В камине разожгли огонь, и Баффи остановилась перед ним, приказав горничной принести кофе. Опираясь рукой на мраморную каминную доску, она смотрела на свое отражение в прекрасном венецианском зеркале.

– Боже мой, я ужасно выгляжу, – с отвращением проговорила она, осторожно прикоснувшись к едва заметным морщинкам под глазами. – Это не удивительно после того, что мне устроил твой отец. И это не все, мне многое еще только предстоит.

Шэннон присела на край софы и, крепко сцепив пальцы, в тревоге смотрела на Баффи.

– Я должна была предвидеть все это, – злобно говорила Баффи. – Меня предупреждали. Но я не придавала тогда этому значения. Его называли «ирландским выскочкой». «Придерживайся людей своего круга, Баффи. Держись подальше от таких, как он», – говорили мне. Но я была упряма, меня восхищал его успех.

Она повернулась к Шэннон и посмотрела на нее сине-лиловыми глазами, полными злобного гнева:

– Проклятие! И во всем виноват он!

Шэннон нервным движением поправила волосы.

– Но в своей смерти виноват не он, Баффи. Он себя не убивал. Я в этом уверена. Папа никогда бы этого не сделал. Он никогда не уходил от ответственности. Если бы дела пошли плохо, он придумал бы способ их поправить.

– Не будь такой наивной. У него не было иного выхода.

Баффи отошла от камина и упала в кресло. Шэннон озабоченно смотрела на мачеху. Она никогда раньше не видела ее такой. Баффи всегда держала себя в руках. Сейчас ее глаза стали злыми, а лицо перекосил плохо сдерживаемый гнев. И если обычно она выглядела не по возрасту эффектно, то сейчас Шэннон видела перед собой усталую немолодую женщину.

– Вчера я говорила с адвокатами, – продолжала Баффи, вынув из серебряной шкатулки сигарету и задумчиво постучав ею о край стола, прежде чем закурить. Откинув голову на диванную подушку, она с наслаждением затянулась, глядя в потолок. Увидев, что на гипсовом карнизе осыпалась краска, она лишь пожала плечами. Это ее больше не беспокоило.

– Все пойдет прахом, – резко бросила она. – И этот дом, и особняк, и все эти старинные вещи, и картины. Адвокаты день и ночь ломали голову над тем, как что-то спасти для нас, но, как видно, все будет продано для оплаты долгов банкам и кредиторам.

Повернув голову, она пристально посмотрела на Шэннон и стряхнула с сигареты пепел легким ударом безупречно ухоженного ногтя. Голос ее звучал теперь ровно и спокойно, и она даже нашла в себе силы обсудить с поваром меню очередного званого обеда.

Шэннон в оцепенении смотрела на нее.

– Слава Богу, у меня хватило ума защитить себя брачным контрактом. Уж этого-то у меня не отнимут, – сказала Баффи. В ее голосе послышалось удовлетворение. – Как, разумеется, и мои драгоценности. На них-то право всегда остается за мной.

О брачном контракте Баффи Шэннон знала все, отец относился к нему как к забавной шутке. По миллиону каждый год плюс первый миллион, и все это вкладывалось в надежные бумаги. У Баффи теперь, наверное, больше пятидесяти миллионов долларов, а ее драгоценности стоят в несколько раз больше. Баффи была очень богатой женщиной.

Горничная принесла кофе и поставила его на столик рядом с хозяйкой. Баффи взялась за серебряный кофейник и, наполнив две чашки, подала одну Шэннон. Девушка быстро поставила ее на пол у своих ног. У нее все еще тряслись руки, и было такое ощущение, что внутри у нее вместо сердца, в котором жили тепло и любовь, теперь зиял бездонный колодец. Она сидела с женщиной, которая шестнадцать лет была ее мачехой. Женой ее отца. И между ними шел такой разговор, словно их жизни сводились к пачке долларов.

– У вас, Баффи, денег больше чем достаточно, – озабоченно сказала Шэннон. – Вы даже сможете выкупить обратно и этот дом, и особняк; и тогда все останется по-старому.

Баффи рассмеялась мелким, звенящим, безрадостным смехом.

– Шэннон, когда вы, наконец, поймете, что изменилось решительно все? Ваш отец умер. Его бизнес уничтожен, и он оставил нам крохи. Что касается меня, то я подбирать их не намерена. Я завтра уезжаю на Барбадос. Поживу у Джанет Россмор, пока здесь все уляжется. А потом, может быть, начну новую жизнь.

– А что будет со мной?

Едва произнеся эти слова, Шэннон пожалела о том, что они у нее вырвались. Эти детские слова повисли в воцарившейся тишине; мачеха отвернулась, избегая взгляда тревожных серых глаз Шэннон.

