– Что вы думаете об этом? – спросил Нортхэм, указав на заинтересовавшую его картину.

– Вермер. Это видно по характерному использованию света.

Нортхэм не стал просить, чтобы она снова прочитала подсказки. Он успел выучить их наизусть.

– Пожалуй, я был несправедлив к баронессе. Она не настолько увлеклась поэзией, как я думал. Здесь и в самом деле имеется определенный смысл.

– Боюсь, я прискорбно тупа, – вздохнула Элизабет.

– Ничего подобного. – Нортхэм не пытался быть галантным, он просто придерживался фактов. – Я бы никогда не подумал об Идене, если бы вы не упомянули о нем – Он указал на морской пейзаж. – «Небесная высь» явно подразумевает Эдем и относится к этому полотну. А «низвергнут» отсылает нас к тому, что висит ниже. – Он ткнул указательным пальцем в натюрморт Вермера. – Видите? «Время бег остановило». Это перевернутые…

– Песочные часы! – торжествующе закончила Элизабет и рассмеялась. – По-моему, милорд, вы близки к финишу!

Нортхэм усмехнулся:

– Думаю, нам следует присмотреться к этой картине. – Он пробежался пальцами вдоль широкой резной рамы. – Ничего. Как вы думаете, ее можно снять?

Элизабет с готовностью потянулась к картине.

– У нас просто нет другого выхода. Вам помочь?

Кивнув, Нортхэм взялся за нижний край рамы.

– Возьмитесь за другой угол. Нужно только чуточку отклонить ее от стены. Вот так… – Он просунул руку за картину и пошарил по стене. – Ага, вот оно. – Нащупав выпуклость, напоминавшую кнопку, он нажал. Раздался щелчок. – Можете заглянуть туда? Тайник на вашей стороне.

Элизабет, изогнувшись, заглянула за картину.

– Попробую дотянуться. – Придерживая одной рукой раму, она скользнут другой в отверстие. – Что-то оно слишком маленькое.

– Вы как будто разочарованы.

Пальцы Элизабет сомкнулись на сокровище. Оно идеально вписалось в ее ладонь.

– Вы хотите сказать, что даже и не мечтали о роскошных драгоценностях или мешке с соверенами?

Подошел Саутертон под руку с леди Пауэлл, которая наконец-то проявила интерес к охоте за сокровищем, видимо, рассчитывая на свою долю.

– Ну что там? – осведомился виконт. – Золотые слитки?

– Нортхэм обернулся.

– Думаю, вам стоит умерить свои аппетиты.

Саут ухмыльнулся. Хотя граф обращался к нему, его взгляд был устремлен на леди Пауэлл, в глазах которой светился алчный блеск.

Норт закрыл тайник и вернул Вермера на место.

– Ну, леди Элизабет, – азартно заговорил он, – покажи те, ради чего мы так старались.

Элизабет повернулась лицом к своим спутникам и подняла руку. Ее пальцы медленно, как лепестки цветка, разжались, открыв сокровище.

И все четверо одновременно увидели его.

На ладони Элизабет лежала табакерка лорда Саутертона.

Леди Пауэлл заговорила первой:

– О Боже, можно мне посмотреть? Прелестная вещица, не правда ли? – Не дожидаясь ответа, она схватила табакерку и поднесла к свету, струившемуся от канделябра. На черной эмалевой крышке сверкала россыпь мелких бриллиантов. Сделанное из чистого золота донышко не было плоским, а покоилось на четырех ножках в форме кошачьих лапок. – Просто восхитительно! Я никогда не видела ничего подобного.

– А я видел, – буркнул Саутертон, выхватив табакерку из пальцев леди Пауэлл, прежде чем она успела их сомкнуть. – Это моя.

Глаза Элизабет метнулись к его лицу.

– Ваша? Та, что была украдена?

– Так это она? – изумилась леди Пауэлл, состроив недовольную мину, словно считала себя причастной ко всему, что касалось виконта. – Вы не говорили, что это такая изящная вещь.

Саутертон не счел нужным ответить.

– Там больше ничего не было? – спросил он.

– Элизабет покачала головой:

– Во всяком случае, я больше ничего не нащупала.

– Нортхэм вернулся к Вермеру.

– Возьмись за другой угол, Саут. Давай еще разок посмотрим.

Сунув табакерку в карман, Саутертон поспешил на помощь другу, однако повторное обследование тайника ничего не дало.

– Черт знает что, – проворчал виконт, запустив пальцы в волосы. – У Баттенберна весьма своеобразное чувство юмора.

Элизабет удивленно моргнула.

– Не может быть, чтобы вы считали это делом рук барона.

