На первый взгляд можно было решить, что в воспитательных и образовательных методах мадам не было никакой системы. Воспитанницы приходили и уходили, кто-то жил в поместье год-два, а потом исчезал навсегда, кто-то появлялся на несколько месяцев или даже дней, но потом регулярно навещал мадам. Видимо, у каждой ученицы был свой личный курс обучения, цель которого была ясна только мадам Ламож. Впрочем, надо заметить, что мало кто интересовался программой этого выдающегося учебного заведения. Соседям мадам, имевшим очень мало достоверной информации о школе, вскоре надоело судачить о ней.

Сама мадам и ее ученицы были вполне довольны сложившейся ситуацией, а что касается родственников воспитуемых девиц — да полноте, существовали ли они вообще?

Мадам Ламож знала, где искать своих будущих учениц. Разве она, прошедшая нелегкий путь от заброшенной сиротки до преуспевающей, всеми уважаемой женщины, могла этого не знать? Наметанный глаз мадам легко определял в толпах девиц, наводнивших улицы городов, признаки несчастья, обреченности, отчаяния, а главное, ума и таланта. Ибо мадам Ламож, в силу возраста и некоторой тучности не имевшая возможности заниматься любимым делом, твердо вознамерилась воспитать себе молодую смену.

В голове мадам зарождались новые, немыслимо смелые комбинации. Жаль, если всему этому придется пропасть зря. А ведь современный мир предлагал такие возможности, что дух захватывало. В пятьдесят с лишним лет мадам Ламож не жаждала больше ни богатства, ни любви, ни славы. Ей хотелось лишь насладиться искусством, которое она с таким изяществом оттачивала на протяжении многих лет. Да и девочкам будет полезна ее опека...

Мадам Ламож обладала поистине бесценными знаниями. Ни одна запертая дверь не являлась для нее преградой. Мадам без труда преодолевала самые немыслимые препятствия. Она на глаз определяла фальшивые драгоценности, прекрасно разбиралась в винах и могла поддерживать разговор со знатоками искусств на таком уровне, что никто не мог заподозрить в ней бывшую бакалейщицу в провинциальном городке. Этим и еще многим другим мадам Ламож была готова щедро поделиться со своими воспитанницами. Естественно, с тайной целью. Мир развивался, менялся с каждым днем, появлялось много состоятельных людей, и мадам не сомневалась, что ее девочки без работы не останутся. Ловкая мошенница и пронырливая воровка в прошлом, мадам Ламож готовила своих учениц для подобной карьеры.

Мадам была уверена, что приносит им только благо. Все эти девочки были бы сейчас бродяжками, карманными воровками или уличными проститутками, если бы мадам Ламож не встретила их случайно и не разглядела в них искру мастерства. Жизнь научила мадам прекрасно разбираться в людях, и ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять, стоит ли овчинка выделки и выйдет ли толк из той или иной девицы. Мадам Ламож не собиралась зря расточать свое мастерство, ей были нужны достойные ученицы.

Конечно, порой случались проколы. Несколько раз наметанный глаз мадам подводил ее, и из многообещающих девушек ничего не получалось. У мадам в таких случаях бывало очень плохое настроение, и вскоре она избавлялась от паршивой овцы, снабжая ее, впрочем, небольшой суммой денег, чтобы та могла продержаться на первых порах. Мадам Ламож отнюдь нельзя было назвать жестокосердной...

Так, в неустанных трудах и заботах прошло восемь лет. Некоторые питомицы мадам достигли значительных успехов. Она особенно гордилась безупречным ограблением Лионского банка и кражей подлинного Пикассо из замка одного испанского гранда. Обольщая ли мужчин из высшего общества или орудуя впотьмах отмычкой, ее девочки всегда были на высоте. К тому же каждый раз, пополняя свои счета, они не забывали и о мадам, так что средства, потраченные на воспитание юных талантов, с лихвой возвращались, к ней. А уж если кто из ее подопечных был настолько нерасторопен, что попадал в полицию, то о мадам Ламож никто не произносил ни слова. Все слишком хорошо помнили доброту и щедрость мадам, чтобы ставить свою благодетельницу в неловкое положение, указывая на нее как на главного вдохновителя дерзкого преступления.

