Айрис Джоансен

Бронзовый ястреб

Глава первая

— Мне очень жаль, мисс Маккенна, но мистер О'Брайен не может вас принять. — Консьерж в холле роскошного многоквартирного дома положил трубку телефона и поднял глаза на сидящую перед ним молодую женщину. При виде ее разочарования в его взгляде промелькнуло искреннее сочувствие.

Келли огорченно прикусила губу, светло-зеленые глаза потемнели. Конечно, глупо было ожидать чего-то иного, но она так надеялась, что этот неприступный О'Брайен все-таки изменит свое решение и согласится на интервью. Ее губы тронула ироническая усмешка. Да уж, вот было бы чудо! Неприязнь Ника О'Брайена к пишущей братии вошла в поговорку. Он неизменно избегал любых контактов с журналистами. За последние три недели он ответил отказом на обе ее письменные просьбы о встрече и на многочисленные телефонные звонки. Келли обреченно вздохнула. Ужасно не хотелось пользоваться последним средством, которое почти наверняка обеспечит ей доступ к этому человеку, но, судя по всему, теперь у нее просто нет выбора.

Девушка раскрыла внушительных размеров кожаную сумку и вытащила оттуда белый конверт. Протягивая его крепкому седовласому консьержу, она улыбалась той полной обаяния улыбкой, которая всегда помогала ей в работе, а однажды даже позволила проникнуть в кабинет одного южноамериканского диктатора. Появившаяся в результате той встречи статья была выдвинута на Пулитцеровскую премию. Вспомнив об этом, Келли приободрилась.

— Пожалуйста, не могли бы вы передать это мистеру О'Брайену, — робко попросила она. Ее широко посаженные зеленые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, излучали печаль, отчасти почти искреннюю. — Мне кажется, это просто какое-то недоразумение. Вы только передайте ему этот конверт, и все моментально выяснится, я уверена.

Консьерж в сомнении покачал головой.

— Даже не знаю, мисс Маккенна, — нерешительно проговорил он. — Мне вообще-то нельзя оставлять свой пост, если нет замены.

Тем не менее его лицо невольно смягчилось, когда он еще раз взглянул на посетительницу. Было что-то необыкновенно притягательное в Келли Маккенна. Она смотрела на мир широко раскрытыми, полными неподдельного интереса глазами, словно переживала захватывающее приключение. Ее внешность и сама по себе не могла оставить равнодушными представителей сильного пола. Пепельно-белокурые волосы, выгоревшие на солнце, приобрели цвет белого золота. Коротко подстриженные, они обрамляли лицо шелковистой копной, так что мужчинам трудно бывало удержаться от искушения коснуться их руками. Четко очерченные губы имели особый запоминающийся изгиб. Но самой примечательной чертой внешности Келли были ее удивительные зеленые глаза. Во всем облике Келли было что-то трогательно-хрупкое, что еще больше подчеркивал решительно вздернутый подбородок.

Сейчас головка Келли была смиренно опущена, а Келли Маккенна призвала на помощь весь присущий ей дар убеждения.

— Я могла бы посидеть здесь, пока вы не вернетесь, — обратилась она к консьержу. — Ведь это займет какую-то минуту, а я вполне могу справиться с любой ситуацией, уверяю вас. Прошлым летом я получила черный пояс по карате.

Суровый консьерж не удержался от смешка, постаравшись, впрочем, сделать вид, что кашляет. Келли Маккенна была едва ли выше пяти футов и, если не считать небольшого роста, выглядела словно модель с обложки журнала. Две верхние пуговки ее блузки, явно фирменной, были расстегнуты так, что приоткрывалась грудь. Бордовая замшевая юбка имела доходящий до бедра разрез, соблазнительно открывавший стройные ноги, обутые в высокие сапоги на тонком каблуке. Ее так же трудно было представить дерущейся, как грудного младенца, мирно спящего в колыбели.

Взяв конверт, консьерж медленно поднялся.

— Ну что ж, в таком случае рискну — оставляю свой пост на вас, — торжественно произнес он, тщетно пытаясь спрятать лукавый блеск в глазах. — Проявите максимальную бдительность! — Он быстро вошел в лифт и нажал кнопку верхнего этажа.

Келли смотрела ему вслед со смешанным чувством удовлетворения и досады. Ей и раньше приходилось испытывать на себе покровительственное отношение со стороны сильного пола, но она так и не смогла к этому привыкнуть. Сама она отлично понимала, что производимое ею впечатление женственной хрупкости — сплошная иллюзия, но считала необходимым убедить в этом мужчин. Правда, в большинстве случаев она полагала, что не стоит и стараться, и тратила энергию на решение куда более важных задач. Все-таки женщине-фотожурналисту совсем не просто было утвердиться в области, давно и прочно оккупированной мужчинами.

