Бэт Риклз - Бросок наудачу

Хоть и знаю – моя комната не такая уж запущенная, хотя мама считает, что там всегда беспорядок, а я называю это организованным беспорядком, где все лежит на своих местах, – но все же говорю:

– Извини, не успела прибраться…

– Ты что, шутишь? – Брайс смеется. – В моей комнате и по полу-то не всегда можно пройти.

Я хихикаю, но внезапно спохватываюсь: куда мне садиться?

Смотрю на кровать; стоит ли выбрать ее или это произведет на него неверное впечатление? Если бы не было Брайса, я бы залезла на подоконник. За рабочим столом сидеть не хочу. В итоге присаживаюсь на край кровати и смотрю на Брайса.

– Почему нигде не видно фотографий с твоими прежними друзьями? – спрашивает он. – Просто у Тиффани куча снимков со всеми подряд, и у моих кузин тоже. Я думал, всем девчонкам такое нравится.

Ложь легко слетает с моих губ:

– Их еще не распаковали.

– А… – Брайс, похоже, поверил. – Ты скучаешь по ним?

– По кому?

– По твоим друзьям. Тем, что остались в Мэне.

– А. Нет. Не скучаю.

– Правда? – Он, кажется, шокирован, ведь это ненормально: не скучать по всему, что составляло предыдущие шестнадцать лет жизни.

– Ну, скучаю не так сильно, как следовало бы, – перевожу я все в шутку, – жить здесь мне нравится гораздо больше.

– Это почему же? – многозначительным тоном интересуется он, приподняв одну бровь.

Даже считая себя чуждой флирту, я хихикаю и отвечаю:

– Ну, есть тут один парень…

– И ты знаешь, как его зовут?

– Да.

– Расскажешь мне о нем?

– Прежде всего, он очень хороший человек – и я уже молчу о его невероятной привлекательности.

Слова льются из меня бесконтрольно. Не то чтобы это было плохо; может быть, в кои-то веки я делаю все правильно.

– Не сомневаюсь. – Брайс слегка ухмыляется, не в силах сохранить серьезное выражение лица. Я снова хихикаю. Даже не замечаю, как он приближается и в какой-то момент между нами остается ничтожное расстояние; мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него.

– И, – Брайс делает еще один шаг, и я кладу руку ему на рубашку, – прямо сейчас я очень хочу поцеловать его снова.

– Что ж, он более чем счастлив услужить.

С этими словами Брайс наклоняется, положив руки мне на бедра, а я выпрямляюсь, чтобы поцеловать его, и обнимаю за шею. Он подается вперед и заставляет меня откинуться на кровать, а сам опускается сверху. Брайс удерживает себя на весу, боясь раздавить меня, но мне не тяжело. Вскоре его поцелуи становятся более глубокими и жадными, и я пытаюсь притянуть его еще ближе.

Не знаю, как долго мы так целуемся, но все заканчивается, лишь когда Брайс переворачивается на бок и увлекает меня за собой, чтобы мы оказались лицом друг к другу.

Мы просто смотрим друг на друга и дышим чуть тяжелее, чем обычно, после страстного поцелуя. Затем, очень медленно, Брайс протягивает руку, убирает челку с моих глаз; его рука задерживается на моей щеке, и что-то в этом жесте и в том, как он смотрит на меня своими ясными, теплыми карими глазами, улыбаясь уголком рта, заставляет мое сердце перевернуться.

– Брайс?

– Да?

– Почему ты был так добр ко мне в тот первый день в школе?

– Вопрос на засыпку, – хмурится он.

– А это не ответ.

Он смеется.

– Даже не знаю. Наверное, прежде всего потому, что я хороший человек. Ты была новенькой, а это для любого трудно. И знаешь, ты красивая, и я бы солгал, если бы сказал, что это не сыграло роли.

Он небрежно сыплет комплиментами, и я краснею, но не возражаю – мне приятно.

– И когда я общался с тобой на пляжной вечеринке в предыдущие выходные, – продолжает он тихо, неторопливо, задумчиво, – ты просто казалась… это трудно объяснить. Ты не была равнодушной или высокомерной, скорее… загадочной, наверное. Ты не походила на большинство девушек.

– А разве такое отличие не отпугивает?

Он снова смеется, не понимая – я говорю совершенно серьезно, поскольку слегка шокирована. Видимо, смех Брайса доказывает, что его «не отпугивает», и мне этого достаточно.

