Дженнифер Арментроут - Будь со мной

– Спасибо.

– Я не в том смысле. – Он похлопал меня по здоровому колену. – Просто я беспокоюсь о тебе. На твою долю столько всего выпало.

– Я в порядке, но обещай мне, что ничего ему не скажешь. Просто оставь все как есть. Прошу тебя, Кэм.

Он вздохнул.

– Ладно. Не скажу. Ты была права, когда говорила, что это не мое дело, но видеть тебя такой расстроенной и не врезать кому-нибудь…

– Я тебя поняла, – кивнула я и тоже постаралась улыбнуться. – Но ты же не можешь вечно решать мои проблемы, правда?

Кэм рассмеялся.

– Кто сказал?

Качая головой, я откинулась на спинку дивана. То, что я узнала о прошлом Джейса, отчасти помогло, но не облегчило сердечную боль. В каком-то смысле все выглядело еще более печально.

Услышав стук в дверь, Кэм поднялся.

– Это, наверное, Эвери. Ты готова к девичьим посиделкам?

– Девичьим посиделкам?

Он скорчил рожицу.

– Как ни назови. Ты хочешь ее видеть?

– Конечно. – Любая тусовка – все лучше, чем сидеть здесь в одиночестве, жалея себя.

Если Эвери и догадывалась о том, что происходит, она поступила мудро и увлекла меня болтовней обо всем и ни о чем, а в конце концов уговорила оторваться от дивана и убраться в квартире, которая давно превратилась в свинарник. Отчасти не по моей вине. Похоже, в последний раз Кэм включал пылесос и вытирал пыль в день последней инаугурации президента.

– Я слышала, похороны Дебби в следующий вторник, – сказала она, убирая медно-рыжие волосы в растрепанный хвост. – Ты как, сможешь пойти?

Я кивнула, выбрасывая в мусорное ведро тряпку, которой только что протерла тумбочку в своей спальне.

– Калла подбросит меня, а потом заберет, когда все закончится. Она не ходит на похороны.

– Я тоже. – Она нагнулась, поднимая мешок с пола гардеробной. – Я не думаю, что Кэм соберется, но, если ты хочешь, чтобы он был рядом, уверена, он пойдет.

Я знала, что ради меня брат это сделает, но не хотела заставлять его идти на похороны, в которых он не планировал участвовать.

Открыв большой пакет из универмага, Эвери вдруг натянулась как струна. Заглянув в него поверх ее плеча, я увидела, что в нем полно обуви, которую я до сих пор не удосужилась разобрать, и это напомнило мне о том, что в общаге осталось еще много моих вещей.

Мне стало интересно, что она там разглядывает, и я подошла к ней.

– Что такое?

Не говоря ни слова, она полезла в пакет и достала пару старых балетных туфель.

– Сто лет в руках не держала.

Что-то кольнуло в груди. Я отвернулась и села на кровать.

– Кажется, у нас с тобой одинаковый размер обуви. Да и подъем тоже. Хочешь – возьми их себе.

– Разве ты не хочешь их сохранить?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Возьми хотя бы на время. Как тебе такой вариант?

Она взглянула на атласные тапочки и тихонько вздохнула. Задумчивый взгляд промелькнул на ее лице, и во мне взыграло любопытство.

– Почему ты больше не танцуешь, Эвери?

Она подняла взгляд, и ее щеки вспыхнули.

– Это длинная история и уже совершенно не важная. Да и, в любом случае, я бы сейчас и ногу не смогла поднять, не говоря уже о балетных па.

– Держу пари, что смогла бы, – сказала я, вместо того чтобы выпытывать у нее подробности.

Она отшутилась, но в ее глазах зажглось что-то сродни волнению, как будто ей все-таки захотелось попробовать.

– Наверное, мышцу потяну.

– Даже не думай. – Колено немного затекло, и я осторожно выпрямила ногу. – Попробуй.

Тапочки свисали с ее пальцев.

– Я буду выглядеть по-идиотски.

– Но здесь, кроме меня, никого, а я еще даже не была в душе. К тому же хромая, так что на меня ты в любом случае произведешь впечатление.

Она заколебалась, но подошла к кровати и положила тапочки рядом со мной.

– Если ты будешь смеяться, я расплачусь.

– Да не буду я смеяться! – Хотя я тут же улыбнулась. – Давай. Просто сделай это.

Отступив назад, Эвери оглядела комнату, проверяя, хватит ли места, и скинула туфли. Она сделала глубокий вдох и выбросила ногу вверх. Закрывая глаза, она поставила одетую в носок ступню на внутреннюю поверхность бедра и сделала вращение, потом еще одно, красиво вытягивая ногу. Даже на ковре, в джинсах, не тренированная, девушка вызывала восхищение, и совершенно очевидно, что она обладала врожденным талантом, которому позавидовала бы любая обученная танцовщица.

