Шарон Сэйл - Бриллиант

— Мисс Хьюстон.

— Да?

— Судя по всему, мне следует извиниться перед вами.

Даймонд положила ноты, на столик и поднялась со своего места.

— Да, мне тоже так кажется, — спокойным голосом произнесла она.

Томми поджал пальцы ног. Когда девушка шагнула в его сторону, первым его желанием было резко отклонить голову. Ему было неприятно оттого, что приходится смотреть на эту женщину снизу вверх.

— Извините, — коротко сказал он, стараясь как можно скорее покончить с этим. — Позвольте представиться, я Томми Томас, личный менеджер Джесса. Он сказал, что вы вроде поете.

Даймонд замерла, пытаясь понять, бравирует ли этот человек или действительно говорит чистосердечно. Если он на самом деле законченный сукин сын, то ей лучше всего убраться отсюда подобру-поздорову. Но если он лишь кажется таким неприступным и его поведение объясняется тем, что он все еще сердит на Джесса, то с таким человеком она могла бы сработаться, если, конечно, не придется потом спать с ним.

— Все поют, мистер Томас, — ответила Даймонд. Томми покраснел. В его ушах все еще звучали слова, которые ему сказал недавно Джесс. Никогда прежде он не позволял себе ничего подобного с Томми, и потому тот был склонен во всем винить эту незнакомую женщину, внезапно появившуюся у них в доме.

— Что ж… — произнес он, неожиданно для себя подумав о том, что она действительно крепкий орешек. — Джесс сказал, что у вас отличный голос и что я могу послушать ваше пение.

— Итак, извинения ваши я приняла, начнем с этого, — заявила девушка, протягивая ему руку.

Весьма удивленный этим жестом, Томми машинально подал ей руку. Даймонд повернулась и вновь села в кресло перед пачкой нотных листов. Томми не знал, о чем с ней говорить дальше. Как и Джессу, Томми приходилось иметь дело с самыми разными женщинами, многие из которых пытались всеми правдами и неправдами завоевать себе место под солнцем в мире музыки — ну, или, на худой конец, прыгнуть в постель к какому-нибудь мужчине. Однако эта женщина, как он видел, играла совершенно не по правилам. Или Томми не были известны ее правила.

— Ну так вот, — продолжил он. — Джесс говорит, что он обещал сделать из вас звезду.

— Так, во всяком случае, он сказал, мистер Томас. Это его, не мои слова. Думаю, когда он их произносил, то пытался украсть мои деньги.

— Украсть ваши деньги?! — Томми резко оттолкнулся от дверного косяка и отправился на поиски Джесса. Наверняка в этой истории было немало такого, о чем он понятия не имел. И скорее всего Джесс ничего нового ему рассказать не сможет.

— Вот чертова баба! — пробормотал Томас себе под нос. — Джесс! Черт побери, куда ты запропастился?!

С уходом Томми для Даймонд как бы закончилось крещение огнем. Вечером она отправилась в постель, чувствуя себя такой усталой и измученной, словно никогда в жизни не спала вовсе. Эта словесная война окончательно ее вымотала. В течение одной недели она потеряла отца и оказалась вдали от сестер — это было больше, чем Даймонд могла вынести. Вдобавок ее беспокоило то обстоятельство, что она живет под одной крышей с Джессом Иглом.

Джесс поражал ее. В. отличие от всех мужчин, с которыми ей доводилось встречаться, он интуитивно чувствовал, когда Даймонд необходимо побыть одной. Он никогда не, переступал той невидимой границы, которую она установила между ними, никогда не раздражался из-за того, что из них двоих именно она определяла их взаимоотношения. И тем не менее Даймонд с точностью до секунды знала, когда Джесс войдет к ней в комнату. Энергия так и кипела в нем; он всегда готов был говорить о предметах, которые знал досконально, — о себе самом и о музыке. Казалось, он собрался — хочет она того или нет — поселить ее в своем собственном мире.

Даймонд перевернулась на живот и положила подушку под подбородок. Простыня сползла с ее спины и обернулась вокруг талии. Упершись грудью в матрас, Даймонд отчаянно затрясла ногами в воздухе, пытаясь сбросить с себя простыню. Если дело пойдет так и дальше, ее ожидает долгая бессонная ночь.

Даймонд уже протянула руку, собираясь выключить лампу, когда раздался стук в дверь. Она даже вздрогнула от неожиданности. За дверью раздался голос Джесса, спрашивающий, можно ли войти, и, не успев как следует подумать, Даймонд сказала:

— Да.

Джесс вошел в комнату, и у него из головы мгновенно вылетело то, зачем он сюда пришел.

Даймонд торопливо перевернулась на спину и натянула на себя простыню.