Наконец Баффи едва заметно пожала плечами:

– Как мне кажется, это теперь вряд ли моя проблема, Шэннон. В конце концов, ты уже большая, взрослая девушка. Ты должна быть благодарна мне за все, что я для тебя сделала. Я имею в виду школу и колледж. Я создала тебе все условия для общения с приличными людьми. И теперь, когда ты помолвлена с Уилом, ответственность за тебя лежит на нем.

Баффи встала и оправила юбку.

– Уж если говорить совершенно откровенно, Шэннон, – продолжала она, и в ее словах опять послышался гнев, – ваш отец оказался подлым негодяем. После того что он со мной сделал, семьи Киффи для меня больше не существует.

Злобно погасив окурок в большой хрустальной пепельнице, она повернулась на каблуках и стремительно направилась к двери. Ошеломленная Шэннон проводила ее взглядом. У самой двери Баффи обернулась и бросила через плечо:

– Я пошла упаковывать вещи. И советую вам сделать то же самое, Шэннон. Судебные приставы будут здесь раньше, чем вы успеете прийти в себя.

Не в силах осознать происходившее, Шэннон продолжала смотреть вслед Баффи. Единственным воспоминанием о ней остался запах от сигареты «Галуаз блонд», смешавшийся с ароматом духов «Шалимар». Шэннон была предоставлена самой себе.

7

Шестидесятичетырехлетний Брэд Джеффри был партнером Боба Киффи и президентом фирмы «Киффи холдингз» уже семнадцать лет. Начинал он простым строительным инспектором.

Сейчас он обращался к совещанию представителей пяти крупнейших американских и четырех международных банков, которые потребовали возврата предоставленных ими ссуд и жаловались в ФБР. Он долго откашливался, нервно поправлял свой галстук и наконец зачитал подготовленное заявление, в котором излагалась просьба предоставить компании «Киффи холдингз» больше времени для выхода из сложного положения с акциями и финансами, оставшегося после Боба Киффи.

– Позвольте нам, оставшимся партнерам, получившим тяжелое наследство от Боба Киффи, сделать все возможное, чтобы вернуть вам ваши деньги, джентльмены, – заключил он свое обращение, снимая очки и выжидательно посматривая на каменные лица его слушателей.

Джейкей насмешливо улыбнулся. Если кто и выглядел виноватым, то это был Брэд. Хотя, насколько ему было известно, этого старого чудака упрекнуть было не в чем. Настал черед Джека Векслера. Джек, архитектор, сорокапятилетний бакалавр с респектабельной внешностью и могучей челюстью, – был одержим чувством собственного достоинства. Он спроектировал для Боба несколько зданий, которые были удостоены премий, и десять лет оставался его партнером. Теперь Джейкей слушал, как тот просил собрание профинансировать завершение строительства «Киффи-Тауэра».

– Отдайте эту стройку в мои руки, джентльмены, – увещевал он, – и я обещаю вам, что уложусь в рамки утвержденной сметы. Как вам известно, двадцать верхних офисных этажей уже в ходе строительства арендовала страховая компания – она намерена разместить там свою штаб-квартиру. Подписаны контракты на аренду семидесяти процентов остальных помещений, включая магазины в атриуме. Если мы не выдержим сроков завершения строительства, эти компании будут вправе разорвать контракты и потребовать возвращения инвестированных ими денег. Как вам также известно, сумма эта очень велика, и таких денег у нас сейчас нет.

Как это он не сказал, что их нет по вине негодяя Боба Киффи? Правда, выражение его лица не оставляло сомнений, что ему очень хотелось это сказать.

– Если вы откажетесь от этой сделки, компания «Киффи холдингз» теряет все вложенное в «Киффи-Тауэр» до последнего цента, и вы, джентльмены, потеряете все свои деньги. Разумеется, вы можете выставить «Киффи-Тауэр» на продажу, но это был бы черный день на Пятой авеню. Наполовину достроенный стодвадцатиэтажный небоскреб будет не так-то легко продать при теперешнем нестабильном экономическом положении. Я прошу, джентльмены, дать мне время, и тогда мы получим шанс вернуть наши деньги. Если вы решите не оставаться дальше с нами, тогда все мы потеряем все, потому что у компании «Киффи холдингз» нет ни цента для выплаты рабочим-строителям зарплаты уже за следующую неделю.

Джейкей смотрел на бесстрастные лица банкиров, делавших какие-то заметки в своих фирменных блокнотах. Пришла его очередь. Он оправил свой пиджак и властным взглядом оглядел сидевших за столом, упиваясь ощущением власти перед этими людьми, ожидавшими, что он скажет, как им вернуть свои деньги.