Когда она завершила пируэт, я громко захлопала.

– Безупречно!

Она раскраснелась, одергивая рубашку.

– Да ладно. Моя нога…

– Боже, ты не танцевала столько лет, но выполнила фуэте лучше, чем большинство наших девчонок из студии. – Я подхватила балетные туфли. – Ты должна вернуться на сцену. Пусть даже в Учебном центре искусств, где твоим единственным зрителем буду я. Хотя бы раз.

– Ну, не знаю…

– Ты должна! – Я потрясла тапочками, и она потянулась к ним взглядом, словно ее поманили чем-то блестящим. Трудно сказать почему, но я твердо знала, что для нее очень важно вернуться к танцам. – Тебе необходимо это сделать. И я смогла бы проживать танец через тебя. Давай, хоть разочек, до весеннего семестра. Пожалуйста.

Эвери глубоко вздохнула и пристально посмотрела на меня.

– И что мне за это будет?

– А чего ты хочешь?

Она сжала губы.

– Две вещи. Сначала ты поможешь мне выбрать рождественский подарок для Кэма, потому что я ничего в этом не смыслю.

Я хмыкнула.

– Ладно, это выполнимо. Какое второе желание?

– Тебе придется посидеть с Микеланджело и Рафаэлем в эти выходные.

– С черепахами?

Она усмехнулась, кивая головой.

– Мы обустроили для них террариум, чтобы они могли… ну, ты понимаешь… жить вольготно, а Кэм хочет сходить в кино, но я боюсь, что они поубивают друг друга.

– Так ты предлагаешь мне поработать вышибалой? Чтобы я разнимала драчунов?

Эвери хихикнула.

– Точно.

Я засмеялась.

– Ладно. Заметано. – Я помахала у нее перед носом балетными тапочками.

Она выхватила их у меня из рук.

– О, и еще. Я почти уверена, что Микеланджело – это девочка, поэтому попытайся остановить их, если заметишь, что они собираются делать детей. Мы с Кэмом еще не готовы стать родителями для целого выводка черепашек.

Я со стоном плюхнулась на спину.

– О боже…

Солнце светило так ярко, но утро в день похорон Дебби все равно было морозно-прохладным.

Калла, как и обещала, привезла меня к началу службы, а после отпевания я отправила ей эсэмэску. Она отвозила меня на занятия всю прошлую неделю, но на этой неделе меня вызвался возить Кэм и отказов не принимал.

А без машины мне пришлось бы туго.

Во время похорон я заставила себя сосредоточиться на глупых, повседневных мелочах, и это помогло. Я плохо переносила траурные церемонии. Когда умер мой дедуля, я была настолько невменяема, что не могла приблизиться к гробу. С тех пор мало что изменилось. Дебби хоронили в закрытом гробу, но я сидела в задних рядах переполненной кладбищенской церкви.

От долгой ходьбы колено ужасно ныло, но, какую бы боль я ни терпела, она того стоила. Я чувствовала, что должна быть здесь ради Дебби и если бы не пошла к могиле, то потом жалела бы об этом.

Ее родители выглядели оцепеневшими от горя. Они стояли, прижавшись друг к другу, вместе с мальчиком, на вид школьником старших классов. Я не могла себе представить, что они пережили и о чем сейчас думают.

Справа от них стоял Эрик Доббс, в окружении, казалось, всех членов своего студенческого братства. Не знаю, был ли среди них Джейс; толпа парней в мятых костюмах была слишком плотной.

Мы, рядовые студенты, выделялись в пестрой толпе, одетые хотя бы во что-то черное. Я выбрала темно-синее платье-свитер с легинсами. Может, и не совсем подходящий наряд для похорон, но это все, что оказалось под рукой.

Когда закончилась служба, я с удивлением обнаружила, что мои ресницы влажные. А я ведь так хорошо держалась, и мое лицо оставалось сухим, даже когда звучала мелодия той песни в стиле кантри, которую всегда исполняют в минуты скорби. Озябшими руками я быстро вытерла щеки и повернулась, чтобы уйти.

Чья-то рука стиснула мое плечо, заставляя обернуться. Я едва не перенесла вес на больную ногу, но вовремя удержала равновесие. С гулко бьющимся сердцем я подняла взгляд.

Передо мной стоял Эрик, и его ночные глаза буравили меня взглядом.

– Что ты здесь делаешь?

Я стряхнула его руку или, по крайней мере, попыталась это сделать. На мгновение его хватка усилилась, но потом он отпустил меня, но не отошел.

