Бэт Риклз - Бросок наудачу

То, как Дуайт прочистил горло, наводит меня на мысль, что он слышал множество сплетен обо мне и Брайсе. Я в курсе, какие ходят слухи, но все, с кем общаюсь, знают – это неправда.

Но если Дуайт им поверил…

– Тебе следовало бы знать: не следует придавать значения всем сплетням, которые слышишь, – тихо говорю я.

– Что? Нет, я не это имел в виду – я не…

– Ага.

Он мягко улыбается мне.

– Я знаю, ты не такая, Мэдисон.

У меня в голове проносятся слова Рики, сказанные в понедельник утром: «Не волнуйся, Мэдисон. Все знают: ты милая невинная маленькая девственница».

Видимо, репутация идет впереди меня.

Но я улыбаюсь в ответ и открываю ноутбук. Дуайт нажатием кнопки включает свой. На его экране уже открыта пара документов и веб-страниц, большинство из которых он сразу закрывает; остальные просто сворачивает.

В молчании мы работаем на ноутбуках. Внезапно, заставив подпрыгнуть меня от неожиданности, у меня в кармане звучит мелодия She Had the World, которую я скачала в качестве рингтона на мобильный пару дней назад.

Ощущаю на себе взгляд Дуайта и испытываю неловкость, отвечая на звонок. Встаю и ненадолго поворачиваюсь к другу спиной, но все равно чувствую, как он смотрит на меня.

– Привет, Брайс, – говорю тихо.

Фоном слышен шум футбольного матча.

– Как дела, Модница? – Похоже, Брайс искренне рад со мной поговорить.

– Кхм, нормально. Я думала, ты с парнями? – Очевидно, так и есть, но тоном я как бы намекаю, мол, хочу узнать, почему он звонит мне.

– Да, я с ними, но сейчас у нас перерыв, и мне захотелось пообщаться с тобой.

– О-о.

– Так как дела?

– Да так… учусь.

– Ты такая прилежная ученица, – смеется он.

– Если бы.

– Занимаешься уроками в субботу вечером?

– Ты говоришь так, будто это плохо, – воркую я легким, шутливым, небрежным тоном, а у самой сердце уходит в пятки и мокнут ладони. – Физика, – решаюсь добавить я и пожимаю плечами, несмотря на то, что он меня не видит. – Ты же знаешь, я отстаю. Приходится как-то наверстывать упущенное.

Технически я не вру. Просто говорю не всю правду.

– Да, – соглашается Брайс с тяжелым вздохом. – Наверное. Держись. Сочувствую тебе.

– Кхм, все нормально. – Но вообще-то я не настолько в этом уверена.

– Хотел бы я оказаться рядом с тобой сейчас, – произносит Брайс тихим, интимным голосом.

Я переминаюсь с ноги на ногу и лишь выдавливаю в ответ:

– Я тоже по тебе скучаю.

– Но завтра ты свободна, так?

– Думаю, да.

– Хорошо. Значит, завтрашний день ты проведешь только со мной.

Я ожидаю, что покраснею, но вместо этого просто чувствую себя неловко. Не могу придумать ответную реплику. К счастью, мне везет, и в трубке слышно, как кто-то из парней зовет Брайса, спрашивая, где этот чертов попкорн, а Брайс извиняется и сообщает, что ему пора.

– Ну конечно. Приятного вечера.

– Приятной учебы, – отвечает он.

– Обязательно, – говорю я и первой кладу трубку. Затем отключаю звук на телефоне и бросаю его в сумку. Смущенно улыбаюсь Дуайту, но, прежде чем успеваю извиниться, он пожимает плечами и слегка улыбается мне.

– Уверена, что у тебя есть время поработать со мной, если так занята учебой?

В шутку он притворяется таким огорченным, и мы оба не можем не рассмеяться.

Примерно через час после начала нашей работы над проектом в комнату врывается мама Дуайта со словами:

– Дуайт, я уже миллион раз говорила тебе не оставлять Геллмана снаружи одного: ты же знаешь, его это расстраивает. – Она резко останавливается, увидев рядом с сыном меня. – Ой!

– Здравствуйте, миссис Батлер, – застенчиво здороваюсь я и вежливо улыбаюсь.

Она выглядит… Не знаю, как точно описать. Очевидно, мама Дуайта довольно молода: в ее темно-каштановых волосах заметно всего несколько седеющих прядок, но лицо словно принадлежит старухе; она выглядит измученной. Уставшей.

