Бэт Риклз - Бросок наудачу

– Домой к Саммер.

– Сегодня утром мама узнала, что ей нужно испечь двести кексов для школьного благотворительного вечера моей младшей сестры, – объясняет Саммер. – Поэтому нас позвали на помощь.

– Двести кексов? В одиночку испечь?

– Ну, у остальных мамы работают, поэтому моя мама вызвалась добровольцем. Ей нравится заниматься такими вещами, – говорит Саммер.

Мы спускаемся по лестнице, и Саммер с Тиффани без конца рассказывают о том, как в четвертом классе мама Саммер предложила сшить все костюмы животных для рождественского спектакля и как некоторые костюмы оказались не по размеру, ни одна овца в них не смогла двигаться, и в итоге все повалились на сцене, как кости домино.

Где-то в глубине души я чувствую: мне следовало просто пойти выпить молочных коктейлей с Дуайтом и Энди, несмотря на возможное неодобрение моих подруг.

Но мне известно, что представляют собой старшие классы в школе. С кем-то общаешься, с кем-то – нет, и этот священный порядок нельзя нарушать. И именно поэтому я гоню прочь от себя это чувство и молчу – и поэтому до самого возвращения домой поздним вечером игнорирую сообщение, которое получила от Дуайта, когда садилась в машину Саммер:

«Мы можем в эти выходные поработать над проектом у тебя? Моя сестра пригласила друзей с ночевкой… Ради сохранения рассудка я вычеркиваю свой дом из списка».

Когда Саммер сворачивает на подъездную дорожку к моему дому, я вижу стоп-сигналы припаркованной машины, но не могу понять, кому она принадлежит, – знаю лишь, что не маме и не папе.

– Чья это машина? – спрашиваю я.

Саммер пожимает плечами, но, когда мы подъезжаем ближе, восклицает:

– О! Это же машина Брайса!

Она притормаживает сразу за автомобилем, и Брайс выходит.

Поворачиваюсь, собираясь поблагодарить Саммер за то, что подбросила домой, а она подмигивает мне:

– А ты говорила, мол, не нравишься ему.

– Замолчи. Увидимся! – смеюсь я.

– До скорого созвона! – отвечает она и высовывается из открытого окна. – Привет, Брайс!

– Привет, – вскидывает он руку.

Потом я закрываю дверцу машины, Саммер ныряет обратно в салон и отъезжает.

И оставляет меня стоять в перепачканных мукой, тестом и глазурью футболке и джинсах перед моим невероятно симпатичным парнем, который уж точно не возился с выпечкой. Мои руки неловко висят вдоль тела, и, в какой-то мере чтобы не стоять истуканом, я обхватываю правой рукой левую.

– Кхм, привет.

Он протягивает руку, чтобы погладить меня по щеке.

– У тебя глазурь на лице.

– Только на лице? – смеюсь и приподнимаю брови я.

– Я бы и с твоей груди муку смахнул, но что-то мне подсказывает – лучше не надо.

Я снова смеюсь. Затем открывается входная дверь.

– Мэдисон, – зовет папа. – Мне показалось, я услышал, как подъехала машина.

Он вглядывается в меня и Брайса. Переводит взгляд с одного на другого пару раз, открывает рот, словно собирается что-то сказать, но еще не решил, что именно. Тут до меня доходит: папа еще не знаком с Брайсом, а мама видела его лишь мельком.

И как только я осознаю, что папа поведет себя так же, как и всякий раз, когда Дженна приводила домой нового парня, сразу начинаю нервничать.

Но папа предпочел сперва разобраться со мной.

– Мэдисон, что случилось с твоей одеждой?

– Мы с Тиффани помогали маме Саммер печь кексы.

– Ясно… – медленно произносит он. Затем выпрямляется и скрещивает руки на груди. – Ты не представишь меня своему другу, Мэдисон?

– Кхм, возможно. Дай нам пару секунд.

Папа приподнимает бровь, а Брайс собирается что-то сказать – вероятно, очень вежливо представиться, – но я толкаю его локтем в ребра и говорю:

– Папа, я буду через минуту.

– Хорошо. Приятно было познакомиться, друг Мэдисон, – отвечает папа.

Как только входная дверь снова закрывается, я поворачиваюсь к Брайсу.

– Ты стыдишься меня и не хочешь представить отцу? – спрашивает он, уголок рта подергивается в ухмылке.