– Тогда леди Баттенберн.

– Оба предположения просто нелепы.

– Пожав плечами, Саут взглянул на Нортхэма:

– А ты что думаешь?

– Я бы сказал, что предостережение барона насчет Джентльмена оказалось провидческим. Он добрался до сокровища раньше нас.

– Это невозможно, – возразила Элизабет. – У него не было подсказок.

– Признаться, я в них ничего не поняла, – вмешалась в разговор леди Пауэлл. – Неужели вы всерьез полагаете, что Джентльмен украл сокровище и заменил его табакеркой, которую украл раньше?

Три головы повернулись к ней и в один голос нетерпеливо ответили:

– Разумеется.

Леди Пауэлл попятилась.

Элизабет стало жаль ошарашенную женщину.

– Конечно, в это трудно поверить, – мягко проговорила она.

Нортхэм прислонился плечом к стене между Тицианом и Брейгелем.

– Если это работа Джентльмена, то непонятно, чего он добивается.

Саутертон задумчиво изучал узорные плитки пола. Когда часы в большом зале начали отбивать время, он поднял голову.

– Ладно, скоро мы узнаем, чья это работа: Джентльмена или какого-нибудь шутника из числа гостей. На мой взгляд, это весьма необычный способ вернуть кому-то потерянную вещь.

– Украденную, – поправил его Норт.

– Пожалуй. Ведь ничто не предвещало, что я найду табакерку, не так ли?

– А вы и не нашли, – произнесла леди Пауэлл сладким тоном. – Это сделала наша дорогая Элизабет.

Теперь уже Элизабет оказалась под прицелом трех пар глаз. Но в отличие от леди Пауэлл она не спасовала, а только выше вздернула подбородок.

– Только потому, что лорд Нортхэм не мог дотянуться до тайника со своей стороны. А что касается подсказок, то я безнадежно в них запуталась. – Она перевела взгляд с одного мужчины на другого. – Вы оба это знаете.

– Увы, – вздохнул Саутертон, – это правда.

Нортхэм позволил себе усомниться, однако он стал партнером Элизабет только в конце игры. И потому, решив оставить свое мнение при себе, указал подбородком в сторону двери:

– Если я не ошибаюсь, сейчас сюда ворвется толпа гостей, а впереди всех – лорд и леди Баттенберн.

Массивные двери распахнулись, и в галерею действительно ввалилась толпа гостей во главе с бароном и баронессой. Леди Баттенберн радостно захлопала в ладоши.

– Я так и знала! – воскликнула она. – Когда вы не явились в гостиную в полночь, я сразу поняла, что мы найдем вас здесь. Ну что, нашли сокровище? О, пожалуйста, ответьте, пока часы не пробили двенадцатый удар. Его светлость очень строго придерживается правил. Можно подумать, что мы спрятали сокровища короны, а не карманные часы с брелоком.

Леди Баттенберн нервно расхаживала по своей спальне от двери до окна и обратно. Барон, наблюдавший за женой, вздохнул:

– Сядь, дорогая. Ты совсем себя измотаешь.

– Не измотаю, – упрямо отозвалась она.

– Ну, тогда протрешь ковер.

Этот довод тоже не остановил баронессу. Ее длинные, до локтей, перчатки висели на спинке кресла, украшенный пером тюрбан валялся в ногах постели. Она все еще была в вечернем платье.

– Может, ты хотя бы позволишь Фитц помочь тебе приготовиться ко сну?

– Я не смогу сейчас заснуть.

Харрисон повернулся к камину, где стояла Элизабет. Пожав плечами, он развел руками, и этот жест означал, что он исчерпал все свои возможности.

Элизабет набрала в грудь воздуха.

– Луиза, может, тебе…

Звук ее голоса сделал то, что не удалось Харрисону. Баронесса резко остановилась.

– Не желаю даже слушать тебя, Либби! Ты скверная, скверная девчонка! И отвечаешь за все, что произошло нынче вечером. Не представляю, о чем ты думала, когда взяла табакерку!

Элизабет молчала.

Она видела, что баронесса не ждет ответа. Ей необходимо было высказаться. Она слишком долго сдерживалась в галерее: сначала – чтобы прийти в себя от шока, когда Саутертон продемонстрировал ей табакерку, а потом – чтобы выразить сожаление, что игра закончилась таким странным образом. Зато сейчас лицо леди Баттенберн раскраснелось от гнева, и казалось, она вот-вот расплачется.

– Ну, Элизабет, – снова заговорила она, – ты понимаешь, какой позор навлекла на нас?

