В тот вечер, вымучив один параграф с несколькими примечаниями, чтобы ублажить совесть, я пошел к Лелии. Взял ее за ягодицу, шлепнул, сказал, что хочу ее раскормить, и потянулся за ключами от машины. Старушка икнула мотором и, задрожав, ожила, и мы поехали в кафе-мороженое «Марин Айсез» есть разноцветные холодные шарики под мигающими фонариками рождественских гирлянд.
— Возьми себе с манго и дашь мне попробовать, — предложил я.
Губы Лелии слегка приоткрылись.
У меня возникло ощущение, что кто-то на меня смотрит с нижнего яруса ресторана.
— Возьми себе сам, — ответила она.
— Я хочу твое.
Повернулся. Нет, за мной никто не следил. Там сидела лишь пара, занятая пиццей, да девушка, уткнувшаяся в книгу.
— Я подумаю, — сказала Лелия.
Вот это моя Лелия. Пылкое создание, непостоянное, беспокойное, но в то же время бесконечно доброе. Вдобавок она еще и бескорыстна, хотя всегда с негодованием и совершенно искренне отрицает это. Иногда, когда ей не удается соответствовать собственному уровню, она впадает в глубокую тоску, начинает беспощадно корить себя и требует, чтобы я присоединился к ней и помог выяснить причину такого падения. От этого мне иногда хочется биться головой об стену. Но потом все проходит, и она снова становится самой собой: великолепная, упрямая, общительная; яркая и болтливая путеводная звезда, втайне обожающая моду, с кожей цвета молока с медом и глазами — двумя ярко-коричневыми лунами. Она заставляет меня смеяться и забыть обо всем.
Лелия от рождения была умной и беспокойной. Единственный ребенок в семье, она всегда была готова бороться за свое счастье. Отец ее, индиец, ныне покойный, был врачом, а мать, англичанка, работала в школе ассистентом учителя. Какой путь прошла моя Лелия от скромного детства к тому, чем стала сегодня: опрятная девушка — «синий чулок» из Северного Лондона, работающая по распределению от дневной школы для девочек, со строгими представлениями о морали. Она красива, хотя сама об этом догадывается лишь иногда, потому что за красотой этой стоит коренастая толстая девочка в очках и заношенной одежде, которой была когда-то моя любимая с фигурой скрипки. Я был свидетелем расцвета ее красоты: под конец третьего десятка и с началом четвертого глаза и обвод скул у нее начали менять форму, отчего лицо ее облагораживалось.
При нашей первой встрече мне хватило одного взгляда, чтобы понять ее. Наши души признали друг друга и пошли дальше вместе. Тогда было странное ощущение, что время перестало существовать. Прошли две недели, и мы поразились, ведь мы-то были уверены, что знаем друг друга уже месяцы и годы, куда же пропало все это время? С первого дня у меня возникло желание впитать ее в себя, защитить, укрыть. Она переехала ко мне на следующей неделе, что стало полной неожиданностью для нас обоих, хотя мы знали, что это было неизбежно.
Мы заказали мороженое.
— Как здорово! — сказала она. — Целых пять дней полностью в нашем распоряжении.
— Небольшой отпуск. Надо успеть сделать все.
— Хорошо, только давай не будем валяться на постели в одежде и есть.
— Давай даже не будем наводить порядок в сервантах, — сказал я. — Лучше будем объедаться мандаринами.
— О Ричард, — Лелия стала гладить меня по руке. — Мы же уже решили.
— Ну ладно, ладно, — вздохнул я. — Шучу. Только давай договоримся, что потратим на это не больше двух часов и предварительно напьемся и наедимся пирогов.
— Как скажешь, так и сделаем, Ричард, — сказала Лелия, разводя руками в знак смирения и покорности. — Я в туалет схожу.
Я удовлетворенно хлопнул на стол меню. На обложке отразились огни гирлянд. Я покачал меню, играя с отражением, как ребенок.
— Привет.
Это нехитрое с оттенком удивления приветствие раздалось у меня за спиной. Я повернулся. Рядом со мной стояла девушка, которая читала книгу на нижнем ярусе. Лицо не выражало ничего, лишь легкий намек на улыбку.
— Привет, — машинально ответил я.
— О, — понимающе покосилась она в сторону. — Я Сильвия… — Подождала, не вспомню ли я. — Мы встречались… у друга Рена, МакДары…
— Ах да. Конечно.
