—Механизм возврата шаров, вторая дорожка, — пробормотал Кэл. — Я помню. Казалось, это обычный летний вечер. Подростки и несколько студентов у пинбола и в зале видеоигр. На четвертой дорожке играла семья с маленьким ребенком, думаю, лет двух или трех. Довольно капризный. Мать вывела его из зала незадолго до того, как все случилось.

Кэл глотнул воды. Он отчетливо видел эту картину.

—Мистер Гатри сидел за стойкой бара, пил пиво, ел хот-дог с жареной картошкой. Он приходил один раз в неделю. Довольно приятный парень. Торговал напольным покрытием, двое детей-старшеклассников. Раз в неделю посещал боулинг, когда его жена с подругами ходила в кино. Как по расписанию. Мистер Гатри заказывал хот-дог, жареную картошку и постепенно напивался. Отец любил повторять, что мистер Гатри пьет тут потому, что может сказать себе: раз это не бар, а боулинг, значит, и пьет он не по-настоящему.

—Буянил?

—Ни в коем случае. Он был, как выражается мой отец, милый пьяница. Никогда не скандалил и даже не раскисал. Мистер Гатри приходил в четверг вечером, заказывал хот-дог и картошку, выпивал четыре или пять кружек пива, смотрел на игроков, беседовал с другими клиентами. Около одиннадцати оставлял на стойке пятидолларовую банкноту в качестве чаевых и уходил домой. Насколько я знаю, в другие дни он не позволял себе даже банку пива. Только по четвергам.

—А у нас он покупал яйца, — вспомнил Фокс. — Дюжину коричневых яиц, каждое воскресенье, утром. Ладно, продолжай.

—Время приближалось к десяти, и мистер Гатри пил очередную порцию. Шел между столиками с бокалом в руке, — сказал Кэл. — Вероятно, хотел взять пиво и встать у дорожек, чтобы посмотреть, как другие играют. Некоторые посетители заказали гамбургеры. В их числе был Фрэнк Диббс — обладатель рекорда лиги и тренер детских команд. Мы сидели за соседним столиком. Отец предложил нам сделать перерыв, и мы угощались пиццей. Диббс сказал ему: «Привет, Гат. Моя жена хочет новый линолеум на кухню. Скидку сделаешь?»

—А Гатри лишь улыбается в ответ. Знаете, такая улыбка, не разжимая губ. Потом берет лежащую на столе вилку и втыкает в щеку Диббса. И пошел дальше. Крики, шум, вилка торчит из щеки мистера Диббса, и по щеке течет кровь. Гатри останавливается позади второй дорожки и пьет пиво.

Кэл сделал большой глоток, чтобы собраться с мыслями.

—Мой отец хотел нас увести. Поднялась суматоха, а спокойным оставался только Гатри, хотя именно он, по всей видимости, и сошел с ума. Твой отец бросился на помощь Диббсу. — Кэл повернулся к Фоксу. — Я помню, как он поддерживал голову раненого. Диббс уже выдернул вилку, а твой отец схватил салфетки и остановил кровь. Когда он вез нас домой, его руки были в крови.

Кэл покачал головой.

—Впрочем, неважно. Нас отвезли домой. Гейдж поехал со мной — мой отец об этом позаботился. Сам он вернулся уже ночью. Я слышал, как он приехал; мать его ждала. Я слышал его рассказ: Гатри арестовали, а он сидел в своей камере и смеялся. Как будто это удачная шутка. Потом, когда все закончилось, Гатри ничего не помнил. Никто не помнил, что происходило в ту неделю, а если и помнил, то отмахивался. Мистер Гатри больше не приходил в клуб. Следующей зимой они уехали.

—Что еще случилось той ночью? — спросила Сибил.

—Изнасиловали девушку. — Гейдж поставил пустую чашку на каминную доску. — Встречалась со своим приятелем на Дог-стрит. Он не остановился, когда она сказала «нет», не остановился, когда она стала плакать, кричать. Изнасиловал на заднем сиденье своего «Бьюика», потом вышвырнул прямо на дорогу и уехал. Пару часов спустя врезался в дерево. Оказался в той же больнице, что и девушка. В отличие от нее, не выжил.

—Домашняя собака напала на восьмилетнего мальчика, — продолжил Фокс.

—Посреди ночи. Пес три года спал с ребенком. Родители проснулись от детского крика, а когда прибежали в спальню, собака набросилась и на них. Отцу пришлось отбиваться бейсбольной битой.

—А потом стало еще хуже. В эту ночь и в следующую. — Кэл тяжело вздохнул. — Хотя он не всегда ждал ночи. Не всегда.