– Не смей больше никогда прикасаться ко мне, – произнесла я, понизив голос.

Что-то темное и безобразное промелькнуло на его лице.

– Ты не имеешь права здесь находиться. Она умерла и лежит в этом гробу из-за тебя.

Ахнув от изумления, я отшатнулась от него.

– Что ты сказал?

– Она мертва, потому что ты забила ей голову всякой фигней. – Он повысил голос, привлекая внимание тех, кто стоял неподалеку. – Если бы ты занималась своими делами, вместо того чтобы пытаться замутить драму, она была бы сейчас жива.

Кровь отлила от моего лица. Он что, рехнулся? Сердце ухнуло вниз, когда я заметила, что все больше ребят из его братства оборачиваются в нашу сторону.

– Я не мутила никакую драму, и ты это знаешь.

Эрик покачал головой.

– Ты виновата в ее смерти.

– Послушай, старик. – Кто-то из его друзей выступил вперед. – Я думаю, нам пора отвезти тебя домой.

– А я думаю, что это ей нужно валить отсюда, – презрительно усмехнулся он. – Уж ей точно здесь не…

Эрика – точно так же, как он меня, – развернули кругом. Я понятия не имела, откуда взялся Джейс, но это он держал Эрика за плечи, почти вплотную приблизив к нему свое лицо.

– Я знаю, что у тебя много чего на уме, – произнес Джейс голосом низким и угрожающе спокойным. – Но я предлагаю тебе отойти от нее прямо сейчас, прежде чем ты скажешь то, о чем потом пожалеешь.

Он открыл было рот, но Джейс покачал головой.

– Уйди, брат.

В какое-то мгновение мне показалось, что Эрик и не подумает уходить, но он коротко кивнул головой. Стряхнув руку Джейса, он развернулся и, не оглядываясь на меня, пошел прочь, расталкивая толпу своего братства. Насколько я могла видеть, никто из них за ним не последовал. Во всяком случае, на их лицах читалось брезгливое неодобрение его выходки.

Джейс взял меня за локоть и наклонил ко мне голову.

– Где твои костыли? – спросил он.

Я метнула на него ядовитый взгляд, который он проигнорировал.

– Не то чтобы это тебя касалось, но я выбросила их на помойку.

Он пристально смотрел на меня.

– На помойку?

– Да, ты не ослышался. – Вспыхнувшая искоркой злость после разговора с Эриком захлестнула меня. Джейсу не повезло, что он попался под горячую руку. – И я не просила, чтобы ты вмешивался. У меня все под контролем.

– Именно так это и выглядело. – Он зашагал вперед, и, поскольку мой локоть оказался в железных тисках, мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. – Я отвезу тебя домой.

– За мной приедет Калла.

– Напиши ей и скажи, что тебя подвезут. – Когда я не ответила, он бросил на меня строгий взгляд. Его глаза приобрели оттенок грозового неба. – Пожалуйста, не спорь со мной, Тесс. Я просто хочу отвезти тебя домой. Хорошо? Я просто не хочу, чтобы ты болталась тут одна, дожидаясь Каллу.

Одна моя половина хотела упереться, но другая понимала, что это глупо. Меньше всего мне хотелось стоять на холоде и ждать, пока она приедет, когда Эрик находился поблизости, готовый и дальше тыкать в меня пальцем, обвиняя в том, к чему я не имела никакого отношения.

– Ладно, – сдалась я, доставая из кармана мобильник. – Но тебе совсем необязательно держать мою руку.

Его глаза полыхнули.

– А если я хочу?

Я застыла на месте, вынудив и его остановиться. Наши глаза встретились.

– Ты не имеешь права прикасаться ко мне, Джейс.

Он сразу отпустил меня.

– Извини.

Когда мы подошли к джипу, я отправила Калле эсэмэску, сообщив, что меня подбросят. Уже в машине он первым делом снова спросил про костыли.

– Что? – Я с силой рванула ремень безопасности и пристегнулась. – Не вечно же мне ходить на костылях.

– Доктор сказал…

– Мне они нужны были всего на несколько дней или неделю, в зависимости от того, как будет вести себя нога. – Я предпочла бы не помнить, что в тот день он был со мной – помогал мне, только чтобы вскоре разбить мое сердце, какие бы трагические причины за этим ни стояли. – Я могу обходиться без них.

– Ты хромала всю дорогу до могилы и сюда.

– Ты следил за мной?

– Да. – Его взгляд скользнул по моему лицу и снова вернулся к лобовому стеклу. – Я наблюдал за тобой почти все это время. Ты просто не заметила.