить, что кто-то хочет лишить тебя жизни! Кроме того, это болезненный удар по самолюбию!

– Произошла ошибка, – повторил Хьюго Чеверли, словно пытаясь убедить себя в этом. – Кто может хотеть убить вас? Какую из этого можно извлечь выгоду?

– Может… – тихо произнесла Камилла, – может, это был… анархист?

Она дрожала от страха, была очень бледна и казалась маленькой и беспомощной. Она подошла к Хьюго Чеверли и спросила:

– Если это был анархист, он предпримет еще одну попытку, я уверена в этом. Возможно, даже во время свадебной церемонии.

Хьюго Чеверли сжал ее холодные пальцы.

– Вы не должны думать об этом, – пытался убедить он Камиллу. – Уверяю вас, в Мелденштейне подобных вещей никогда не случалось. Это самое тихое и благословенное место во всей Европе. Народ просто обожает своего монарха и его семью.

– Мой отец рассказывал об анархистах, – не могла успокоиться Камилла. – Они не имеют родины, они никого не любят и хотят лишь убивать, уничтожать, разрушать! О, Боже! Что же мне делать?

– Вы должны быть храброй, – сказал Хьюго Чеверли, и его голос прозвучал очень твердо. Именно так он стал бы разговаривать с дрожащим накануне сражения воином. – Если произойдет что-либо подобное, во что я ни на секунду не поверю, то вы, как настоящая англичанка, будете держаться так, чтобы своим поведением вселить спокойствие и уверенность в людей, способных поддаться панике.

– Предположим… что я сама… поддамся панике? – тихо запросила Камилла.

– Этого не произойдет, – успокоил ее Хьюго. – Вы очень мужественная девушка.

При этих словах щеки Камиллы порозовели.

– Возможно, это нападение было бы гораздо легче перенести, если бы оно не произошло ночью… так скрытно и так… бесшумно, – пробормотала она.

– Когда бы оно ни произошло, – ответил Хьюго, – я уверен, что у вас достанет мужества встретить его, не дрогнув.

– Как бы мне… хотелось… верить вам, – произнесла Камилла дрожащим голосом.

Он все еще держал ее руку, и девушка чувствовала, что это прикосновение дает ей силу и энергию. Она подняла глаза; на его лице было такое выражение сострадания и доброты, какого она никогда не рассчитывала увидеть.

– Постараюсь… сделать все, что от меня… требуется, – сказала она совсем тихо.

– Я был уверен в этом. Это не всегда может оказаться просто, но вы справитесь.

Его слова приободрили Камиллу. Хьюго Чеверли чувствовал, что ему удалось внушить ей уверенность в себе и она понемногу начала успокаиваться.

– Вы должны отдохнуть, – сказал он. – Завтра у вас трудный день, и я не хочу, чтобы вы переутомлялись.

Хьюго выпустил ее руку, но Камилла снова отчаянно вцепилась в него.

– Я… не могу, – запинаясь, пробормотала она. – Что бы вы ни думали обо мне… я не могу… спать в этой комнате.

– Ну конечно же, нет! – ответил он, пытаясь успокоить ее. – Я предлагаю вам перебраться в мою спальню. Я запру окна на засов и сяду снаружи у дверей. Если случится что-нибудь неожиданное – а я убежден, что ничего подобного больше не произойдет, – вам нужно будет только крикнуть мне. У меня в руках будет пистолет, и уверяю вас, вы будете в полной безопасности.

– Но вам тоже необходимо выспаться, – возразила Камилла.

Он улыбнулся:

– Когда мы участвовали в походе на Пиренейском полуострове, мне часто приходилось проводить ночи напролет без сна и отдыха. Поверьте, для меня не составляет труда обходиться без сна, и я так привык спать на голой земле, Что кресло покажется мне верхом удобства.

– Вы действительно не возражаете? Вы уверены? – спросила Камилла. – Если хотите, мы можем разбудить Розу. Я попрошу ее держать все происшедшее в тайне, и она никому ничего не расскажет.

В голосе Камиллы прозвучала неуверенность. Она знала, что Роза – ужасная болтушка, а покушение на ее хозяйку – слишком захватывающая история, чтобы удержаться и не рассказать о ней, снабдив различными комментариями, ахами и охами.

Хьюго Чеверли покачал головой.

– Ваша первая мысль о том, что следует держать все случившееся в тайне, намного лучше. Роза станет болтать, и баронесса, конечно, тоже. На рассвете я разбужу вас, и вы вернетесь в свою комнату раньше, чем проснутся все остальные. А сейчас, пока темно, вы будете в полной безопасности, потому что я буду охранять вас.

– Спасибо, – сказала Камилла. – Я вам благодарна, очень благодарна.

Она направилась к двери, но не могла удержаться и не бросить еще раз взгляд на кровать. Прикрытая простынями подушка создавала полное впечатление, будто в постели кто-то лежит. Вздрогнув, Камилла подумала, что, если бы не случайность, ее уже не было бы в живых.

Словно прочитав ее мысли, Хьюго Чеверли тихо произнес:

– Забудьте все. Это одна из тех вещей, которые лучше забыть и больше никогда не вспоминать.

– Я всегда буду помнить вашу доброту, – ответила Камилла.

– Доброту? – переспросил Хьюго и добавил тихо: – Я тоже сохраню воспоминания об этой ночи.

Камилла внезапно смутилась и отвела глаза. Она вдруг представила себе, в какой ужас пришла бы ее мать от одной только мысли, что ее дочь ведет задушевную беседу с мужчиной, с которым едва знакома, одетая лишь в ночную сорочку и атласный пеньюар.

Склонив голову, Камилла вышла из комнаты. Хьюго Чеверли последовал за ней, взяв свечу со стола. Поставив свечку около кровати, он перенес кресло, стоявшее возле камина, в коридор и поставил его возле дверей. Оно занимало почти весь проход, и никто не смог бы пройти мимо Хьюго, не задев его. Потом он закрыл окно, запер тяжелые деревянные ставни и задвинул засов.

– Теперь вы в безопасности. Готов поклясться, вас никто не потревожит, какими бы зловещими ни были его намерения.

– Я в этом уверена, – улыбнулась Камилла.

– Тогда спите спокойно. День действительно выдался тяжелый. Из-за болезни баронессы вы испытывали дополнительные неудобства в дороге.

Он помолчал мгновение, а потом добавил так тихо, что Камилла едва услышала:

– Я хочу, чтобы весь Мелденштейн увидел, как вы прекрасны.