— Когда я вхожу, ради Бога, надевай хотя бы ночную рубашку, — смущенно проговорил Джесс, чувствуя предательское напряжение ниже пояса.

— Я никого не ждала, — ответила Даймонд. — Не знаю, почему тебе вздумалось зайти. А никаких запретов я не выношу. Никогда не выносила и сейчас не намерена…

— Я все понял… — сказал Джесс, прислоняясь к стене и стараясь сдержать усмешку. «А ты, однако, штучка…» — подумал он про себя. Джесс мысленно вновь видел ее длинные стройные ноги, высокую грудь, тонкую талию: все, что сейчас было скрыто под простыней.

— Ты ведь стучался? — напомнила наконец Даймонд.

— Ах, да… — Джесс оттолкнулся от стены. — Да, действительно. Я хотел сказать, что завтра рано утром мы отправляемся в Нэшвилл. У меня первые пробы для моего нового альбома. Хочу, чтобы ты посидела и послушала, как все это делается. Я не давлю на тебя и не собираюсь заставлять делать что бы то ни было, к чему ты еще не совсем готова, ясно? Завтра ты просто будешь сидеть и смотреть, слушать и учиться. Позднее, когда я увижу, что ты готова, мы запишем тебя на студии, чтобы услышать твой голос в записи.

Даймонд старалась унять дрожь, охватившую все ее тело. Но у нее ничего не получалось. В ответ она только утвердительно кивнула и повыше натянула простыню.

Это было нечто большее, чем просто дискомфорт . Даймонд лежала совершенно обнаженная, всего лишь под тонкой простыней, а рядом, в этой же самой комнате, находился не кто-нибудь, а Джесс Игл. Даймонд не была дурочкой. Она прекрасно заметила желание в его взгляде. Но ей сейчас нужно было совсем не это. Даймонд была не похожа на Джонни. Она не готова была ставить все в первой же партии. Если Даймонд не была уверена в исходе пари, она предпочитала не заключать его вовсе.

Джесс заметил, что девушка дрожит, обратил внимание и на то, как она нервно кутается в простыню. Решив, что Даймонд просто испугалась, Джесс возмутился: неужели после всего сказанного и сделанного им она все равно не доверяет ему.

— Ладно, утром увидимся, — буркнул он и поспешно вышел из комнаты, довольно громко хлопнув дверью.

Джесс дошел уже до середины холла, когда услышал, как повернулся в замке ключ. Это было последнее слово Даймонд в их сегодняшнем разговоре.

Воздух был чист и прозрачен. Тут, на ранчо Джесса, многие запахи оказались знакомыми. Только совершенно не чувствовалась угольная пыль. Впервые с того момента, как началось это приключение, Даймонд позволила себе пофантазировать о том, какой могла бы сделаться ее жизнь без шахт и нищеты.

Она оглядела расстилавшуюся перед глазами панораму Теннессийских холмов. Затем обернулась и посмотрела на двухэтажный дом Джесса. Особенно ей нравился кедр, росший возле дома, и высокая, обшитая гонтом крыша в радужных пятнах. Огромная каменная труба, расположенная на северной стороне дома, отлично гармонировала с плитами, которыми были вымощены дорожки. Одна из них вела к крыльцу, занимавшему весь фасад. На вкус Даймонд, дом и участки были устроены просто великолепно, даже глазам не верилось.

Послышалось лошадиное ржание, доносившееся откуда-то из-за хозяйственных построек. Даймонд быстро обернулась, надеясь вновь увидеть жеребенка, который бродил под ее окнами день назад.

— Ты готова?

Даймонд даже не заметила приближения Джесса, а заглянув ему в глаза, невольно поежилась. Он вытащил из кармана солнечные очки и надел их, спрятав глаза. А ведь Даймонд так и не успела разглядеть его как следует.

Девушка кивнула.

— Давно уже готова, — сказала она. — Сожалею, что у меня нет приличной одежды…

Джесс хотел было сразу возразить, но слова застряли у него в горле. Он сообразил, что ее нервное состояние отчасти связано с опасениями: вдруг она не придется ко двору там, куда они сейчас отправлялись.

— Послушай, тебе незачем извиняться. Ты хороша такая, какая есть, — мягко сказал Джесс и взял девушку за локоть, стараясь не замечать, что рука Даймонд инстинктивно напряглась. — Мы ведь едем не куда-нибудь, а туда, где делают кантри-музыку, понимаешь? Там многие одеты так, как ты. И кроме того, я лично знаком по крайней мере с тремя женщинами, которые называют себя звездами, а сами больше всего на свете хотели бы влезть в такие джинсы, как у тебя. О'кей?