Обрывки предыдущего вечера пронеслись у меня в памяти: приглушенный свет в квартире МакДары, вся та еда, вино, которое все еще гоняло похмелье по моим венам. Я попытался воскресить в памяти лица тех, кто сидел с другого края стола. То, которое я видел сейчас, при ярком освещении ламп «Марин Айсез», казалось незнакомым. Потом мне показалось, будто я вспомнил, что видел ее в коридоре, хотя полной уверенности не было. Какой же я ограниченный и тупой придурок, подумал я. Живу в замкнутом и косном мирке, который обустроил за несколько лет сидения на одном месте, и даже не думаю о том, чтобы познакомиться с кем-то новым. Хотя, когда я только переехал в Лондон, я чувствовал себя очень одиноким. У меня заиграла совесть, мне захотелось извиниться перед этой замкнутой девушкой, которая сидела за столиком одна, вспомнила меня и подошла поздороваться.
— Сильвия, — повторил я.
— Ты меня не запомнил, — тихо и спокойно произнесла она, но на лице мелькнула улыбка. — Так ведь?
Ее голос цеплял, была в нем какая-то легкая приятная необычность, которая никак не сочеталась с его спокойствием. Она бросила на меня быстрый взгляд.
— О, я…
— Не важно, — невозмутимо сказала она. Посмотрела на книгу, которую оставила на своем столике. Меня поразило, что в предрождественский вечер она сидела в кафе одна. Ее раскрытая книга лежала рядом с одиноким стаканом воды, страницам не давала закрыться миска с недоеденной пастой. Глядя на нее, я понял, что она, должно быть, недавно в Лондоне (серьезный внимательный взгляд, сдержанность, аскетический дизайн одежды), или у нее мало опыта общения, или она просто одинока. На вид она была очень молода. Ее неприметность граничила с невидимостью.
— Мне нужно… кое-что прочитать, — сказала она, проследив за моим взглядом. У нее был легкий акцент, что-то не поддающееся определению, не английское. — То есть я должна это прочитать, — просто сказала она. — До завтра.
Улыбнулась.
— Завтра же Рождество, — удивился я.
— Да… — сказала она и замолчала.
Я кивнул и улыбнулся.
— Конечно.
Она промолчала.
Стояла неподвижно и тихо. Так тихо, что мне стало не по себе, захотелось заполнить паузу, что-то сказать, вместо того чтобы просто насладиться уверенностью в себе.
— Что ж, пойду дочитаю, — наконец сказала она и снова посмотрела на книгу.
Ее манжеты были отвернуты и открывали тонкие запястья. Точечка соуса для спагетти лежала, как капля крови, на бледно-сером рукаве шерстяного жакета. Заметив эту капельку, я смутился, как будто увидел что-то интимное. На ней не было никаких украшений, как у замкнутой в себе девочки, которая предпочитает держаться в стороне от всех. Она была худой, прямые волосы, ровно обрезанные на уровне плеч, обрамляли бледное лицо с носом несколько большим, чем того требовали остальные черты, лицо, которое… которое я, наверное, при следующей встрече и не вспомнил бы.
— Теперь я уйду, — сказала она и улыбнулась, неотрывно глядя мне в глаза.
Лелия уже возвращалась, лавируя между столиками, и девушка, только что стоявшая передо мной, исчезла, растворилась где-то в зале. Я посмотрел на ее миску с остывающей пастой.
— Ты звонил мне на мобильник, когда я была в туалете? — спросила Лелия.
— Нет.
— Я так и думала, но номер не определился. Смотри, мороженое начинает таять.
— Так съешь его. — Я поднес к ее рту ложечку ярко-розового мороженого. — Ну вот, — сказал я и приложил к ее губам свой бокал вина. — Смешай красное с розовым.
— А вдруг я беременна?
— А ты беременна? — спросил я.
— Откуда мне знать, дубина ты? У меня же дела должны начаться только через пару недель. Хотя мы с тобой в последнее время не сильно осторожничаем. Ты вообще следишь за этим?
— А, да. Я забыл, — признался я. — Извини.
— Чурка ты. Деревянная. Ты ведь даже не знаешь, как часто это у меня бывает, скажи?
— Месячные, значит, раз в месяц.
— Очень умно.
— Когда мы поженимся? — спросил я.
— Давай прямо сейчас?
— Отлично. — Я достал из подставки длинный бумажный пакетик с сахаром, высыпал содержимое и попытался свернуть его в кольцо. Не получилось, он распрямлялся. Тогда я поплевал на него, придал нужную форму и скрутил у нее на пальце. Пару секунд он подержался, потом отвалился и упал на стол бесформенной массой. Она засмеялась.