Мадам была вполне счастлива. Как и в былые времена, она не знала покоя. Вершились великие дела. Девушки приходили и уходили, уходили и приходили, а мадам Ламож хранила память о каждой из них. Кто-то был обучен лишь для одного, конкретного дела, а потом растворялся в темноте. Кто-то был способен справиться с несколькими, правда, однотипными заданиями. Но ни в ком еще мадам Ламож не встречала универсальности, способности ко всему, умения во всем разобраться. Она и не надеялась уже встретить настоящую наследницу своего таланта, которая сумела бы перенять все тонкости ее мастерства.

Нет, я была не такой в их годы, хмуро размышляла мадам, оглядывая собравшихся за ужином учениц. Все они очень милы и способны, но этого мало. Не хватает капельки: вдохновения, умения принимать нестандартные решения. Задора, если хотите. Вряд ли кто-нибудь из этих славных девочек сумел бы сохранить хладнокровие, если бы трое их вполне законных мужей столкнулись нос к носу случайно, а они находились бы неподалеку под руку с четвертым...

Губы мадам тронула легкая улыбка. К этому еще надо прибавить, что двое из покинутых супругов прекрасно знали, кто является виновницей исчезновения фамильных драгоценностей. Ситуация была не из легких, но мадам с блеском выпуталась из нее, сохранив отличное отношение со всеми четырьмя.

Так что можно сказать, что мадам Ламож была лишь наполовину счастлива. Пока она не встретилась с Мэгги.

Мадам сразу поняла, что ей повезло. Поначалу она боялась поверить в то, что ее мечта сбылась, но со временем даже ее скептицизм не устоял. Мэгги была настоящим сокровищем. Даже странно, что ее тяжелая жизнь не убила в ней этот искрометный талант.


3


Мэгги Грин было одиннадцать, когда она впервые убежала из дома. Довольно заурядная история. Отец, зажиточный кентуккийский фермер, обращал мало внимания на единственную дочь. Его больше интересовали сыновья, в них он видел продолжение своего дела, а Мэгги считал лишь вертлявой пустоголовой девчонкой — до поры до времени это не имело значения. Пока была жива мама, Мэгги почти не ощущала враждебности отца. Но миссис Грин была слабой женщиной и после рождения пятого ребенка, малыша Билли, так и не оправилась.

Мэгги была безутешна. Она понимала, что теперь осталась совсем одна и никто не сможет защитить ее от бед и невзгод.

Для девочки наступили суровые времена. Она должна была присматривать за младшими братьями, готовить еду для отца и пятнадцатилетнего Ларри, который трудился бок о бок с отцом на ферме. Мистер Грин сразу почувствовал отсутствие жены. Как Мэгги ни старалась, она не могла заменить мать. Десятилетняя девочка была не в состоянии делать всю женскую работу на ферме, а мистер Грин был слишком скуп, чтобы нанять служанку в помощь дочери. Он придумал другой выход из положения. Надо сказать, не самый оригинальный. Через год после смерти его жены на ферме появилась новая миссис Грин.

Этого Мэгги не могла перенести. Весь год девочка изо всех сил старалась заменить хозяйку фермы, терпеливо снося упреки отца и сердитые взгляды старшего брата. Ей было тяжело — вставать ни свет ни заря, приниматься за работу, не иметь ни единой свободной минутки, чтобы поиграть или отдохнуть. А еще надо было находить время на учебу! Но Мэгги не жаловалась — ферма была ее домом. Нелюбимым и неласковым, но единственным. Другого у Мэгги Грин не было, и она училась любить то, что имела. Однако теперь все изменилось, ее родной дом предал ее. Новой маме Мэгги не обрадовалась.

Элис Сиблинг всю жизнь прожила неподалеку от Гринов. Она встречалась с ними в дни ярмарки, пила чай с миссис Грин и никогда не думала, что займет ее место. Однако когда Грин овдовел, все соседи в округе принялись подыскивать ему невесту. Элис Сиблинг была идеальной кандидатурой. Зажиточна, одинока, хорошая хозяйка. Грину и Элис организовали встречу. Тянуть время смысла не было — оба были не против связать свои жизни.

Грин думал о том, что с женитьбой на ферме снова воцарится порядок. Элис не обманула его ожидания. В доме снова стало уютно и красиво, все повеселели. Все, кроме Мэгги. У Элис не находилось для девочки ни ласкового слова, ни доброго взгляда, она была слишком занята, стараясь понравиться мужу. То, что Мэгги нелюбима в этой семье, было видно с первого взгляда, и Элис не собиралась зря тратить силы, приручая дикарку. И Мэгги не выдержала.

