блузка все еще была расстегнута, обнажая небольшую грудь в кружевном

бюстгальтере. Зыркнув на меня исполненным ненависти взглядом, она, даже не

удосужившись привести себя в порядок, грубо оттолкнула меня в сторону и,

спустившись по лестнице, выбежала из школы через черный вход.

Я попыталась выровнять дыхание. Меня начало трясти.

- Саша! - услышала я сверху хриплый голос Максима, а через пару секунд увидела

его самого. Белый, как мел, он кинулся мне навстречу. Но я отпрянула назад,

сжала челюсти, спрятав за спиной дрожащие руки.

- Черт возьми! Саша, если ты считаешь, что я изменяю тебе с этой девчонкой...

- Все девчонки когда-нибудь становятся женщинами, - вскинула я голову. - По

твоему, то, что я увидела минуту назад, было плодом моего воображение?

- Не думаю, что у тебя настолько богатое воображение, - невесело усмехнулся он. -

Саш, давай поднимемся ко мне в кабинет. И я все тебе объясню.

- Опасаешься за свою репутацию? - язвительно произнесла я.

Он судорожно вдохнул.

- Что ж. Если ты хочешь остаться здесь, пожалуйста. Только выслушай меня.

Прошу тебя.

Я нахмурилась, но все же прошла в его кабинет. Не хватало еще выяснять

отношения на глазах у охранников.

Чувствовала я себе прескверно. Я опасалась, что под нежным, умоляющим

взглядом Макса вновь растаю и не смогу рассуждать здраво. Эти не обладающие

высокой моралью красавчики вечно используют свои внешние данные, чтобы

запудрить мозги таким влюбленным и неискушенным идиоткам, как я. В Пашке я

была уверена - ведь мы встречались с ним больше полутора лет. А Максима я знала

всего ничего. С трудом верилось, что секс для него ничего не значит. Порой он так

смотрел на меня, словно едва сдерживался, чтобы... Черт. О чем я думаю? Конечно,

он хочет меня. Это естественно. Но редко какой мужчина может контролировать

свои сексуальные желания. А он столько времени проявлял самообладание. И ни

разе не попытался перейти границу. Даже Пашку порой заносило. И все же я так

мало о нем знаю...

Я зашла, села на стул и вперила взгляд в одну точку.

- Сашенька, - опустился возле меня на корточки Максим, - посмотри на меня,

пожалуйста.

Стиснув зубы, я опустила голову и встретилась с его полными страдания глазами.

- Саш, поверь мне, я бы никогда не причинил тебе боль. Я слишком люблю тебя и

не хочу потерять. Да я Анастасии в отцы гожусь! Всё эти чертовы гормоны! Да еще

сказки о принце на белом коне... Саша, поверь мне, прошу тебя. Я бы не посмел и

пальцем тронуть ее...

Я смотрела в эти так любимые мною глаза, в это родное лицо, на котором каждая

черточка, каждая родинка и морщинка были так дороги, и сердце сжималось от

желания коснуться его.

- Я верю тебе, - тихо произнесла я и увидела, как обмякли его плечи. Он взял мои

все еще дрожащие руки и прижался к ним губами. - Ты не виноват, что девушки

теряют голову от одного только твоего взгляда.

- Не говори так, - сдвинул он брови. - Черт! Как же я устал от этих стереотипов!

Люди привыкли судить о человеке лишь по внешности. Вот и ты считаешь, что раз

смазлив на лицо, значит сексуально неуравновешен, да?

- Прости, - опустила я голову. - Наверное, я плохо еще тебя знаю. И мне

действительно было больно видеть тебя рядом с ней. Выходит, я еще и ревнивая...

Максим усмехнулся и зарылся лицом в мои ладони.

