Барбара Картленд - Брак поневоле

– Все это в прошлом, – твердо сказал Хьюго. – Я тебе уже говорил, что не в нашей власти перевести часы назад.

– Почему мы не можем сегодня быть вместе? – настаивала Анастасия. – Все эти разговоры о моей репутации, о пребывании в иностранном государстве – все это напыщенный вздор! Я буду ждать тебя, Хью-го, и не заставляй меня томиться слишком долго, мой прекрасный, сильный, чудесный возлюбленный.

– Я не приду, – твердо сказал Хьюго.

Анастасия посмотрела на него с недоверием. Хьюго почувствовал, как ее пальцы впились в его руку.

– Что случилось с тобой? – спросила она. – Ты переменился. Я сначала не поняла этого, но теперь я вижу, что-то произошло. С того момента, как мы в последний раз виделись в Лондоне, ты стал совсем другим человеком. Ты часто злился на меня, но никогда раньше не мог устоять передо мной. Теперь же происходит что-то странное. Возможно ли, что ты влюбился в эту девчонку, в эту бесцветную деревенскую куклу, просватанную за моего кузена? Этого не может быть! И тем не менее, за столь короткое время ты так изменился. Ты влюбился, это правда, Хью-го?

Он попытался рассмеяться.

– Нет, конечно же, нет!

Но даже для него самого это возражение прозвучало фальшиво.

Раздался легкий стук в дверь, и Камилла подняла голову с подушки. Было около половины второго ночи, и она удивилась, кто мог беспокоить ее в столь неурочный час.

Стук повторился – негромкий, словно стучащий не хотел, чтобы его услышали окружающие. Девушка выскользнула из кровати и подошла к двери.

– Кто там? – шепотом спросила она.

– Это я, Хьюго Чеверли, – последовал ответ. Она приоткрыла дверь и пробормотала:

– Я уже сплю.

– Я должен поговорить с вами, – настаивал Хьюго. – Оденьтесь как можно быстрее.

Камилла не стала спорить. Вместо этого она прикрыла дверь и при свете догоравшей свечи торопливо надела платье, в котором была на ужине. Платье лежало на стуле, где его оставила Роза, чтобы утром упаковать в первую очередь.

Девушка подошла к зеркалу. Волосы мягкими локонами рассыпались по ее плечам, и она заколола их в пучок на макушке. Потом, решив, что прическа получилась недостаточно аккуратной, достала из ящика длинный шифоновый шарф и набросила его на голову.

Она ожидала, что коридор погружен в темноту, но, открыв дверь, увидела, что свечи в серебряных канделябрах ярко освещали его. Камилла посмотрела вокруг и на мгновение испугалась, что одевалась слишком долго и Хьюго не дождался ее. Но он появился из тени комнаты на другой стороне коридора и подошел к ней.

Выражение его глаз заставило забиться сильнее сердце Камиллы, а ее саму забыть все муки, которые она испытала за последние несколько часов, когда она горько рыдала, уткнувшись в подушку.

Хьюго взял ее за руку.

– Пойдемте, – тихо сказал он, – нас не должны видеть.

Он увлек ее за собой по коридору, двигаясь так быстро, что девушка едва поспевала за ним. Они миновали большую парадную лестницу и, спустившись вниз по другой лестнице, оказались перед стеклянной дверью, которая выходила, как догадалась Камилла, в сад. Дверь была заперта, но Хьюго открыл ее ключом, который затем положил в карман. В лицо пахнуло теплым ночным воздухом. Девушка вопросительно посмотрела на Хьюго:

– Куда вы меня ведете?

– Туда, где мы могли бы поговорить, – ответил Хьюго. – Я должен вам кое-что сказать.

Камилла послушно покорилась его воле. Взяв под руку, он провел ее по заросшей травой лужайке, обогнул цветущие клумбы и, наконец, привел в тихое, уединенное место, где их нельзя было видеть из окон дворца.

Здесь бил небольшой фонтан, окруженный живой изгородью из тиса, в которой скрывались беседки из зелени, увитые розами и жимолостью. Хьюго Чеверли повлек ее дальше мимо фонтана в благоухающий уют беседки, где стояла деревянная скамейка. Лунный свет заливал парк, и Камилла ясно видела выражение лица Хьюго Чеверли. Она взглянула на него широко раскрытыми от удивления глазами.

– Что случилось? – с волнением спросила она.

– Ничего особенного, – быстро произнес Хьюго. – Вам совершенно нечего бояться.

– Я и не боюсь, – не слишком искренне ответила Камилла. – Я только подумала, что, наверное, случилось нечто важное, и вы сочли необходимым сообщить мне.