Даймонд вспыхнула и отвернулась, чтобы Джесс не успел заметить, насколько обрадовали и успокоили ее эти слова;

— Ну что, в машину? — уточнила она и направилась к стоявшему неподалеку автомобилю.

— Хочешь за руль? — спросил Джесс, рассчитывая, что подобное предложение ее немного обрадует. Однако оказалось, что он и на этот раз промахнулся.

— Нет, спасибо, — сказала Даймонд, забираясь в кабину и тотчас начиная пристегиваться ремнем безопасности.

Джесс уселся за руль, вставил ключ в замок зажигания.

— Я застраховал свою жизнь; — шутливо произнес он.

— Зато я нет, — откликнулась она. После этого обмена репликами меж ними повисла неловкая пауза. Джесс не выдержал первым:

— Наверное, тебе не особенно часто приходилось ездить в машине, не было необходимости? Ведь ты жила совсем рядом с местом работы. Не каждому так везет. — Джесс старался сказать этим, что отказ Даймонд повести машину ровным счетом ничего не значит. Но увы, его объяснения сильно запоздали.

Даймонд сидела, положив руки на колени. Она задумчиво потрогала царапину на тыльной стороне ладони, затем все же решилась.

— Куин выучилась водить машину. Это было еще до того, как Джонни однажды ночью проиграл в карты наш пикап. Лаки тоже научилась водить, еще когда в школу ходила. Ей помог один парень. А вот мне в этом смысле как-то не повезло. — Даймонд пожала плечами и рассмеялась. Однако смех получился какой-то невеселый.

Джесс просто не знал, что сказать. Почему, стоило ему в присутствии этой женщины открыть рот, он неизменно говорил какие-то глупости?

— Да это не важно, — легко сказала она. — Когда-нибудь и я непременно выучусь.

— Могу научить тебя.

Даймонд откинулась на спинку кресла и звонко, весело расхохоталась.

— Ты?! Научишь меня ездить?! — От очередного приступа ее смеха Джесс еще больше смутился.

— Не понимаю, черт возьми, что я сказал смешного? — обиженно спросил он, выруливая на шоссе.

Даймонд прищелкнула языком, протянула руку и чуть уменьшила звук магнитофона.

— Ничто не должно тебя отвлекать, Джесс. А это будет трудновато, если я сяду за руль. — Автомобиль чуть дернулся: Даймонд попала в самую точку. Но не произнести эти слова она не могла. Ей хотелось быть откровенной с ним. Девушка повернула голову и принялась разглядывать пейзаж за окном.

Джесс испытывал сейчас какую-то неловкость и даже подавленность. Они выехали на автостраду, ведущую в город. Странно, что эта женщина, которую Джесс знал всего три дня, так хорошо чувствовала его настроение, понимала его характер. И нарочно отклоняла все его добрые предложения. А ведь он вполне может отвезти ее туда, где подобрал….

Тут Джесс оборвал ход своих рассуждений. Он понимал, что пытается обманывать сам себя. Ни при каких обстоятельствах он не мог бы отвезти Даймонд Хьюстон назад в Крэдл-Крик. Даже если бы Томми пригрозил ему отставкой. Даже если бы сама Даймонд умоляла его об этом. Даже если бы она доводила его каждый день до белого каления. Даже если бы вся его жизнь зависела от того, сумеет ли он избавиться от Даймонд.

В последнем он почему-то был особенно уверен.

Хотя Нэшвилл и поразил Даймонд, он оказался все же не таким ужасным городом, как ей заранее представлялось. Пока Джесс поворачивал с улицы на улицу, она во все глаза смотрела вокруг, думая, что это, наверное, сон. Джесс свернул с Бродвея на Пятую улицу. Когда они проезжали мимо Райман Аудиториум, у Даймонд даже рот приоткрылся от восхищения. Она словно ощутила тут присутствие многих известных музыкантов, в том числе и тех, кто давно уже умер. От этих мыслей у девушки по спине пробежал холодок.

Джесс краем глаза наблюдал за Даймонд, догадываясь, что она чувствует, глядя на виды за окном. Видя ее радостное возбуждение, он припомнил, какие чувства испытывал сам много лет назад, пытаясь добиться певческой славы, взобраться на вершину музыкального Олимпа. Он тогда метался от отчаяния к изумлению. Но все эти метания закончились, когда Джесс встретил Томми Томаса.

Даймонд обернулась к Джессу: глаза ее возбужденно горели, рот был полуоткрыт. Джесс поглубже вдохнул. Он представил сейчас, что с таким же выражением лица она будет лежать под ним, — и картина в его воображении получилась настолько яркой, что он чуть не врезался в припаркованный у тротуара микроавтобус. Каким-то чудом он сумел в последний момент свернуть влево.