Вера и Марина Воробей - Будь собой

Он взял девушку за руку и повел ее следом за «могиканином». Между тем старик пристроился к маленькому ларечку с сосисками.

«Голодный он, что ли? – думала Ира. – Так ведь там буфет был».

Через минуту Константин Юрьевич отошел от прилавка со здоровенным пакетом и прямехонько двинулся к кучке бомжей. Не говоря ни слова, он поставил перед ними пакет и пошел дальше.

– Але, гараж! – прохрипел кто-то из них. – А денежку? На операцию надо.

Константин Юрьевич обернулся:

– Денег не дам. Пропьете.

Ира вернулась довольно поздно и ожидала справедливых упреков. Но вместо этого родители атаковали ее вопросами, действительно ли она была в консерватории.

– Я не верю, – категорически заявил Григорий Ильич. – Такого не может быть, потому что не может быть никогда. Ну скажи, что там в консерватории, консервы? Да?

– Почему консервы? – Ира зевнула. – Там группа, ну то есть оркестр.

– Я случайно в курсе, – не унимался папа. – Тебя-то что вдруг туда занесло? Давно ли ты, дочь, заделалась в меломаны?

– Меня пригласили. – Ира сделала значительное лицо, но и это не помогло.

– Значит, ты дружишь с человеком, который туда ходит. – Григорий Ильич закатил глаза. – Сколько ж ему лет? Семьдесят?

– Ну пап, хватит!

– Лично мне очень нравятся такие молодые люди, – наконец вступила в разговор Галина Сергеевна. – За мной, между прочим, тоже ухаживал мальчик. Он играл на виолончели. Все было так романтично. Ирка, обязательно пригласи его в гости.

– Пригласит, пригласит, но потом. – Папа уставил руки в боки. – Что еще за мальчик? Попрошу со всеми подробностями.

Ира недослушала. Ежась и позевывая, она отправилась в ванную. Все, что сейчас случится, она знала наизусть. Мама начнет вспоминать тех, кто за ней когда-либо ухаживал, а папа станет объяснять, что все они ему и в подметки не годятся. Прежде, в детстве, Иру эти истории ужасно интересовали, но теперь она предпочла поскорее встретиться с подушкой.

Девушка собиралась лечь, когда на глаза ей попалась позабытая книжка Константина Юрьевича. «Почитаем», – решила она и открыла наудачу.

Глава попалась крутая. Оказывается, в начале 1920 года в возрасте двенадцати лет Константин Юрьевич, а тогда просто Костя, остался в Крыму на попечении бабушки. Схитрив, он приписал себе лишний год, поступил в юнкерское училище, сражался при Екатеринославе, причем еще награду получил от генерала со странной фамилией Улагай. На этом загадочном генерале Ира и заснула.

На следующий день перед уроками Иру отловила молоденькая биологичка.

– Привет, у меня к тебе дело есть.

– Здрасьте, Ольга Олеговна. Я не… – Ира вдруг испугалась, что та собирается отправить ее на олимпиаду.

– Ты знаешь, что такое договор? – Учительница тряхнула короткими кудряшками.

– Примерно знаю. – Девушка совсем растерялась.

– Тогда предлагаю: ты делаешь большие и красивые рисунки насекомых. Я за каждый ставлю тебе по пятерке. Сама подумай: третья четверть, у тебя в журнале две тройки и четверка, а тут картина может измениться кардинально.

– Хорошо.

Выходило действительно неплохо.

– Тогда так. – Биологичка раскрыла небольшую на вид сумочку и извлекла оттуда приличных размеров книгу. – Что удивляешься? – Она поняла недоуменный Ирин взгляд. – Запомни, Ирина, пригодится – у настоящей женщины сумочка всегда снаружи меньше, чем изнутри. Вот тебе книга. В ней закладки. Приносишь – на ближайшем уроке получаешь. Все, привет! – И она унеслась в учительскую.

Девушка вздохнула, сунула книжку в рюкзачок и поплелась на первый урок. Пусть будут насекомые, в конце концов, она ведь обещала отцу.

Во время алгебры класс обошла записка: «У Кахобера намечается юбилей. Надо что-то предпринять. После уроков не смываться. Собираемся в раздевалке». Судя по всему, Лиза Кукушкина решила развить бурную деятельность. На каждой перемене она отводила в сторонку одноклассников, что-то энергично объясняла, а потом записывала в блокнотик.

Первые две перемены Ира провела в обществе бабочек, жуков и гусениц – разглядывала биологичкиных насекомых. Аня Малышева тем временем энергично списывала, на все вопросы отвечая лишь:

– Извини, пожалуйста, потом.

Освободилась она лишь на большой перемене и сразу взялась за подругу.