– Никаких анархистов, никаких китайцев и никаких кинжалов, – улыбнулся Хьюго, – лишь одно желание увидеть вас наедине и попрощаться.

– Попрощаться? – повторила Камилла. – Но вы же будете здесь завтра.

– Да, я буду здесь, – ответил Хьюго. – Но вряд ли у вас найдется время поговорить со столь незначительной персоной, как я. Сегодня маркграф сообщил мне, что от его дворца до границы Мелденштейна вас будут сопровождать его кавалерийский полк, а на границе вас будут встречать премьер-министр и самые высокопоставленные сановники. Сквозь восторженные толпы народа вы проследуете до столицы.

Голос Хьюго звучал резко, почти гневно. Камилла чувствовала, что взгляд его снова полон того презрения, которое ее так пугало.

– Неужели так и будет? – по-детски спросила она.

– Конечно, – ответил Хьюго. – А чего еще вы ждали? – Вопреки ее воле, вопрос Хьюго, его тон снова вызвали у Камиллы слезы. Она отвернулась, но Хьюго успел заметить их. Осторожно взявшись пальцами за крохотный подбородок Камиллы, он повернул ее лицо к себе.

– Вы плакали, – сказал он с упреком. – Почему?

Она хотела отвернуться, но он крепко держал ее.

– Я… я скучала… по дому, – запинаясь, ответила девушка.

– И все?

Губы Камиллы задрожали, но она ничего не ответила. Мгновение спустя Хьюго отпустил ее и отвернулся, задумчиво уставившись на фонтан.

– Это безумие, – внезапно произнес он. – Я не должен был приводить вас сюда, но я бы, наверное, не вынес, если бы мы расстались, не объяснившись. – Камилла молчала, и после небольшой паузы Хьюго продолжил: – Я видел выражение вашего лица, когда вы пожелали нам спокойной ночи, и понял, что не смогу допустить, чтобы вы чувствовали себя несчастной.

– А если я буду… чувствовать себя несчастной… завтра, – еле слышно произнесла Камилла, – я уже не смогу… сказать вам об этом.

– Вы сделали свой выбор, – сказал Хьюго, и его лицо исказилось от боли. – О, моя дорогая, моя любовь, ну почему это должно было случиться?

От этих слов у Камиллы перехватило дыхание, ей казалось, что все вокруг озарилось ярким светом. Вся дрожа, она спросила:

– Как… как вы назвали меня?

– Проклятье! – страстно вскричал Хьюго – Я люблю вас, вы знаете, что я люблю вас и ничего не могу поделать, кроме как быстро и незаметно исчезнуть из вашей жизни. Я уеду сразу же после вашей свадьбы. Я бы уехал и раньше, но это может вызвать разговоры. Вы никогда больше меня не увидите.

– О нет, почему вы так говорите? – воскликнула Камилла, и казалось, эти слова шли из самого ее сердца.

Хьюго Чеверли посмотрел на нее, и выражение его лица было таким страдальческим, какого она прежде никогда не видела. Свет луны заливал ее, освещая нежное лицо, которое казалось необычно бледным, слезы, застывшие на кончиках ресниц, нежные полураскрытые губы и чудесные, сверкающие глаза.

– О Боже, как вы прекрасны! – воскликнул Хьюго, словно обращаясь к самому себе. – Я никогда не думал, что женщина может быть так прекрасна! И я привез вас сюда, что бы вы вышли замуж за человека, которого никогда не видели, который, насколько я слышал…

Хьюго неожиданно замолчал и так сжал кулаки, что суставы пальцев побелели.

– Как вы могли сделать это? – спросил он. – Вы?

Камилла посмотрела в сторону. Она чувствовала, что должна сказать Хьюго всю правду, невзирая на последствия.

– Я делаю это, – произнесла она едва слышно, – потому что предложение его высочества спасло нас всех – моих родителей и меня – от долговой тюрьмы.

Хьюго замер, потом схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

– Это неправда, – сказал он. – Вы пытаетесь обмануть меня. Разве может это быть правдой? Я сам видел ваш дом, я же был у вас!

– Вы видели наш дом, отремонтированный на деньги, присланные из Мелденштейна! Ливрейные лакеи, которых вы видели, – это помощники садовника и крестьяне из соседней деревни, одетые специально для этого случая в старые ливреи. Вы ели обед, приготовленный поваром, которого специально выписали из Лондона и которому также заплатили деньгами из Мелденштейна. Все это представление было рассчитано на то, чтобы обмануть вас, на то, чтобы вы не догадались, что невеста, которую вы с такими почестями сопровождаете, на самом деле всего лишь нищенка, которую стали бы презирать, если бы знали всю правду.