Но в начале карьеры Келли придавала большое значение своему имиджу и делала все, чтобы не выглядеть хрупкой и женственной. Ее гардероб состоял тогда исключительно из брючных костюмов и джинсов. Тем не менее она очень скоро обнаружила, что эффект получается как раз обратный. Однажды, когда на ней был широкий бесформенный комбинезон, она услышала, что о ней отозвались как о «миленьком плюшевом медвежонке». С тех пор подобный стиль одежды был решительно отвергнут.

В данный момент Келли была одета в свой самый изысканный наряд. Но даже он не вызвал у консьержа должного почтения, недовольно отметила она. Вряд ли он произведет большее впечатление на самого Ника О'Брайена, а это гораздо более серьезный противник.

Прежде чем обратиться с просьбой об интервью, она провела кропотливую подготовительную работу, дотошно собирая всевозможные сведения о нем. То, что она узнала, могло бы в обычных обстоятельствах отбить у нее всякое желание встречаться с ним, не заключи она этого дурацкого пари со своим редактором, Маком Девлином.

Хотя нет! Келли скептически усмехнулась и покачала головой. Уж с собой-то нечего хитрить. Чем опаснее или труднее было задание, тем больше удовольствия оно ей доставляло, и Мак прекрасно знал об этом. Келли видела, что он сознательно играет на ее самолюбии, но была не в силах не принять вызова.

Полтора месяца назад она вернулась из Средней Азии и сразу же слегла в больницу с приступом малярии. После этого Мак заявил, что не будет посылать ее в дальние командировки по крайней мере полгода. Он держался три недели, невзирая на ее постоянные жалобы, мольбы и даже угрозы, а потом пообещал снять свой запрет, если она выиграет пари, взяв интервью у недоступного Ника О'Брайена. Если же она проиграет, то должна смириться с его решением и даже не пытаться выказывать недовольство.

— Вы оказались правы, мисс Маккенна, — добродушно сказал консьерж, выходя из лифта. — Мистер О'Брайен просил вас сейчас же подняться к нему.

«Да уж! — усмехнулась про себя Келли. — Пожалуйте в гости, как сказал паук мухе».

Она поднялась и одарила консьержа теплой улыбкой.

— Спасибо, вы были так добры! — С этими словами она шагнула в лифт.

Выйдя из лифта, Келли глубоко вздохнула, собираясь с духом, и постаралась придать своему лицу выражение холодной невозмутимости, свойственное видавшему виды репортеру. Затем она решительно постучала в облицованную тиковым деревом дверь квартиры О'Брайена. Дверь тут же распахнулась, открытая самим хозяином, и Келли в изумлении непроизвольно раскрыла рот. Далеко не сразу ей удалось овладеть собой.

Поразительная красота Ника О'Брайена не была для нее неожиданностью, потому что девушка присматривалась к нему вот уже три недели, но Келли никогда не видела его так близко да столь откровенно обнаженным. На нем не было ничего, кроме белого пушистого полотенца, небрежно обернутого вокруг бедер, но держался он так же свободно, как если бы был в костюме и при галстуке. Хотя, растерянно подумала Келли, если бы большинство мужчин выглядело без одежды так же потрясающе, то нагота очень скоро вошла бы в моду. Никогда ей не приходилось видеть столь великолепно сложенного мужчины. Ростом немного выше шести футов, он весь состоял из хорошо развитых мускулов, покрытых бронзовой кожей. На груди курчавился треугольник темных волос, переходящий ниже в узкую дорожку, исчезающую под полотенцем.

— Что, нравится? — елейным голосом осведомился О'Брайен, и Келли залилась краской, поспешно отведя глаза от его живота.

— Простите, — растерянно пролепетала она. — Вы только что из душа? Я могла бы подождать, пока вы оденетесь. — И куда делось ее хваленое хладнокровие. Черт возьми, ну почему этот человек так привлекателен? Бронзовый цвет кожи и черные как смоль волосы делали его похожим на современного Монтесуму. На смуглом лице резко выделялись блестящие синие глаза. Из собранных о нем сведений Келли знала, что его мать была мексиканского происхождения, а отец вел свой род от ирландцев, но кто бы мог подумать, что это сочетание даст такой поразительный результат?