Фигура у нее стройная, на ней джинсы и розовый свитер. Волосы собраны в хвост, а щеки пылают. Минуту назад было слышно, как открылась и закрылась входная дверь; наверное, она откуда-то пришла.

– Я и не знала, что у нас гости, – извиняющимся тоном обращается она ко мне и бросает на Дуайта раздраженный взгляд. – Ты, должно быть, Мэдисон?

– Точно, – отвечаю я с широкой улыбкой. – Приятно познакомиться.

– Прости, что сразу тебя не заметила; Дуайт не предупредил о твоем приходе. Ты ведь останешься на ужин, не так ли?

– Если вас это не слишком затруднит… не хочу навязываться, – довольно робко говорю я, но по-прежнему улыбаюсь. Как и ее сын, миссис Батлер просто светится дружелюбием и общительностью.

– Конечно, не затруднит! – отмахивается она обеими руками. – Как продвигается проект?

– Хорошо, – в один голос отвечаем мы. Я смотрю на Дуайта, и он улыбается мне уголком рта.

– Славно. Кстати, меня зовут Тереза. Вот. Тогда не буду вам мешать, ребята! В буфете есть что пожевать на случай, если захотите перекусить, но не слишком наедайтесь перед ужином! – Еще раз улыбнувшись, она удаляется.

– Извини за нее, – бормочет Дуайт, когда я вновь берусь за тетрадь и ноутбук. – Моя мама может быть слегка… рассеянной временами.

– Она очень милая! – Я отвечаю честно. – И так похожа на тебя.

– Думаешь? – приподнимает он брови.

– Ага. Во внешности мало сходства, – признаю я, – но ведете вы себя одинаково. И одинаково улыбаетесь.

– Ха.

– Что такое?

– Ничего. Просто… все всегда говорили, будто я похож на своего отца.

– О-о… – Я говорю это тихо, ведь мы оба знаем: его папы больше нет, и сравнить их у меня не получится. Но чтобы избежать неловкого молчания, я добавляю: – Но ты все равно похож на маму.

– Даже не знаю, хорошо это или плохо, – смеется Дуйат.

– Хорошо.

– Я склонен думать иначе, – возражает он, но улыбка в голосе доказывает, что на самом деле Дуайт со мной согласен. Затем он смотрит на свой учебник: старый, откопанный на книжной полке. – Зачем я его достал? Ах да…

Чуть позже Тереза выглядывает из-за двери и сообщает, что ужин будет готов через двадцать минут. Но мы продолжаем упорно работать, пока она не кричит из кухни, что ужин на столе и остывает!

Мы с Дуайтом убираем стопки заметок и сохраняем документы, над которыми работали. Я иду за ним на кухню и слышу, как кто-то громко топает, спускаясь по лестнице. Оглядываюсь через плечо и вижу девочку лет тринадцати в ярко-розовой рубашке и ярко-фиолетовых шортах. Она носит брекеты, между двумя передними зубами видна щель, а каштановые волосы заплетены сзади в косу.

Заметив меня, она моргает, и я улыбаюсь ей.

Кухня не очень большая. А может, и большая, просто густо заставленная. Скорее последнее: любое помещение покажется маленьким, если в нем стоит большой круглый стол, за которым легко поместятся шестеро, лежит собачья подстилка и повсюду разбросаны игрушки для собаки.

Я жду, пока Дуайт сядет, прежде чем выбрать себе место. Занимаю свободный стул слева от него, а его младшая сестра садится напротив меня. Их мама устраивается между Дуайтом и его сестрой, ставя перед собой на стол огромную миску салата и перед каждым из нас – тарелки с жареной курицей и картофелем.

Мы принимаемся за еду, и через пару минут младшая сестра Дуайта произносит:

– Ты ведь та девушка, которая нравится Дуайту? Та, что из Мэна. Мэдисон.

– Э-э… – Я быстро перевожу взгляд на Дуайта, который не скрывает раздражения. – Да, э-э, это я. Привет.

– Я так и подумала. Ты очень красивая.

– О-о. – Я озадаченно моргаю, затем улыбаюсь и говорю: – Ты тоже.

Она улыбается мне в ответ.

– Не обращай внимания на Синтию, – вздыхает Дуайт.

– Не будь таким грубым со своей сестрой, – упрекает его миссис Батлер, но при этом слегка улыбается. Затем поворачивается ко мне: – Итак, Мэдисон, как тебе Флорида?

– Замечательно, – тут же отвечаю я с улыбкой. – Мне здесь нравится.

– А школа?

– Если не считать того, что меня засунули на физику, то все хорошо. Мне очень нравится изучать историю.