– Нет, но…

– И значит, мне придется ночью пробираться в окно твоей спальни, чтобы увидеть тебя? – Он делает вид, что на минутку задумался. – Думаю, я справлюсь. Небольшая опасность даже усиливает чувства.

– Замолчи, – хохочу я, подталкивая его в плечо, и он тоже смеется. – А что ты здесь делаешь?

– Пришел к своей девушке, – прямо отвечает он. – Или ты не хотела меня видеть?

– Нет, нет, хотела! Просто… ну, ты мог бы меня предупредить! Откуда ты знал, что вообще застанешь меня дома?

– Ты не отвечала на звонки, но Тиффани сообщила мне, что вы с Саммер уехали.

– А, понятно.

Повисла тишина.

– Не пригласишь меня войти? – ненавязчиво интересуется Брайс.

– Точно. Да. Конечно. Я, э-э… – Я прочищаю горло. – Проходи.

Получив приглашение, он следует за мной внутрь.

Я веду его в гостиную, где оба моих родителя смотрят телевизор. Готова поспорить на что угодно: они бы тут не сидели, если бы не надеялись познакомиться с моим парнем. Папа уткнулся бы в компьютер, а мама лежала бы и читала журнал.

– Мама, папа, это Брайс. Брайс, это мои родители, Кэрри и Грег.

Брайс тут же выдает одну из своих ослепительных и, на мой взгляд, невероятно обаятельных улыбок.

– Очень приятно познакомиться. – И протягивает руку.

Папа пожимает ее.

– Взаимно. Поужинаешь с нами?

– Не хочу навязываться…

И мне приходит на ум мысль: «Боже, он действительно изображает из себя идеального парня, не так ли?»

– О нет, ты совсем не навязываешься! – восклицает мама с подобающим воодушевлением. – Ничего страшного, не волнуйся. Мэдисон, почему бы тебе не привести себя в порядок перед ужином?

И тут я вспоминаю, что вся покрыта кулинарной смесью.

Поворачиваюсь к Брайсу:

– Дай мне десять минут.

Взбегаю вверх по лестнице и кричу через плечо родителям:

– Ведите себя хорошо!

Мне хочется выглядеть привлекательно, поэтому приходится потратить довольно много времени и сил, чтобы вымыть сахарную пудру и муку из волос и выбрать одежду. Но я опасаюсь оставлять Брайса наедине с моими родителями слишком долго: парням Дженны они, как правило, рассказывали забавные (или, с точки зрения Дженны, унизительные) истории из ее детства. Не единожды открывали и альбом с детскими фотографиями.

Я возвращаюсь в гостиную, и Брайс говорит:

– Ух, ты. Никогда не видел, чтобы девушка так быстро переодевалась.

– Это оскорбление?

Он смеется.

– Думаешь, я обижен, что ты не потратила сорок две минуты на прическу? Не то чтобы тебе это было нужно, – быстро добавляет он, подмигнув. – Ты выглядишь великолепно.

– О. Спасибо.

– Твои родители на кухне, – сообщает он прежде, чем я успеваю спросить.

– Что они рассказывали?

– Ничего компрометирующего. – Он тепло улыбается. – Они очень милые, не волнуйся. И кажется, я им понравился…

– Я уверена, что понравился.

Мои родители были бы рады практически любому парню, которого я привела бы домой. А уж милого и симпатичного спортсмена наверняка сразу полюбили.

Оставив Брайса в гостиной, заглядываю в кухню.

– Ужин будет готов через десять минут, – произносит мама. – И он такой милый мальчик, Дайс! А еще такой вежливый.

– Мы беседовали только о школе и футболе: никаких унизительных историй, – уверяет папа в ответ на мои расспросы. Потом добавляет: – Пока что.

– Ха-ха, очень смешно. Только… ведите себя хорошо, ладно? Пожалуйста.

– Конечно, – смеется мама. – Мы же не хотим отпугнуть твоего первого парня, не так ли?

Я только вздыхаю и закрываю дверь, чтобы вернуться в гостиную.

Брайс сидит на одном конце дивана. Я плюхаюсь на другой с тяжелым вздохом.

– Мама сказала, что ужин почти готов.

– Почему ты села так далеко?

– Мне так удобно?..

– Здесь удобнее. – Брайс похлопывает по сиденью рядом с собой.

– Я знаю свой собственный диван, Брайс. И мое место самое удобное.