- На твоем месте я бы метал громы и молнии. И в таком состоянии запросто

совершил бы какую-нибудь глупость. Ты же не устраиваешь истерик, не топаешь

ногами, не кричишь, даже если тебе очень плохо. Единственное, что можешь себе

позволить - это беззвучно плакать, - последние слова он произнес с болью в голосе

и принялся покрывать поцелуями мои ладони, пальцы, запястья, поднимаясь все

выше. - Прости меня... - прошептал он, целуя уже мою шею. - Я так хотел оградить

тебя от всего этого...

Его губы обжигали мою кожу, жаром охватило все тело. Если с Пашкой я всегда

сохраняла голову трезвой, то с Максом я забывала обо всем на свете, едва не

растворяясь в его нежных, опьяняющих объятьях. Но Максим, похоже, держал

ситуацию под контролем. В какой-то момент он с явным усилием оторвался от

меня и, тяжело дыша, поднялся на ноги.

- Черт! - выругался он, взлохматив свою шевелюру и нервно рассмеявшись. -

Кажется, я переоценил свои возможности... Мое желание слишком велико. К

счастью, мы скоро поженимся. И ты станешь моей...

- Только твоей, - прошептала я, обвивая руками его шею и прильнув губами к его

губам.

- Ты не представляешь, как я благодарен тебе за это, - пробормотал он у моих губ. -

Для меня это честь...

- Я рада, что ты ценишь это, - грустно улыбнулась я. - Порой мне кажется, что

Пашка не понимает меня. Он всегда считал это пережитком прошлого, капризом,

прихотью... Может это и так, но... Я хочу, чтобы тот, с кем я свяжу свою жизнь, был

моим первым и единственным.

В глазах Максима плескался коктейль из эмоций: восхищение, гордость, нежность,

любовь...

Я улыбнулась, провела рукой по его щеке.

- Ну что, как продвигается подготовка к свадьбе? - приподняла я одну бровь. - Я

могу чем-то помочь?

- Надеюсь, ты любишь сюрпризы? - раздвинул он в усмешке губы.

- Обожаю, - чмокнула я его в щеку.

***

Утром во вторник меня немного тошнило. Наверное, съела что-то не то. Я выпила

три таблетки активированного угля, запаслась бутылкой воды и пакетом кефира и

отправилась на работу. Спрятавшись за забором, я подождала, пока Пашка

вырулит со стоянки, и вошла в школу, неприятнейшим образом столкнувшись в

дверях с Настей Плетневой. Окинув меня презрительным взглядом, она вздернула

подбородок, поправила на плече лямку бледно-розового ранца и прошла мимо

меня, намеренно задев корпусом. Я удивленно вскинула брови. Кажется, я стала

объектом ненависти этой пигалицы. Хм. И за какую такую интересно

провинность? Что не дала соблазнить директора? Или видела ее в слезах, с

размазанной тушью и практически оголенной грудью? Нет, ну смешно же.

А на обеде ко мне подошла Елена Вячеславовна и попросила уделить ей пару

минут после уроков. Странно. Зачем ей это?

Но гадать над неприязнью Насти и подозрительной просьбой главного бухгалтера

мне было некогда. На занятиях мы лепили кукольную посуду из полимерной

глины, затем я попросила детей нарисовать свою мечту. Рисунки эти я

планировала раздать на последнем в этом году родительском собрании. Пусть

родители знают о чем мечтают их семилетие чада.

После уроков я убрала глину и прочие принадлежности в специально отведенную

для этого коробку, проветрила кабинет, вымыла доску, разложила по партам план

завтрашних занятий - таким образом я приучала моих спиногрызов к

организованности - и спустилась в бухгалтерию.

Елена Вячеславовна встретила меня с кружкой кофе в одной руке и сигаретой - в

другой. Я от удивления округлила глаза - курить в стенах школы! - но смущенно

промолчала. Кто я такая, чтобы делать замечание главному бухгалтеру?

