Хелен Диксон - Брак с незнакомцем

И о господи! Есть же еще Тобиас! Она обещала ему одну ночь, если он найдет Джейн. Одна ночь. Эти два простых слова значили так неизмеримо много! Оттого что он, как оказалось, обладал репутацией завзятого соблазнителя, Ровене делалось не по себе. И еще она… кажется, ревновала. Это и удивляло ее, и несказанно раздражало. И служило лишним напоминанием того, что ни за что, ни при каких обстоятельствах она не должна в него влюбляться.

Когда «Цимбелин» вошел в неспокойные воды Бискайского залива, задул чудовищный штормовой ветер и море будто взбесилось. Корабль страшно качало. Мир вокруг Ровены расплывался, и палуба то и дело уходила из-под ног.

Еле-еле доковыляв до своей койки, она повалилась на нее пластом. Каждый раз, когда волны подбрасывали судно вверх, а потом швыряли вниз, она боролась с нестерпимой тошнотой и слабым голосом проклинала море. Морская болезнь превратила ее существование в самый страшный кошмар на свете.

Возвращаясь в свою каюту, Тобиас услышал слабые стоны, доносившиеся из-за двери его юнги. Он вошел внутрь и увидел, что несчастный юнец мечется в койке и, судя по всему, страдает, как мученик в аду.

– Господи боже, парень. И как долго ты здесь так лежишь?

– Это началось внезапно, – еле-еле пробормотала Ровена, уткнувшись лицом в подушку. Она была твердо уверена, что скоро умрет.

Тобиас зажег лампу, залившую маленькую каюту тусклым оранжевым светом, взял ее за плечо и перевернул. Она упорно отворачивалась лицом к стене. Тогда он ухватил ее за подбородок и заглянул ей в лицо. И едва не потерял дар речи от изумления.

– Святые угодники! Ровена! Какого черта… Я должен был догадаться.

– Уходите, – еле ворочая языком, выговорила она, стараясь не двигать головой. Любое шевеление только усиливало тошноту.

– Вам лучше немедленно просветить меня, что вы делаете на моем корабле, в то время как я строго приказал вам оставаться на берегу. Как вы посмели ослушаться? – жестко произнес он. – Я требую объяснений.

Каким-то чудом ей удалось саркастически улыбнуться.

– Если бы вы знали меня лучше, то понимали бы, что приказывать мне бесполезно. Вот вам и объяснение. Вы знаете, почему я здесь, поэтому уходите и оставьте меня одну.

Тобиас почувствовал, что его сердце странно дрогнуло, и неожиданно смягчился. Его глаза потеплели. В тусклом свете лампы он стал разглядывать ее лицо. Черты были, несомненно, Ровены. Она осунулась, а под глазами проступили темные круги, но что, черт возьми, она сделала со своими волосами? Неужели она так твердо вознамерилась пробраться на «Цимбелин», что без колебаний решилась расстаться с одним из своих главных украшений?

– Ваши волосы! – в ужасе вскрикнул он. – Проклятье, Ровена, кто остриг вам волосы?

– Я сама, – выдохнула она. – И в этом нет ничего страшного. Наверное, я скоро умру.

– Вы поправитесь. Хотя я и предупреждал вас, что вы не созданы для морских путешествий. Вы не первая, кого свалила морская болезнь. Скоро все пройдет, как и не бывало. – Тобиас старался говорить тихо и мягко, надеясь ее приободрить.

Ровена снова приоткрыла глаза. Особенно отвратительным ей показалось, что Тобиас Сирл, проведя большую часть жизни в море, как и другие члены команды, мог легко выдержать любую погоду.

– Нет, не пройдет. Видимо, теперь, узнав меня, вы собираетесь ругаться последними словами? Как будто мне мало мучений. О-о-о!

Начинался новый приступ тошноты. Тобиас пододвинул к койке таз и придержал голову Ровены, пока ее выворачивало наизнанку. Затем, полностью лишенная сил, она рухнула на койку. Ее сильно трясло, и она часто дышала.

Ее рубашка промокла насквозь. Заметив это, Тобиас вытащил рубашку из штанов и задрал вверх. Ровена в ужасе закрыла лицо руками.

– Не дотрагивайтесь до меня!

– Вы больны и не в состоянии ухаживать за собой сами, – не терпящим возражений тоном произнес он. – И поскольку на борту нет других женщин, а есть лишь я, вам придется удовольствоваться и этим.

Расстегивая ее рубашку, он вдруг остановился. Ровена сдула волосы с глаз, чтобы посмотреть, в чем дело. Как завороженный, Тобиас уставился на повязку, которой она туго стянула грудь, чтобы та не выступала из-под одежды.