– Может, ты ее и в колледже захочешь изучать?

– Думаю, да, – неуверенно киваю я. – Хотелось бы иметь такую возможность. Мне всегда нравилась история. И английский тоже легко дается, на мой взгляд.

– Выходит, точные науки не твое? – спрашивает мама Дуайта с легкой усмешкой в голосе.

Я смеюсь, слегка фыркая при этом.

– Ни капельки. То есть биология еще терпима. Но мне никогда не нравилась химия, и я просто не понимаю физику.

– Дуайт сказал, произошла путаница с твоим расписанием. Наверное, ты сильно огорчилась. С этим действительно уже ничего не поделать? – Я качаю головой и морщусь. – Тогда это ужасно.

Беседа идет довольно непринужденно: мы просто болтаем и не обсуждаем ничего важного. Не знаю, может быть, Дуайт предупредил маму, что я не люблю много говорить о себе. Скорее всего да, поскольку она ни разу не спросила меня о прежней жизни, учебе в прежней школе или еще о чем-то «дофлоридского» периода.

Но я, конечно, этому только рада.

После ужина я собираю посуду со стола, прежде чем Тереза успевает отказаться от моей помощи.

– Ты не обязана этого делать, милая! – протестует она. – Синтия все сделает.

– Все в порядке, правда. – Я улыбаюсь. – Мне нетрудно.

– Что ж, большое спасибо, Мэдисон, – улыбается она в ответ. – Дуайт, эта девушка – хорошая хозяйка, ты понял?

– Мама!

В животе у меня появляется странное ощущение, но я стараюсь избавиться от него.

– Пойдем, – зовет Дуайт, поставив почти пустую салатницу рядом со стопкой собранных мной тарелок. Он касается моего локтя и выходит из кухни.

Я иду за ним, но по пути машу рукой Синтии, а его маме улыбаюсь и говорю:

– Спасибо за ужин, все было очень вкусно.

– Я прошу прощения за всю свою семью, – бормочет Дуайт, когда мы снова садимся за работу.

– Они мне нравятся. Они хорошие. Твоя сестра очень милая.

– М-гм, – своим тоном Дуайт ясно показывает, что так не считает.

Я снова включаю ноутбук. Дуайт прорабатывает тонкости проекта и эксперименты, которые мы собираемся провести. Я почитала немного о жизни Ньютона, его работе и том, что его вдохновляло, и готовлю презентацию обо всем этом на своем ноутбуке. Практически справедливое разделение труда: я делаю часть, не требующую таких уж больших знаний по физике, а Дуайт занимается сложным. И нас обоих это устраивает.

Мы работаем до самой темноты, которая наступает в половине девятого. Но я даже не замечаю, как пролетает время. Умудрившись проделать кучу работы, мы в то же время весь вечер шутили, болтали о всяких пустяках, например, о том, как Дуайт ходил на концерт группы Muse или как Дженна упала с велосипеда и сломала руку.

Удивительным образом я чувствую себя спокойно и легко рядом с Дуайтом. Но это приятное удивление. Я не переживаю, что буду выглядеть глупо, если фыркну, или что выставлю себя дурой, если расскажу какую-нибудь историю. Не обдумываю каждый свой поступок. С Дуайтом приятно проводить время – он хороший друг.

Эта мысль вызывает у меня улыбку. Дуайт бросает ручку. Мне уже сложно сосредоточиться лишь на странице «Википедии», я то и дело поглядываю в блог об одной из моих любимых музыкальных групп.

– Все, на сегодня с меня хватит, – тяжело вздыхает Дуайт. – А как насчет тебя?

– Черт возьми, да, – киваю я и сохраняю в программе презентацию, над которой работала.

Дуайт закрывает тетрадь, собирает разбросанные вокруг бумаги и сохраняет электронные документы. Я следую его примеру.

– Тебе уже пора уходить или… – Он делает паузу, избегая моего взгляда. Словно боится попросить меня остаться еще, как кажется мне, – или я просто выдаю желаемое за действительное. Дуайт, скорее всего, намекает, что мне пора домой, но он слишком хорошо воспитан и не говорит об этом прямо.

– Вообще-то, мама готова приехать за мной в любое время, – сообщаю я. – Если хочешь, я сейчас позвоню ей и уйду.

Мне не хочется уходить; я рада остаться с Дуайтом, для работы над проектом по физике или нет – неважно. Но я не учитываю нюанс: наша дружба не обязательно взаимна, вполне возможно, он меня лишь терпит, поскольку некуда деваться.