— Я сделаю другое, — сказал я, высыпая в пепельницу содержимое из еще одного пакетика. Немного сахара рассыпалось на стол. — Так когда мы… ну…
— Ты просишь моей руки?
— Ты же сама знаешь. Мы ведь оба этого хотим. Давай в следующем году? Я имею в виду, в том, который скоро начнется. А если бы ты была беременна? Ты бы согласилась?
— Не из-за этого. Я просто хочу, чтобы все было красиво. Мы когда-нибудь вообще сможем позволить себе это? Настоящую пышную свадьбу?
— Хрен его знает, — сказал я. К горлу подступил комок стыда, весточка от реальной жизни. — Конечно же, мы в следующем году разживемся.
— Да? Действительно? — спросила Лелия, не почувствовав моей иронии.
— Слушай, это начинает раздражать, тебе не кажется? — угрюмо пробормотал я. — Я понимаю, все кругом дома себе покупают, непонятно за какие деньги. Но это мои друзья. И я хочу, чтобы они ели пасту и жили в небольших квартирах. В них, кстати, намного удобнее. Уже доходит до того, что нельзя принести бутылку обычного «Гарди», чтобы ее не запрятали. Меня это начинает доставать.
— Ричард, замолчи, — попросила Лелия. — Или замолчи, или переедь из Блумсбери в район получше. Или разбогатей.
— Да, — я вздохнул. — Ты права. В общем, я тебя понял. С тобой я готов жить хоть в бунгало.
— А я думала, в сарае, — зло буркнула Лелия.
— И в сарае тоже. В хибаре. В канализации.
— В сточной канаве. А ты бы смог действительно жить в канаве?
— С тобой — да. Обитать или в старом роскошном доме в Хэмпстеде в одиночестве, или в грязной вонючей канаве, но с тобой? Да легко, дорогая.
— Хорошо. А в Новой Зеландии ты бы жил со мной?
— Естественно. Если ты будешь себя хорошо вести. В Уэльсе. Узбекистане. Гуаме.
— Хорошо.
Я улыбнулся.
Она кончиком языка слизывала с ложечки последний расплывающийся кусочек мороженого.
— Так и должно быть.
— Я пойду расплачусь.
— Да, а я подгоню машину к входу. Я посигналю.
— Осторожнее там.
Направляясь к кассе, я случайно взглянул на столик, за которым сидела неприметная девушка. Она что-то писала, вокруг нее были аккуратно разложены предметы, которые больше бы подошли школьнице: маленькая записная книжка в кожаной обложке, линованная бумага, блокнот. Ее волосы отражали свет. Я уже успел забыть о ней. У меня даже вылетело из головы, что надо было сказать Лелии, что она здесь.
— Пока, — бросил я ей. Попытался вспомнить ее имя. — Рад был снова тебя увидеть.
Она повернулась.
— Да. — Она подняла на меня глаза. — Здорово было так случайно встретиться. Приятная неожиданность. Мы так недавно встречались.
Замолчала, как будто хотела что-то добавить.
Я подождал. Снова посмотрела на меня. В окружении книг она выглядела очень одинокой, как чистенькая голубка, сиротливо выглядывающая из гнезда.
— Слушай, позвони нам, — сжалился я над ней и полез в карман за визиткой, хотя на самом деле не имел в виду того, что сказал. — Мы позовем и тебя в следующий раз, когда будем приглашать на ужин Рена или что-нибудь устраивать.
Она продолжала смотреть на меня. Просигналила машина.
— Не могу найти. Извини. Просто как-нибудь заходи с Реном.
Помолчав пару секунд, она сказала:
— Это мой, — и написала на бумажке свой номер.
— О, так мы соседи! — удивился я, взглянув на маленькие буквы.
— Правда?
— Это же WC1?
Кивнула.
— Ну, до встречи, — попрощался я.
Лелия нажала на педаль газа, и машина тронулась. Неисправная печка судорожно выдохнула поток тепла, но потом из нее пошел холод.
— Я сейчас видел девушку, — сказал я. — Она вчера вечером была у МакДары.
— Да?
— Ну та, серая мышка. Ты поняла? Я даже ее не запомнил.
— А, эта… та, которая рядом с Реном сидела? Была там одна тихоня, хотя ничего, симпатичная. Я, правда, с ней не разговаривала.
— Она сказала мне, как ее зовут. Смотри, как этот придурок разворачивается! Что-то в ней есть французское, по-моему.
— Не знаю. Я хотела с ней поговорить, но так и не поговорила. Мне хотелось ее с людьми познакомить.
"Будь со мной" отзывы
Отзывы читателей о книге "Будь со мной". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Будь со мной" друзьям в соцсетях.