– Я рад, что ты переехала сюда, – признается он.

Моргаю, глядя на Брайса. С искренней улыбкой на губах он смотрит на меня своими удивительно теплыми карими глазами.

И без долгих раздумий отвечаю:

– Я тоже очень рада, что переехала сюда.

Наверное, у меня всегда было предвзятое отношение к популярным людям. И это крайне лицемерно с моей стороны, если учесть, что я не считаю правильным вешать ярлыки на других.

Но это сильнее меня. Я лично сталкивалась со всевозможными модными тусовками.

Когда я только перешла в среднюю школу, там всем заправляла группа самых ужасных, эгоцентричных старшеклассниц, какую только можно себе представить. Дженна иногда тусовалась с ними, но ее влияния не хватало, чтобы заставить их прекратить издеваться надо мной.

На следующий год, когда Дженна превратилась в образец для подражания всех девчонок, дела наладились; ее подруги стали покладистее. Конечно, парочка злючек осталась, поскольку некоторых людей бывает просто не переделать. Но в основном все были нормальные. В том смысле, что они улыбались вам, встретив в коридоре, а не вышагивали по-хозяйски и смотрели на вас, как на мусор под ногами. Но говоря «вас», я не имею в виду «меня». Меня в лучшем случае игнорировали.

И так поступала не только модная тусовка в старой школе; все вокруг, казалось, имели что-то против прежней Мэдисон. Или, по крайней мере, не могли смириться с тем, что учатся вместе со мной.

Я была сама по себе на уроках. Сама по себе в обеденный перерыв. Всякий раз, когда предстояли лабораторная работа в паре или совместный проект, на тех, кого мне назначали в партнеры, остальные смотрели с сочувствием. Я не так уж плохо занималась на физкультуре, но в игру меня брали в последнюю очередь.

Так что да, пожалуй, у меня давно сложилось мнение о популярных людях.

И как оказалось, состоять в модной тусовке – это непередаваемое впечатление.

К пятнице мне уже не терпится, чтобы наступили выходные. Я нуждаюсь в отдыхе. Домашних заданий нет, нужно лишь дописать реферат по изобразительному искусству. Все хорошо.

Какое счастье: в пятницу учебный день не сильно загружен. Ну, если не считать, что начинается он с двойного урока углубленной физики. Затем идут физкультура, и это сравнительно терпимо, и политология, где на самом деле никто особо не напрягается. Остаток дня у меня свободен, и в обед можно идти домой. Блаженство.

Как только звонок сообщает, что урок политологии окончен и я свободна, собираю все вещи в сумку и выхожу из кабинета. Но иду неторопливо, наслаждаюсь прогулкой домой. Вставляю наушники и включаю альбом Fall Out Boy.

По пути собираюсь заглянуть в свой шкафчик, чтобы захватить учебники по физике, – мы с Дуайтом договорились вечером поработать над проектом. Я не уверена, действительно ли пригодятся учебники, но лучше перестраховаться.

К тому времени, как я дохожу до своего шкафчика, почти все уже разбредаются по кабинетам. Коридор практически пуст; несколько опаздывающих торопятся в классы. Открываю кодовый замок и начинаю перекладывать книги в сумку.

Кто-то проходит мимо меня, затем останавливается, и я слышу, как щелкает кодовый замок. Поднимаю взгляд, но обзору мешает открытая дверца моего шкафчика. Делаю шаг назад, чтобы увидеть, кто там.

– Ой. Привет, Дуайт.

Он поворачивается, кажется, только теперь меня заметив. Затем слегка улыбается.

– Еще раз привет. Ты не на уроке?

Качаю головой.

– Свободна до конца дня.

– Повезло.

– Да ладно тебе, – смеюсь я и захлопываю шкафчик. – Тебе же нравится учиться.

– Ну. Временами я бы поспорил, но в основном да. У меня дальше по расписанию химия, но урок отменили – учитель ушел на какие-то курсы.

– А-а.

Услышав шаги в конце коридора, мы оба поднимаем глаза и видим Брайса в спортивной форме. Он машет мне рукой.

– Что ты здесь делаешь? – удивляюсь я. – У вас же тренировка?

– Я забыл предупредить учителя истории, – поясняет он. – Не хочу, чтобы он счел меня прогульщиком.

– О-о, – говорю я.

Брайс останавливается передо мной.