– Джентльмены, – начал он ровным, уверенным тоном, которому научил его босс. – Боб Киффи был моим другом. Моим наставником. Я пришел к нему мальчишкой, прямо из колледжа, он научил меня, как вести бизнес. Но он не мог научить меня, как вести финансовые дела, так как сам был не силен в этом деле.

Всем известно, что Боб радовался своему богатству. Это и понятно, потому что он, как и я сам, вышел из бедной среды. Он упорно работал и быстро достиг успеха, потому что был умным человеком и делал свою работу добросовестно. Он строил добротное жилье и офисные блоки. Он давал людям то, что им было нужно, по разумной цене, а ведь это и есть краеугольный камень любого бизнеса. Но, кроме того, Боб в совершенстве владел красноречием, тем даром убеждения, который позволял ему за какие-нибудь полчаса заставить вас поверить в самые невероятные проекты.

Я думаю, джентльмены, что все мы пали жертвой этого красноречия, в конечном счете, сам Боб стал его жертвой. Его грандиозные планы становились все более грандиозными, и он занимал и занимал деньги. В конце концов, он оказался вынужден прибегнуть к обману, чтобы замести следы и погасить задолженность. Он предложил вам акции и облигации, обеспеченные другими ценными бумагами. Вы ему поверили, ударили по рукам и никогда не требовали от него этих акций «Киффи холдингз», до вашего востребования в случае необходимости.

Боб Киффи оставил нам долг в миллиард долларов. Не знаю, что он сделал с этими деньгами, но для такого расточительного и азартного человека, как он, не было ничего недостижимого. Мне известно, что он переплачивал сотни миллионов за городские участки под застройку, на покупке которых настаивал, и все это приобреталось за деньги, которых у него не было, то есть за заемные деньги. Общаясь с ним ежедневно, я думал, что знаю этого человека. Но я ошибался. Боб Киффи был не тем, за кого себя выдавал. Он обманул нас и наше доверие, джентльмены. И в этом вся суть дела.

Усаживаясь на свое место, Джейкей встретился взглядом с ошеломленными партнерами. За столом, шелестя своими бумагами, переговаривались банкиры. Собственно, сказать было больше нечего. Джейкей просто подтвердил их наихудшие опасения, и оставалось лишь одно. Песенка компании «Киффи холдингз» была спета.


Спустя неделю, отправляясь на встречу со своими партнерами, Джейкей вспомнил грустное, смятенное лицо Шэннон Киффи. Ознакомившись с вердиктом о самоубийстве, страховщики отказались выплатить его дочери по страховому полису двадцать пять миллионов долларов. Она не получила ничего. «Жаль, – вздохнув, подумал Джейкей, – что пострадала ни в чем не повинная девушка». Теперь он уже ничего не мог с этим поделать, было слишком поздно.

Векслер и Джеффри были уже на месте и тихо беседовали, стоя у окна. Они с виноватым видом подняли глаза, когда Джейкей минута в минуту вошел в дверь, и быстро отошли друг от друга, словно заговорщики. Джейкей улыбнулся. Бросив пиджак на спинку дивана, он закатал рукава, подошел к столу и сел в кресло Боба.

– Итак, джентльмены, – начал он, сцепив руки и удобно облокотившись на письменный стол Боба, как на свой собственный, – могу я узнать, к какому вы пришли решению?

Векслер взглянул на Джеффри.

– Вам не терпится занять его место, не так ли? – сердито спросил он.

На лице Джейкея появилась едва заметная холодная улыбка.

– В отличие от вас я, по крайней мере, подождал, пока его благопристойно похоронят.

– Скажите нам правду, Джейкей, – проговорил Брэд, – это вы убили Боба?

Джейкей, откинувшись на спинку кресла, бесстрастно взглянул на собеседника. Он сомкнул руки за головой, потянулся и с усталым вздохом ответил вопросом на вопрос:

– С чего бы это? Какой у меня мог быть повод убивать человека, который помог мне сделать карьеру?

– Желание занять место умершего, – жестко бросил Векслер.

– Мне было лучше при живом Бобе, и вам это хорошо известно. – Джейкей метнул быстрый взгляд на партнеров. – Может быть, мне стоило спросить вас, Джек, или вас, Брэд, не вы ли убили нашего любимого босса? В конце концов, у вас для этого гораздо больше серьезных оснований, чем у меня, – зловеще улыбнулся Джейкей. – Сколько вы, Брэд, украли за эти годы? Десять, двадцать миллионов? А может быть, и больше? Вы знали, что Боб был оторванным от жизни фантазером. Он использовал вас для управления офисом, когда уезжал на поиски заказов и денег, и вы с первого же дня обманывали его, заставляя закрывать глаза на ваши делишки, а уж теперь-то, спустя семнадцать лет, ваши руки просто не вылезают из ящика с деньгами. Чем больше расширялось дело, тем больше вы воровали.