– Это тоже часть вашего маскарадного костюма, Ровена? Спрятать грудь, чтобы скрыть, что вы женщина?

Она покраснела и отвернулась к стене. Ей было очень стыдно и неловко.

– Знаете ли, подобная маскировка не улучшит вашего состояния. Вам станет гораздо легче без этих тряпок.

Его голос, словно эхо, отразился в ее сердце. Пальцы Тобиаса принялись осторожно разматывать повязку. Ровена попыталась оттолкнуть его руки, но сил у нее было не больше, чем у котенка. Он тихо засмеялся, от чего ей сделалось еще хуже.

– Вы не в том положении, чтобы драться со мной. Лежите спокойно.

Тобиас отбросил повязку в сторону, стянул с Ровены рубашку, выпрямился и тут же сильно ударился головой о низкую балку потолка. Он в первый раз внимательно оглядел каюту и увидел, что размером она едва ли превосходит буфет. Недолго думая он подхватил больную на руки, перенес в свое, куда более просторное жилище и уложил на кровать. Ровена жалобно застонала, и ее снова вырвало в таз, предусмотрительно подставленный Тобиасом прямо ей под подбородок.

Тобиас обтер ее лицо прохладной влажной тканью так нежно, как только мог. Проклиная собственную беспомощность и болезнь, которая вынудила ее полностью положиться на Тобиаса, Ровена провалилась в темное болото, засасывавшее ее все глубже и глубже. Слабая и несчастная, она могла только смириться и отдать себя в его руки.

Всю ночь Тобиас просидел на стуле возле кровати, наблюдая за Ровеной. Он ухаживал за ней, как за ребенком – подносил таз, когда ее рвало, промокал лицо тканью и делал все, что могло хоть как-то облегчить ее состояние, – к огромному удивлению Марка Декстера. Когда капитан сказал, что всегда догадывался, что мистер Сирл обладает многими способностями, но, однако, не подозревал в нем таланта сиделки, Тобиасу стало досадно.

– Вы знаете, кто она, – огрызнулся он. – Как, по-вашему, я должен, черт возьми, с ней поступить? Передать ее кому-нибудь из команды, чтобы он присмотрел за ней? Господи боже, Марк, да они набросятся на нее как ястребы, как только увидят. – Тобиас прищурился. – Ну разумеется, есть еще вы, Марк. Мне известно, что вы можете очаровать кого угодно, если захотите, и что вы мастер обращаться с нежным полом.

Марк добродушно засмеялся, поднял руки вверх и сделал шаг назад.

– О нет. Это ваша докука, Тобиас. Можете заботиться о своем личном юнге, а я позабочусь о вашем корабле. Хотя кое-кто из матросов может удивиться, узнав, что вы оставили корабль на меня, чтобы самому ухаживать за своим юнгой. Когда мы покидали Фалмут, я предупреждал вас, что вы рискуете, отправляясь в плавание без врача.

– С голоду вы не умрете, об этом я позабочусь. Попрошу мальчишку с камбуза носить вам сюда еду.

И Тобиас продолжил выхаживать Ровену. От жалости к ней у него сжималось сердце. Но Тобиас не беспокоился – он много раз видел людей, сраженных морской болезнью, и знал, что самое худшее у Ровены уже позади. Когда она проснется, то почувствует себя здоровой.

Когда Ровена открыла глаза, в окно светило яркое солнце. Первое, что она осознала, – корабль больше не кидает то вверх, то вниз. И она не удивилась, увидев на стуле рядом с кроватью спящего Тобиаса. Кажется, он находился подле нее все время, пока ей было плохо. Иногда, когда она и сама не знала, на каком свете находится, Ровена слышала его голос – низкий и уверенный, он очень ее успокаивал. У нее не укладывалось в голове, что Тобиас Сирл, которого она знала, способен на столь удивительные вещи. Это был как будто бы совсем другой человек.

Было очень тихо. Только, как всегда, поскрипывал корпус и волны мягко плескали в борт. В приятном полусне Ровена любовалась мужчиной, который отдал ей столько сил и времени, а теперь заснул в ужасно неудобной позе. Было нечто очаровательно-детское в том, как его обычно строгое волевое лицо расслабилось во сне, а ресницы темными острыми стрелами легли на щеки. Подбородок успел покрыться щетиной. Но больше ничего мальчишеского в нем не было, и это и восхищало Ровену и одновременно заставляло чувствовать некоторую неловкость. Темные брови и во сне были сведены в суровую линию, как правило не предвещавшую тому, кто это лицезрел, ничего хорошего.