Камилла замолчала, а потом, с трудом подавив рыдание, добавила:

– Даже вы… теперь презираете… меня.

– О, Боже милостивый, что за тяжкая доля!

Хьюго отпустил Камиллу и схватился за голову.

– Простите меня, – сказал он.

– Вы не должны извиняться, – тихо ответила Камилла. – Вы не могли знать… всю правду… Вы и не должны были знать ее. Возможно, я поступила неразумно, рассказав вам все.

Хьюго поднял голову и спросил:

– Неужели вы думаете, неужели хоть на мгновение допускаете, что я осмелюсь причинить вам хотя бы малейшую неприятность?

Он с отчаянием посмотрел ей в глаза:

– Ответьте мне на один вопрос! Если бы вы не были разорены, если бы вы действительно отправились в Мелденштейн без принуждения, а по своей доброй воле, вы бы позволили мне, когда я спрашивал вас об этом, повернуть яхту назад? Ответьте мне, ответьте мне честно!

Ей не нужно было отвечать. Хьюго мог прочесть все, что он хотел знать, в ее глазах.

– Вы же сами знаете, – тихо сказала она, – что я умоляла бы вас об этом!

Хьюго отвернулся от Камиллы, как будто видеть ее ему было мучительно больно.

– Мне кажется, я полюбил вас в тот самый момент, – сказал он, – когда вошел в гостиную и увидел вас стоящей у окна. Заходящее солнце освещало ваши волосы, и вы казались такой маленькой, такой прелестной, словно создание из другого мира. Мне показалось немыслимым, что вы готовы продать себя за деньги, как это так или иначе делали все женщины, которых я знал. Я пытался ненавидеть вас, пытался излить на вас всю свою злобу и презрение к вашему полу. Но мне это не удалось, Камилла! Вы взяли мое сердце в плен, оно больше не принадлежало мне, и я не мог устоять перед вами.

– Я полюбила вас… намного раньше, – очень мягко проговорила Камилла.

– Вы любите меня!

Эти слова прозвучали как выстрел.

– С тех пор, как… я увидела вас… на Аполлоне, – ответила девушка. – Я грезила о вас… думала о вас… верила, что когда-нибудь встречусь с вами.

– О моя дорогая, моя единственная любовь! – проговорил Хьюго очень тихо, а потом добавил: – Я обожаю вас, но не смею даже прикоснуться к вам. Знайте, Камилла, если бы я дотронулся до вас, то уже ни за что не позволил бы вам уйти. Какие бы ни были последствия, я бы увез вас с собой. Вы бы стали моей, и я никогда не позволил бы вам ускользнуть от меня.

От этих слов Камиллу охватил трепет. Взгляд Хьюго остановился на ее губах, и девушке показалось, будто он целует ее. Должно быть, в порыве чувств она устремилась в его сторону, потому что он вдруг резко отвернулся.

– Я не могу смотреть на вас и не заключить в объятия, – горько сказал Хьюго. – Не искушайте меня, Камилла, потому что я всего-навсего мужчина и люблю вас больше самой жизни. Я мог бы умереть за один ваш поцелуй и был бы счастлив сделать это.

– О нет, вы не должны… говорить… подобные вещи, – испуганно произнесла Камилла. – Может быть, в один прекрасный день мы снова обретем друг друга. Кто знает, что сулит нам будущее?

– И вы согласны на это?! Я хочу быть с вами сейчас, я хочу, чтобы вы стали моей женой. Одна мысль о том, что к вам прикоснется другой мужчина, сводит меня с ума, хоть вы и не видели никогда друг друга.

– Не нужно… говорить об этом, – взмолилась Камилла. – Я была исполнена страха и дурных предчувствий еще до встречи с вами, до начала нашего путешествия, до того, как поняла…

Камилла замолчала.

– Продолжайте! – воскликнул Хьюго. – Скажите мне все, Камилла. Помните, это все, что у меня останется в будущем, – память о ваших словах и выражении ваших глаз!

– До того, как поняла, что люблю вас, – прошептала Камилла.

– А теперь?

– Я люблю… вас всем… сердцем. Я не думала, что любовь может быть такой, и не знаю теперь, как я буду жить, когда вас не будет рядом со мной.

– Когда вы прибежали ко мне прошлой ночью, напуганная, дрожащая от страха, я почувствовал, как трепетало ваше тело в моих объятиях. Вы доверились мне, потому что знали, что я встану на вашу защиту. И я поклялся, что буду делать именно это – защищать вас от всего мира. Именно поэтому, любовь моя, мы не должны делать ничего, что могло бы повредить вашей репутации. И именно поэтому мне придется защищать вас от самого себя, хотя видит Бог, мне это очень трудно!