– Это мы еще посмотрим, – говорит он. Потом протягивает руку, хватает меня за бедра и ноги и тянет к себе. Я не сопротивляюсь, лишь хихикаю – но ему, пожалуй, хватило бы сил сдвинуть меня, даже если бы я упиралась. Он практически усаживает меня к себе на колени.

Я не совсем уверена, что делать, но тут Брайс целует меня, и мне больше не нужно задумываться. Я просто целую его в ответ и наклоняюсь к нему, а он обнимает меня одной рукой, а другую кладет мне на спину. Я чувствую тепло его тела через футболку.

– Теперь убедилась? – спрашивает он тихим, дразнящим голосом.

– Не совсем, – отвечаю я и склоняю голову, чтобы поцеловать его снова.

Мне нравится, как Брайс целуется. Мне особенно не с кем сравнивать, но я слышала много историй о неумелых поцелуях от Дженны. Бывают мокрые поцелуи, когда чужая слюна течет по всему лицу (по крайней мере, как я слышала), бывают поцелуи, когда язык засовывают чуть ли не в самое горло, но поцелуи Брайса к таким не относятся. Его губы мягкие и теплые, и он явно знает, что делает, – и я тому я очень рада, поскольку сама действую наугад.

Затем мама кричит: «Ужин готов!», – и нам приходится остановиться.

За все тридцать две минуты, проведенные за обеденным столом, родители не рассказывают обо мне ничего унизительного и не сильно допрашивают Брайса – то есть, они задают ему много вопросов, но не перегибают палку. В основном речь идет о футболе, школе и колледже.

Но я сижу как на иголках в ожидании вопроса или замечания, от которых он бросится бежать.

И вот, наконец, мы заканчиваем, а Брайс все еще сидит на месте, и я не сгорела от стыда. Мама собирает тарелки, чтобы убрать их в посудомоечную машину, а я поднимаюсь за стаканами.

– Он очень хороший, – тихонько обращается ко мне мама. – Чем теперь займетесь?

– Даже не знаю.

– Что ж, папа будет в гостиной – он хочет посмотреть документальный фильм.

Пару мгновений я молчу, поскольку за ужином предвидела такой исход. И под «исходом» я подразумеваю «мою спальню». А что еще остается? Внизу есть свободная комната, но она полна странной мебели и коробок, которые не распаковали после переезда, получается, кроме моей спальни, нам больше идти некуда.

Дело не в том, что я не хочу показывать Брайсу свою комнату и все такое. Просто я никогда еще не приглашала туда парня. Это все ново для меня.

Но, по крайней мере, можно быть спокойной: в моей спальне на полу не раскидано грязное белье. Когда я возвращаюсь к столу, папы уже нет, и Брайс одаривает меня улыбкой.

– Спасибо за ужин, миссис Кларк, – говорит он маме. – Было очень вкусно.

– Не за что, Брайс.

Я улыбаюсь ему и наклоняю голову в сторону двери. Без лишних слов он понимает намек и встает, чтобы вслед за мной выйти из кухни.

У подножия лестницы я останавливаюсь, и мое сердце сильно бьется в груди. Нервничаю лишь потому, что он может неправильно истолковать… мои намерения. Не хочу создавать ложное впечатление, но и не желаю несколько часов подряд сидеть в гостиной с отцом.

– Э-э… – Я прочищаю горло и неловко показываю рукой на дверь гостиной. – Папа смотрит какой-то документальный фильм, поэтому… кхм… не хочешь ли… я имею в виду, нам остается пойти только…

Я прекращаю мямлить, потому что Брайс начинает улыбаться, а затем и смеяться. Он делает шаг ко мне, а затем наклоняется и целует меня в лоб, положив одну руку на мое плечо.

– Спокойно, – произносит он с милой улыбкой. – Показывай дорогу.

Испускаю долгий, тихий вздох облегчения, и мое сердцебиение постепенно замедляется. Когда я поворачиваюсь и начинаю подниматься, рука Брайса перемещается с моего плеча на кисть, и наши пальцы переплетаются, а я втайне улыбаюсь.

Добравшись до своей комнаты, чувствую, как рука намертво приклеилась к дверной ручке.

– Ты в порядке? – Голос Брайса выдергивает меня из состояния оцепенения.

– Да, – торопливо отвечаю я и оглядываюсь на него с мимолетной улыбкой. – Прости.

Делаю глубокий вдох, но меня все еще слегка потряхивает. Возьми себя в руки, Мэдисон!