– Ну? – Анины глаза блеснули. – Где были? Я тебе звонила вечером. Галина Сергеевна сказала, что ты ушла.

– Только не смейся. – Ира смотрела строго. – Обещай не смеяться, иначе не скажу.

– Ир, да ты что? – Аня немножко обиделась. – Как я могу? Я же не Шустов какой-нибудь.

– Ну ладно. – Ира выдохнула и прошептала: – Мы с Темой ходили в консерваторию на концерт.

– Класс! – Аня восхищенно покачала головой. – Я всю жизнь мечтала. – Она вздохнула. – Ты молодец!

Ира внимательно посмотрела на подругу, кажется, та говорила вполне искренне.

– Ну и как там? – Анины глаза горели неудержимым любопытством.

– Внутри красиво. А так – не знаю. Ничего я не поняла.

Аня помолчала, ожидая продолжения, но, не дождавшись, сменила тему:

– Знаешь, эти ребята, спелеологи, летом на целый месяц уехать собираются. Встанут лагерем, в палатках жить будут. Они нам с Волковым и фотки показывали, и целую кассету. Обалдеть! – Она вздохнула. – Я своим удочку уже закинула, может, отпустят. Мама, правда, говорит, что надо с их руководителем познакомиться.

– Ну и правильно, – согласилась Ира. – Пускай. Познакомится, а потом отпустит.

– Ага, отпустит. Он же, Пал Палыч, ну руководитель, какой? С бородой, волосы длинные и лет всего двадцать пять. Мать как посмотрит, так ее сразу кондратий хватит.

Но тут прозвенел звонок на английский.

– Ничего, до лета далеко. – Ира взяла подругу под руку. – Еще уговоришь.

После уроков Лиза Кукушкина заняла позицию у выхода из раздевалки.

– Давайте что-нибудь придумаем, – начала она, когда класс собрался. – Я предлагаю…

– Я вам щас придумаю, я вам так грязной тряпкой придумаю, – перебила ее хмурая уборщица и наставила на ребят швабру. – А ну, шагайте отсюдова!

– Вы знаете, что удар шваброй – это оскорбление действием, – выступил вперед Максим Елкин.

– Точно, – поддержал его Борька Шустов. – И насилие над личностью. Карается по закону.

Неизвестно, сколько могла бы еще продолжаться подобная дискуссия, но тут на помощь уборщице подоспела Кошка.

– Оделись – на выход, – скомандовала она.

И ребята ворча потянулись к дверям. Желания объяснять что-то Кошке ни у кого не возникло. Таким образом, вторая часть классного собрания проходила уже во дворе школы.

На сей раз Лизе удалось объяснить, что она хочет.

– У нас впереди месяц. Я предлагаю сделать Кахоберу подарок. Только ни вазы там всякие, ни сервизы покупать не будем – надоело. Надо взять и так круто оформить кабинет, чтобы другого такого больше нигде не было.

– Клево! – согласился Шустов. – У меня приятель есть, он такое граффити забубенить может – все умрут! Прикиньте, девчонки, Пункерская Кошка с зубами в четыре ряда, директор весь клепаный и на «Харлее».

– Супер! – Отозвалось сразу несколько голосов.

– Балда ты, Борька! – Туся Крылова поправила волосы. – А потом Кахоберу башку отвинтят. Вот пусть лучше Дмитриева сделает всякие там исторические сцены.

– Ага, будет не класс, а Бородинская панорама, – съязвил Ежов. – И закончит Ирка лет через пять.

– Хватит глупости болтать. – Марина Голубева поджала губы. – Давайте все подумаем, кто что может, и завтра еще поговорим. Лиза это здорово придумала.

– А с безрукими как быть? – не унимался Борька. – Лично я ничего такого не умею.

Лиза и Юля уже открыли рты, чтобы осадить его, но Лена Серова успела раньше.

– Можешь мне помочь. – Она ему ласково улыбнулась. – Я бы сшила кукольные костюмы из разных времен, только у меня книжек нету.

– Ага. – Шустов сразу стал тихим и примерным. – Все, что надо, из-под земли достану.

Всю дорогу Ира прикидывала, сумеет ли сделать рисунки сражений, и наконец поняла, что нет. Слишком много людей, лошадей, оружия. Но потом ей в голову пришло, что можно нарисовать небольшие трафареты со стилизованными изображениями разных воинов и сделать бордюр по всему периметру класса. Получится просто, красиво и необычно.

Дома она первым делом позвонила Ане Малышевой и поделилась своей идеей.

– То, что доктор прописал! – Аня ужасно обрадовалась. – А мы с Ваней нанесем их на стены.