Белая рубашка из тонкого льна свободно облегала его широкие плечи; ее рукава были закатаны до локтей и обнажали загорелые мощные руки. Панталоны цвета буйволовой кожи облегали сильные бедра. Довершали наряд белые шелковые чулки и черные туфли с пряжками. Ровена вернулась взглядом к его лицу, точеному подбородку, выдававшему упрямство и нежелание идти на уступки… и… как же он прекрасен, подумала она.

Да, он был красив. Самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела.

Она повернулась к свету, наслаждаясь золотым теплом, а когда посмотрела на Тобиаса снова, то увидела, что он открыл глаза и спокойно наблюдает за ней. Их глаза встретились, и он улыбнулся:

– Доброе утро, Ровена. Добро пожаловать обратно в этот мир. Как вы себя чувствуете?

– Если не считать небольшой головной боли, то мне стало значительно лучше. – Ровена улыбнулась в ответ. – Но ужасно хочется пить.

– Я знаю, – сказал он и передал ей чашку с холодной водой.

Напившись, Ровена откинулась на подушки.

– Представляю себе, сколько хлопот я вам доставила и как тяжело было со мной возиться. Но сейчас все хорошо. Подозреваю, правда, что чувствую я себя гораздо лучше, чем выгляжу, но, признаться, меня это совершенно не волнует.

Она говорила тихо, но выражение лица ее было безмятежным, и Тобиас удивился, что она и в самом деле не беспокоится о своей внешности, как другие женщины, и без кокетства признает, что предстает перед ним сейчас не в лучшем виде. Большинство известных Тобиасу женщин были помешаны на своей привлекательности, и обрезать волосы для них было бы равносильно смертному приговору. Но Ровена Голдинг без колебаний отстригла свою прекрасную пышную гриву – потому только, что волосы мешали ей воплотить задуманное.

Он шутливо улыбнулся:

– После всего, через что вам пришлось пройти, Ровена, вид у вас весьма свежий и вы сама прелесть. А после того, как вы вымоетесь и поедите – а есть вам необходимо, чтобы восстановить силы, то почувствуете себя существом человеческого рода. У меня на борту нет женской одежды, так что вам придется довольствоваться тем, что вы взяли с собой.

– Мои панталоны весьма удобны.

– А ваша новая прическа?

– И она тоже, поскольку избавляет меня от возни с гребнями, щетками и прочими ухищрениями. Мужское платье вообще устроено куда более разумно. Полагаю, моя болезнь предоставила вам немало осложнений и возбудила много вопросов. Все… все знают обо мне? Я хочу сказать, о том, что я женщина?

Тобиас покачал головой, встал и размял затекшие плечи.

– Нет.

– Кроме мистера Декстера. Его мне одурачить не удалось. Я опасалась, что вы тоже сразу же разгадаете мой обман.

– Я на вас не смотрел. Но и сейчас важно, чтобы вы продолжали притворяться – во всяком случае, пока. Я бы предпочел, чтобы члены команды считали вас юношей. – Тобиас вдруг помрачнел и нахмурился. – Вы хотя бы осознаете всю серьезность и опасность вашей выходки? Все на этом корабле слышали, что случилось в гавани Кингстона. Некоторые были на борту, когда начался пожар – и потеряли товарищей, у которых, как я говорил, остались семьи. И они знают, кого в этом винить. Мейсон, возможно, и поднес к судну горящий факел, но они верят, что за ним стоял Мэтью Голдинг.

– Но это неправда! Он не способен на такую подлость. И жестокость.

– Может, и нет, но если они услышат, что на корабле находится кто-то из семьи Голдингов, то, что вы – женщина, вас не спасет. Вас швырнут за борт, только бы не быть рядом с вами.

– В таком случае обещаю держаться как можно незаметнее и не дать никому заподозрить, что я не то, кем являюсь на самом деле.

– Очень на это надеюсь. «Цимбелин» – образцовый корабль, и моряки, что на нем служат, – самые лучшие, каких только можно найти, но мужчины всегда остаются мужчинами. Одевшись как женщина, вы рискуете довести их до белого каления, и я сильно сомневаюсь, что они сумеют сдержаться, при всей той строгой дисциплине, что я ввел. Если кто-то обнаружит, что мой личный юнга – девушка, разразится такой чертов переполох, что страшно и подумать.

– Так что же мне делать?

Его глаза заблестели от смеха.

– Когда вы достаточно оправитесь, то будете продолжать служить моим личным юнгой. Звать вас будут… Роуэн, я думаю. – Тобиас тихо засмеялся, представив, какой забавный и приятный поворот принимают события. – Меня крайне привлекает мысль, Ровена, что вы станете подчиняться моим приказаниям и бегать туда, куда я вас пошлю. В любое время.