—Тут просматривается закономерность, — задумчиво произнесла Куин и подняла глаза, когда голос Кэла прервал течение ее мыслей.

—Какая? Обычные люди вдруг звереют или сходят с ума?

—Мы все видели, что случилось с Лэмпом. Только что ты рассказал о другом домашнем питомце, думаю, были и еще подобные случаи. А первый инцидент, свидетелями которого вы стали, произошел с мужчиной, выпившим несколько кружек пива. Вероятно, он был немного пьян. В таком состоянии разум притупляется. Ты становишься восприимчивым.

—Значит, Гатри легче поддавался воздействию, потому что был пьян или, по крайней мере, под мухой? — Фокс сел. — Вполне логично.

—Сексуальное возбуждение и неудовлетворенность тоже затуманивают мозги. — Куин постучала карандашом по блокноту. — Приведите в такое состояние подростка, и он станет восприимчивым.

—Убедительно. — Кэл провел руками по волосам. Почему они сами этого не заметили? — А еще мертвые вороны. В том году в наш день рождения вся Мейн-стрит была усыпана десятками мертвых ворон. Некоторые птицы погибли, когда бились в окна. Мы всегда думали, что тут есть какая-то связь, хотя никто из людей не пострадал.

—Так всегда начиналось? — спросила Лейла. — Вы не помните?

—Первое, что я помню из следующего раза, — Майерсы нашли соседскую собаку, утонувшую в их пруду на заднем дворе. Потом была женщина, которая заперла ребенка в машине, а сама отправилась в салон красоты — маникюр, прическа и все такое. — Это были уже девяностые годы, — прибавил Фокс. — Кто-то услышал детский плач, вызвал полицию. Копы вызволили малыша, но когда пришли к женщине, та заявила, что у нее нет детей. И она не понимает, о чем они толкуют. Потом выяснилось, что она две ночи не спала — у ребенка были колики.

—Лишение сна, — записала в блокнот Куин.

—Мы поняли, что опять начинается, — медленно произнес Кэл. — Сомнений не осталось вечером того дня, когда нам исполнилось семнадцать. Лайза Ходжес вышла из бара на углу Мейн-стрит и Батлфилд, разделась догола, вытащила из сумочки револьвер двадцать второго калибра и стала стрелять по проезжающим машинам.

—В одной из машин сидели мы, — прибавил Гейдж. — Слава богу, она плохо стреляла.

—Но попала тебе в плечо, — напомнил Фокс.

—Она тебя ранила?

Гейдж небрежно улыбнулся Сибил.

—Царапина. На нас все быстро заживает. Нам удалось отобрать у нее револьвер раньше, чем она успела еще кого-нибудь подстрелить или пока ее не сбила машина, поскольку голая Лайза стояла прямо посреди дороги. Потом она предложила нам сделать минет. Ходили слухи, что она в этом деле мастер, но у нас не было никакого желания проверять.

—Вписывается в закономерность. — Куин встала. — Тому, кого мы — за неимением лучшего названия — называем Твиссом, требуется энергия. Все мы обладаем энергией, и Твиссу она нужна, чтобы проявить себя, действовать. Когда он вырывается на свободу и Дент не способен его сдерживать, то в первую очередь ищет самые доступные источники энергии. Птиц и животных, наиболее уязвимых людей. Становясь сильнее, он расширяет круг.

—Не думаю, что его можно остановить, избавившись от всех домашних животных, запретив алкоголь, наркотики, секс и проследив, чтобы все высыпались по ночам, — заметил Гейдж.

—Очень жаль, — возразила Куин. — Потому что так мы могли бы выиграть время. Продолжай, Сибил.

—Следующий вопрос: как он генерирует энергию, которая ему нужна?

—Страх, ненависть, насилие. — Кэл кивнул. — Это мы понимаем. Но этот источник перекрыть невозможно, поскольку людей не переделаешь. Подобные чувства будут всегда.

—Как и их противоположности. Можно предположить, что они являются оружием или защитными средствами. Со временем вы стали сильнее — но и Твисс тоже. Возможно, он способен накапливать часть энергии, которую получает в период покоя.

—И в следующий раз начинает раньше, интенсивнее. Да, — кивнул Кэл. — Да, в этом есть смысл.

—Теперь он использует запасенную энергию, — подала голос Лейла, — чтобы помешать нам шестерым объединиться. Хочет до июля расколоть нашу компанию.

—Должно быть, он разочарован. — Сибил глотнула вина из бокала, который не выпускала из рук во время всей дискуссии. — Конечно, знание — сила, и все такое. Полезно иметь теории и новые области для исследования. Но мне кажется, нужны еще и действия. Стратегия. Что скажет мистер Стратег?