Судя по тому, что она сказала «с Ваней», а не «с Волковым», парень был у нее, потому Ира решила, что лучше долго не трепаться, и попрощалась.

С уроками сегодня выходило терпимо, так что через час стопку тетрадей и учебников можно было смело складывать в рюкзак. Закончив возиться, Ира в очередной раз пожалела, что попалась на папину удочку. «Вот ведь свинство! – она поморщилась. – Подловил на слове и теперь пользуется». Однако уроки – это еще не все. Завтра как раз ожидалась биология, и Ира решила обязательно сдать первого жука.

К сожалению, учительница обошла вниманием более-менее симпатичных насекомых. Ей почему-то требовались самые отъявленные жуки-уроды.

Ира достала бумагу, карандаши и маркеры. Немного подумав, она вставила диск, данный Константином Юрьевичем, в плеер, надела наушники и занялась делом. Жук и маленьким-то выглядел жутко, а уж, увеличившись в размерах, стал совсем страшным: огромные усищи, множество корявых лапок, совершенно немыслимые челюсти. Ира механически переносила на бумагу каждую чешуйку. Голова ее оставалась совсем свободной, и, сама того не желая, она внимательно слушала музыку.

Когда все кончилось, девушка запустила диск по новой – во второй раз музыка показалась ей даже лучше. Ира сняла наушники и задумалась. О чем? Она и сама не знала. Музыка навеяла какие-то смутные, волнующие образы.

Но через несколько минут зазвонил телефон. Это был Артем.

– День добрый. Чем занимаешься?

– Жуков рисую.

– Странное занятие для художника. – Он рассмеялся. – Впрочем, есть ведь даже название для такого рода живописи. Не помню, и пусть. – Он помолчал. – А не могут ли твои драгоценные жуки немного подождать?

– Они не мои, они биологички. – Ира подумала, что зря оправдывается. – Жуки легко подождут.

– Тогда я буду у твоего подъезда через пятнадцать минут. Пойдем гулять в парк. В ваших краях есть парк?

– Есть! – Сердце радостно подпрыгнуло. Вот оно, новое свидание!

Ира чуть не крикнула «ура!».

– Тогда до встречи. Поклон жукам.

Ира заметалась по квартире. Сейчас же, немедленно следовало что-то предпринять: отмыть вымазанные маркерами руки, одеться, причесаться. Вихрем девушка ворвалась в ванную. Оттерла пальцы, вычистила ботинки. Почти на ходу впрыгнула в новенькие джинсы, натянула белый джемпер с узким горлом. Немного косметики, массажная щетка. Все, готово. И тут в квартире неожиданно погас свет.

На лестничной клетке захлопали двери, среди жильцов начинался стихийный митинг. Ира на ощупь взяла куртку и вышла из квартиры.

– Свет есть? – Путь к лестнице перегородила необъятная тетка-соседка.

– Н-н-не знаю. – Девушка, сама себе удивляясь, перемахнула через перила.

– Как это не знаешь? – Тетка не унималась. – Все знают, а эта чумовая не знает.

– О, дали свет! – донеслось сверху. – Включили!

Но последних слов Ира не расслышала, она уже открывала дверь подъезда. А там, разумеется, стоял Артем.

– Привет! – На сей раз девушка поздоровалась первой.

Тема одарил ее взглядом такой силы, что Ира на несколько секунд онемела.

– Еще раз здравствуй. Ты знаешь… – Тема говорил совершено обычным голосом. – По-моему, насчет парков я несколько опережаю события. В каком бы то ни было парке мы сейчас утонем. Весна – вещь приятная. – Он протянул маленький букетик подснежников, нежных, бархатистых, удивительно красивых. – Приятная, но мокрая.

Ира, разумеется, согласилась отменить парк.

– Не вздумай расстраиваться. Если повезет, мы успеем на пробный рейс теплохода.

Ира конечно же знала, что теплоходики начинают курсировать по Москве-реке с середины мая. Да и холодно еще у воды, но раз Артем говорит, значит, лучше знает и, значит, там тепло.

Через несколько минут они уже усаживались в вишневые «Жигули».

– Эти ребята наверняка твои знакомые. – Тема кивнул в сторону тротуара, и Ира успела разглядеть, как Юля Туполева несколько раз щелкнула «мыльницей», а ее верный Коля Ежов что-то лихорадочно записал на клочке бумаги. Физиономии обоих показались Ире до комичности озабоченными.

– Это они готовятся меня спасать, если что.

– Если что? – Артем взял Ирину руку, и она не отняла ее.

Девушка почувствовала, как кровь лихорадочно бьется в висках. Долго, удивительно долго длилось это прикосновение. Вот сейчас, казалось ей, именно сейчас должно произойти что-то, что, может быть, навсегда изменит ее жизнь…