В городе проходила очередная ярмарка. Все семейство отправилось поглазеть на нарядных циркачек, колдунов и силачей. Мэгги прихватила с собой небольшую сумку с личными вещами, так как возвращаться домой она не собиралась. Оторваться от Гринов в толпе было делом не слишком трудным, через несколько минут она потеряла их из вида. Сердце немного защемило, но девочка решительно отвернулась. Она не собиралась поддаваться глупым детским чувствам. Раз родные в ней не нуждаются, то и она прекрасно обойдется без них!

Остаток дня Мэгги бродила по ярмарке, разглядывая клоунов и торговцев сластями. В голове у нее уже возник план дальнейшей жизни. Мэгги собиралась устроиться в городе на работу, а потом, накопив достаточно денег, отправиться в Нью-Йорк. Она мечтала о большой сцене. Мэгги представляла себя ведущей актрисой бродвейского театра и была уверена, что всего несколько простых шагов отделяют ее от заветной мечты...

Но тем же вечером ее выловила полиция и отправила домой. В машине Мэгги безутешно рыдала и просила отпустить ее, но полицейские были непреклонны. Ребенок должен жить в семье, а не скитаться по улицам!

Родительский дом сурово встретил беглянку. Отец поколотил Мэгги, а мачеха лишила ужина. Правда, младшие братья обрадовались девочке, но это было слабым утешением. Долгожданная свобода вновь была недостижима.

Следующую попытку Мэгги предприняла, когда ей исполнилось шестнадцать. На этот раз она поступила умнее. У девушки уже были отложены деньги на первое время, и она могла не опасаться того, что полиция снова отправит ее домой. Она уже могла позаботиться о себе. Мистер Грин как-то вернулся домой после работы, а птичка упорхнула из клетки. От Мэгги осталась лишь короткая записка, в которой девушка предупреждала, что искать ее не надо.

— Не иначе как с любовником убежала, — ворчала миссис Грин, но в душе была рада тому, что Мэгги исчезла из ее жизни.

А уж как была счастлива сама Мэгги! Впервые в жизни она могла распоряжаться собой по собственному усмотрению. Мэгги сняла комнатку в отеле и целый вечер не могла успокоиться, перекладывая вещи с места на место. Теперь никто не будет указывать ей, как жить дальше.

Вечером Мэгги пошла в клуб. Она тщательно накрасилась, чтобы никто не заподозрил, что ей всего шестнадцать. В помещении было сильно накурено, и девушка поначалу растерялась, увидев такое количество подвыпивших мужчин. Были в баре и женщины. Ярко накрашенные, громко смеющиеся. Мэгги оробела, но после первого глотка пива (отец всегда пил его после работы, и Мэгги давно хотелось попробовать этот напиток) все стало на свои места. Мир сразу подобрел, люди перестали казаться страшными. Было так весело танцевать с незнакомыми мужчинами и выслушивать их сомнительные комплименты...

На третий день подобной жизни Мэгги сообразила, что с трудом накопленные денежки тают на глазах. С этим надо было что-то делать, и Мэгги принялась за поиски работы. Но все оказалось не так просто. Никто не хотел нанимать невесть откуда взявшуюся девицу без рекомендаций. С трудом она получила работу посудомойки в небольшом кафе на окраине, но через три недели уволилась, не в силах больше выносить шум и грязь, царившие в этом достопочтенном заведении. Затем она была официанткой и горничной, но эта работа не приносила удовлетворения. Мужчины не давали симпатичной девушке прохода, и, хотя Мэгги научилась держать их на расстоянии, ей приходилось нелегко. Любовными интрижками она не интересовалась. Пока.

Пока в ее жизни не появился Эдди Мелони. К тому времени Мэгги уже полтора года жила одна. Она побывала в четырех городах, испробовала многие занятия и считала себя взрослой, готовой ко всему женщиной. Оказывается, она глубоко заблуждалась. Эдди Мелони в один миг доказал ей, что она всего лишь несмышленая девчонка, замирающая при каждом ласковом слове.

Когда Мэгги впервые встретила Мелони, она работала официанткой в небольшом провинциальном кабаре. Больше всего на свете ей хотелось выступать там в ночных шоу-программах, в коротких ярко-красных платьях с перьями и блестящими камнями, но владелец кабаре был уверен, что худосочная Мэгги годится только на то, чтобы разносить пиво. Девушка смирилась с таким мнением и мстительно мечтала по ночам, как она станет бродвейской звездой, а ее теперешний хозяин будет локти кусать себе от злости.