Фокс улыбнулся, не вставая с пола.

—Я скажу, что как только снег растает, мы пойдем на поляну. Пойдем к Языческому камню, все вместе. И бросим вызов этому сукиному сыну.


Легко сказать, подумал Кэл. Но человеческий фактор все значительно усложняет. Например, Куин. Он уже брал ее с собой, а потом отключился, оставив ее одну, без защиты.

Но тогда он еще не был в нее влюблен.

Кэл понимал, что выхода нет и на кону стоит нечто гораздо большее. Но мысль о том, что придется подвергнуть Куин опасности, сознательно привести ее в самый центр событий, не давала ему покоя, лишала сна.

Он бродил по дому, проверял замки, подходил к окнам, силясь рассмотреть существо, преследовавшее их. Выглянула луна, и в ее лучах снег казался голубым. Завтра они смогут очистить дорогу, подумал он, откопать машины. А через день или два вернутся к нормальной жизни.

Кэл знал, на предложение остаться у него Куин ответит, что не может бросить Лейлу и Сибил одних. Понимал, что должен ее отпустить.

Невозможно быть рядом с ней каждую секунду, а если он попытается, то все закончится ссорой.

Проходя через гостиную, Кэл заметил, что в кухне горит свет, и повернул назад. Нужно проверить замки и выключить лампы. Гейдж сидел за столом и раскладывал пасьянс; дымящаяся чашка кофе стояла рядом со стопкой сброшенных карт.

—Тому, кто пьет кофе в час ночи, бессонница гарантирована.

—Это мне никогда не мешало. — Гейдж взял карту, сделал ход. — Когда мне хочется спать, я сплю. Ты знаешь. А тебе что не спится?

—Думаю о том, каким долгим и трудным будет переход через лес, даже через месяц. Наверное, придется подождать.

—Нет. Красная шестерка на черную семерку. Ты пытаешься придумать способ не брать с собой Куин. На самом деле — как бы обезопасить всех женщин, но блондинку особенно.

—Я тебе рассказывал, что произошло в прошлый раз.

—Она вышла оттуда на своих собственных прелестных ножках. Валет треф на бубновую даму. За нее я не волнуюсь. Только за тебя.

Кэл резко выпрямился.

—Разве я когда-нибудь подводил?

—Пока нет. Но ты влюбился, Хоукинс. Влюбился в нашу блондинку. Зная тебя, можно не сомневаться, что ты забудешь о себе и бросишься прикрывать ее задницу, если что-то случится.

—Почему бы и нет? — Кофе не хотелось, но Кэл подумал, что все равно не заснет, и налил себе чашку. — Почему я не должен этого делать?

—Бьюсь об заклад, твоя блондинка способна сама о себе позаботиться. Это не значит, что ты не прав, Кэл. Будь у меня женщина, которая зацепила бы так, как Куин зацепила тебя, я бы не жаждал проверить, может ли она сама о себе позаботиться. Беда в том, что тебе придется.

—Я всегда бежал от сильных чувств, — помолчав, ответил Кэл. — И это одна из причин. Нам хорошо вместе, Гейдж.

—Сам вижу. Не понимаю, что она нашла в таком лузере, как ты, но ей виднее.

—Мы можем стать сильнее. Я чувствую, что уже становимся, делаем что-то настоящее, важное. Если у нас хватит времени, если нам выпадет шанс, на этот раз мы одержим победу — вместе.

Гейдж небрежным движением собрал карты и ловко перетасовал.

—Ты думаешь, на этот раз все кончится плохо?

—Да, очень похоже. — Кэл перевел взгляд на окно, залитое холодным, голубоватым светом луны. — А ты как думаешь?

—Возможно. — Гейдж сдал карты для игры в «очко». — Не собираемся же мы жить вечно?

—В том-то и проблема. Теперь, когда у меня есть Куин, вечность выглядит очень заманчиво. — Кэл посмотрел свои карты — четверка и король. — Еще.

Ухмыляясь, Гейдж открыл ему девятку.

—Сосунок.


20

Кэл надеялся, что сможет протянуть неделю или две. Но продержался только три дня. Природа опять разрушила его планы, подняв температуру выше десяти градусов. Горы снега превратились в холмики, а февральская оттепель принесла с собой внезапное наводнение, вышедшие из берегов реки и черный лед, когда по ночам температура опускалась ниже нуля.

Но через три дня после того, как дорога была расчищена и женщины вернулись в дом на Хай-стрит, окончательно установилась теплая погода. Вода в реках стояла высоко, но земля впитала почти всю влагу. И у Кэла уже не осталось предлогов откладывать поход к Языческому камню.