О'Брайен окинул цепким взглядом всю ее фигурку, от белокурых кудрей до изящных сапог.

— Я не был в душе, — холодно ответил он. — Я занимался йогой. — Он пристально всмотрелся ей в лицо, и Келли почувствовала, что ее рассмотрели, изучили, разобрали по косточкам, а теперь вводят в память какого-то компьютера, прячущегося за этой небрежно-ленивой улыбкой. — Признаюсь, мне стало любопытно, что за чаровница смогла так подействовать на нашего непробиваемого стража, что вынудила его оставить свой пост. Мне захотелось посмотреть на вас, а затем проглотить вместе с потрохами, мисс Маккенна.

Последняя фраза была произнесена таким доброжелательным тоном, что Келли чуть было не приняла ее за шутку, но вовремя заметила недобро сомкнутые губы Ника. Она мгновенно ощетинилась и собралась было ответить что-то резкое, но О'Брайен уже распахнул пошире дверь и отступил, пропуская ее.

— Впрочем, теперь мне даже интересно послушать, что вы можете мне сказать, — продолжал он. — Я, признаться, ожидал чего-то совсем другого, Кудряшка. Возможно, это окажется забавным.

Келли царственно прошествовала мимо него. Если раньше она и испытывала угрызения совести оттого, что прибегает не к самым корректным методам для достижения своей цели, то теперь они совершенно испарились. Кудряшка, подумать только!

— Я польщена, что вы снизошли до моей просьбы, мистер О'Брайен, — ледяным тоном проговорила она, входя в гостиную. — Постараюсь развлечь вас как можно лучше.

Послышавшийся сзади смешок еще больше разозлил ее, но Келли сделала вид, что ничего не заметила, и критически окинула комнату. Однако стоило ей рассмотреть интерьер, презрительное выражение слетело с ее лица. Его спокойная красота помимо воли произвела на нее впечатление.

Гостиная имела ярко выраженный восточный колорит и выглядела так же необычно, как и ее владелец. Покрывающий пол от стены до стены плюшевый ковер бледно-голубого цвета был единственной западной деталью. В комнате совсем не было мебели, если не считать красивого тикового столика у камина. Перед ним лежала циновка, покрытая темно-синим бархатом, а вокруг были разбросаны подушки изумрудного, ярко-голубого и кремового цветов. В углу стоял бронзовый экран с тонкой гравировкой, изображающей павлинов. На стенах висели картины известных художников, явно выбранные за спокойные и изысканные цвета.

Залюбовавшись великолепным Ренуаром, Келли искренне сказала:

— Что за райский уголок! А остальные комнаты похожи на эту?

В глазах О'Брайена мелькнуло странное выражение.

— Нет, — медленно ответил он, не отрывая изучающего взгляда от ее лица, — остальная квартира оформлена в западном стиле. Я убедился, что меня больше устраивает сочетание двух культур, чем любая из них в отдельности. — Он с насмешливой галантностью указал ей на синюю циновку. — Не хотите ли присесть? Увидите, это удивительно удобно.

Келли осторожно села, наблюдая, как О'Брайен грациозно опустился рядом с ней. Похоже, ее предложение дать ему возможность одеться поприличнее было проигнорировано. Нагота его явно не смущала. Келли пожалела, что сама не может воспринимать ее так же спокойно. Близость этого великолепного мужского тела вызывала в ней странное смятение. Она вдохнула поглубже, надеясь, что О'Брайен не заметит ее состояния. Он действительно ничего не заметил, поскольку его взгляд, полный откровенного восхищения, был устремлен на соблазнительную стройную ногу, выглядывающую из глубокого разреза юбки. Келли инстинктивно попыталась запахнуть юбку, но в таком полулежащем положении это было невозможно.

— Надо подумать, не переоформить ли так же и остальные комнаты, — медленно произнес он, не отрывая взгляда от ее ног. — Я все больше начинаю ценить преимущества этого интерьера.

Келли перестала сражаться со своей юбкой и мрачно посмотрела на него.

— Возможно, это очень красиво, но, уж конечно, не рассчитано на западную одежду. Интересно, ваши гости не находят это немного неудобным?

Ник пожал плечами и опять откинулся на подушки.

— Напротив, я вижу, что это позволяет им расслабиться и забыть о каких-либо социальных преградах. — Он насмешливо скривил губы. — Это все равно что опять оказаться в материнской утробе. Вы никогда не замечали, как маленькие дети тяготеют к земле? Для них совершенно естественно предпочитать пол стульям.