- Садитесь, Александра Юрьевна, - Елена Вячеславовна указала мне на стул

напротив себя, затянулась и, выпустив тонкой струйкой дым к потолку, ледяным

тоном произнесла:

- Я давно наблюдаю за вами, Александра Юрьевна. И мне не нравится ваша

чрезмерная целеустремленность. Я понимаю, что зарплата у педагогов довольно

мизерная - хотя ставки в частной школе в отличии от государственной в разы

выше - и все же ваше поведение, простите за мою откровенность, просто

аморально.

Я сглотнула, вытаращив на нее глаза. Что? О чем это она?

- Не понимаю вас. Я могу узнать, в чем вы меня обвиняете?

Елена Вячеславовна резким движением затушила сигарету о дно пепельницы.

- Не стройте из себя невинную девственницу! - вскинула она голову, сверкая ярко-

зелеными глазами. - Это в конце концов выглядит пошло. Вы же с самого начала

решили заграбастать в свои шаловливые ручки красавчика-директора. Сперва так

миленько спели на дне учителя, затем, притворившись удивленной, бесстыдно

отвечали на его поцелуй в ресторане. А теперь еще и шуры-муры с ним крутите -

под самым носом у его законной возлюбленной.

Такого шока я не испытывала никогда. Наверняка у меня и челюсть отвисла и

глаза в блюдца превратились.

- Я не слышала, чтобы у Максима Георгиевича имелась возлюбленная, -

пробормотала я, чувствуя как подкатывает к горлу комок. Реветь на глазах у этой

девицы я себе позволить не могла. Поэтому с силой сжала кулаки, до боли вонзая

ногти в ладонь.

- А он вам разве не говорил, что уже как года два встречается с Инной

Эдуардовной?

Я сглотнула, почувствовав как краски схлынули с лица, стало трудно дышать.

- Нет, - я провела дрожащей рукой по лбу.

"Кажется, у меня температура", - неосознанно подумала я. - "И тошнит жутко.

Неужели отравилась?"

- Спасибо за информацию, - я порылась в сумке в поисках левомицетина. - Я,

пожалуй, пойду.

- И это все?

- А что вы хотели услышать? - вздернула я брови. - Или вы ждали истерики?

- Мне просто неприятно наблюдать, как учитель младших классов бессовестно

манипулирует своей женской привлекательностью и не брезгует служебными

отношениями с директором. Какой пример вы подаете детям?!

- Простите, - мой голос приобрел стальные нотки, - не вам мне указывать, с кем

заводить отношения! Моя совесть чиста. Желаю и вам того же!

У себя в кабинете я выпила таблетку левомицетина и, опустившись на стул,

обхватила голову руками. Каждый день приносил какие-то потрясения. Счастье,

оказывается, дается не просто. И я ощутила это на собственной шкуре. Каким-то

шестым чувством я понимала, что то, что сказала Елена Вячеславовна об Инне и

Максиме, правда. Я любила Инну, как подругу, она всегда поддерживала меня, по

доброму опекала, хотя и была старше всего на четыре года. В отношении Максима

Георгиевича она всегда была более чем деликатна, не обсуждала его личную

жизнь, не восхищалась им, как все остальные, но порой я ощущала за ее словами

скрытый подтекст. Словно она хотела узнать, что я чувствую к Максиму, что нас с

ним связывает...

Внезапно я ощутила резкую боль под ложечкой, затем в области пупка. Черт. Да

что это со мной? Может промыть желудок?

Зазвонил сотовый. Приложив трубку к уху, я услышала голос Пашки:

- Сашка, мы можем поговорить?

- Д-да. Что-то случилось?

- Нужно выяснить кое-что. Я заеду за тобой. Через пять минут жди меня у ворот

школы.

- Хорошо.

Я вскочила со стула. Видимо сделала это слишком резко, отчего комната заплясала

вокруг меня в диком калейдоскопе. Тело покрыла испарина.

Я не заметила, как вошел Максим. Он нежно притянул меня к себе, наклонился,