– Ты сейчас домой, да?

– Угу.

– А какие планы на вечер? Я подумал, может быть, я мог бы приехать к тебе снова. – Брайс понизил голос, но я знаю – Дуайт слышит каждое наше слово.

– Я буду занята, – отвечаю я, скривившись, потому что – не в обиду Дуайту будет сказано – предпочла бы провести вечер с Брайсом, чем заниматься каким-то дурацким проектом по предмету, который все равно завалю. – Сегодня не могу. Учеба.

– В пятницу вечером?

– Прости…

– Ну, позвони мне, если закончишь раньше, хорошо? Я бы хотел увидеть тебя.

– Ну конечно, – улыбаюсь я.

Он наклоняет голову, целует меня, и мы прощаемся. Я смотрю Брайсу вслед и, дождавшись, чтобы тот оглянулся и помахал рукой, снова поворачиваюсь к Дуайту.

– Учеба, да? – наконец отворачивается он от своего шкафчика.

Я делаю вид, будто ищу что-то в сумке, – не хочу встречаться с ним взглядом.

– А со мной поработать у тебя время найдется среди всей этой учебы?

Я поднимаю глаза, а Дуайт ухмыляется.

– Замолчи! – Я в шутку шлепаю его по руке.

Он смеется и дарит мне теплую, кривоватую улыбку, которая заставляет меня улыбнуться в ответ. Мы идем по коридору, он толкает меня в плечо, и мы оба снова смеемся.

– Я иду в библиотеку, – сообщает Дуайт.

– А ты… я имею в виду, раз у тебя свободное время, не хочешь выпить молочного коктейля или чего-то еще?

Он морщится. Почти незаметно, но от меня не укрывается.

– Наверное, не стоит. Нас может увидеть кто-нибудь из твоих друзей.

Я вижу, как ему неловко из-за меня, поэтому не настаиваю.

– Все в порядке. Это было просто предложение. Хорошего похода в библиотеку. Напиши, когда соберешься ехать ко мне вечером, ладно?

– Конечно, напишу, – кивает он.

– Кстати, моя мама будет настаивать на том, чтобы угостить тебя ужином, – предупреждаю я. – Обязанности хозяйки или просто материнская забота, не знаю.

Он усмехается, но говорит:

– Все в порядке, я могу поесть дома. Честно. Не хочу доставлять тебе лишних проблем.

– Возражения не принимаются. Я понятия не имею, что у нас на ужин, но в крайнем случае можно будет заказать доставку еды. – Дуайт собирается возразить, но я его перебиваю: – Пойми, это не обсуждается. Я кормлю тебя ужином; ты не злишься на меня за бесполезность. Мы в расчете.

Это насмешило его еще больше.

– Ладно, ладно, я сдаюсь – это вроде бы честная сделка. Значит, увидимся позже.

– Ага. Увидимся.

И на этом мы расстаемся: я иду в одну сторону, а он – в другую.

– А теперь ведите себя прилично, – наставляю я родителей.

– А разве мы когда-то вели себя неприлично, Дайс? Можно подумать, ты стыдишься нас. – Папа пытается сохранить невозмутимое выражение лица, но у него ничего не получается. Я даже не скрываю, что все заметила.

Разглаживаю несуществующую складку на своей черной майке. С одеждой я сильно не заморачивалась. То есть приняла душ и уложила волосы, но надела тонкие джинсы с дыркой на колене, которой не было, когда я их покупала, и простую черную майку. Совсем ничего особенного.

Не знаю, почему я так нервничаю… Совсем иначе, чем когда Брайс неожиданно нагрянул ко мне в гости на этой неделе. То было совсем другое: мой парень впервые встретился с моими родителями, и я никогда не оказывалась в подобной ситуации раньше.

На этот раз все проще: ко мне придет друг, чтобы работать над проектом. Но и в такой ситуации я раньше не бывала. У меня не было друга, и этим все сказано, – с моими родителями никто никогда не знакомился. И я просто (более чем слегка) беспокоюсь, что они поставят меня в неловкое положение.

Тереблю пряжку ремня и поглядываю на часы. Стрелка сдвинулась на целых восемь секунд за тот период, что я на нее не смотрела. Почему время внезапно так замедлилось? Словно во сне, когда не получается двигать конечностями так быстро, как хотелось бы, и не можешь, например, бежать. Такое разочарование, когда понимаешь: от тебя ничего не зависит.