Элизабет взглянула на барона, поскольку он тоже оказался в числе униженных и оскорбленных. До сих пор Луиза, похоже, не собиралась ни с кем делиться своим статусом жертвы.

– Никто не винит тебя в том, что произошло, – тихо ответила Элизабет. – Я всего лишь достала из тайника за картиной Вермера то, что там лежало.

– Вот именно!

– Лорд Нортхэм все равно достал бы табакерку, не сделай этого я.

Баронесса топнула ногой, обутой в комнатную туфлю.

– Ты выводишь меня из терпения!

– Я пыталась защитить вас с Харрисоном, – пояснила Элизабет.

Барон, очнувшийся от своих размышлений, склонил голову набок.

– Вот как? – сухо спросил он, вперив в нее взгляд холодных голубых глаз. – Как мило. Право, Луиза, с ее стороны очень мило пытаться нас защитить.

– Это самое меньшее, что она могла сделать. Самое меньшее.

Барон медленно кивнул:

– Пожалуй.

Пальцы Элизабет сжались в кулаки.

– Вор оказал нам всем любезность, вернув табакерку. Почему бы тебе не взглянуть на это дело под таким углом?

– Потому что я не терплю вмешательства в мои планы!

– Не исключено, что он вернет также и часы с брелоком.

– Да уж, пусть лучше вернет, – угрожающе произнесла баронесса.

Харрисон небрежно махнул рукой:

– Не тревожься о таких пустяках, дорогая. Тоже мне ценность!

Баронесса снова принялась расхаживать по комнате, шурша шелковым платьем.

– Прочь с моих глаз! – Видя, что Харрисон с Элизабет обменялись вопросительными взглядами, она добавила: – Вы оба. Я совершенно без сил.

Харрисон поднялся, чмокнул жену в щеку, которую та подставила ему, кивнул Элизабет и вышел из комнаты, направившись в тишину и уют собственной спальни. Элизабет уже взялась за дверную ручку, когда баронесса окликнула ее.

– Мы еще не закончили, – заявила она.

– Но ты сказала…

– Я говорю не о данном моменте. Сейчас можешь отправляться куда угодно, но имей в виду, разговор не окончен. Эта история будет иметь последствия. Для тебя в частности.

Ладонь Элизабет, сжимавшая ручку, увлажнилась, и ей не сразу удалось открыть дверь, что не прошло незамеченным для хозяйки дома, достопочтенной леди Баттенберн.

Элизабет лежала поверх сбившихся одеял, уставившись в потолок. То, что она испытывала сейчас, едва ли можно было объяснить беспокойством, вызванным вечерними событиями. Это был самый настоящий страх, скрутивший в узел ее внутренности и лишивший ее сна.

Она не нуждалась в напоминании, что вопрос далеко не исчерпан. Элизабет ни на секунду не верила, что леди Баттенберн удовлетворится обличительной речью. Баронесса никогда не бросала слов на ветер, даже в гневе, и ее прощальная фраза должна была служить Элизабет предупреждением, что ее ждет суровая кара. Но существовало слишком много аспектов, где она чувствовала себя уязвимой. С какой стороны ждать нападения?

Элизабет поднялась с постели и подошла к окну. Отдернув шторы, она распахнула обе створки и высунулась наружу. От прохладного ветерка, шевелившего волосы, ее кожа покрылась мурашками. Она заставила себя посмотреть вниз. Интересно, разобьется ли она насмерть, упав с такой высоты? Или только покалечится? И будет ли это хуже того, с чем ей приходится жить сейчас?

Но если она умрет…

По спине ее пробежали мурашки, когда раздался шорох открывающейся стенной панели. Элизабет не ожидала, что баронесса явится так скоро. Хотя, может, это и к лучшему – все наконец разрешится и она избавится от невыносимого напряжения.

Она обернулась и спокойно заговорила, не сразу сообразив, что вместо Луизы в комнате находится совсем другой человек:

– Я не ждала тебя.

– Мне это и в голову не приходило. – Нортхэм выпрямился и отряхнулся. Он все еще был в вечернем костюме – черном фраке, темно-серых брюках и ослепительно белой сорочке с накрахмаленным воротничком и элегантно повязанным галстуком, – ничуть не пострадавшем от путешествия по пыльному коридору. – Но возникает естественный вопрос: кого еще ты не ожидала увидеть?

– Уходи.

– Я заметил, что столик больше не закрывает вход. Из чего можно заключить, что это сделано в ожидании посетителей. Насколько мне известно леди Баттенберн время от времени пользуется этим путем. А как насчет ее мужа?

Элизабет отшатнулась, словно ее ударили.

– Уходи! – повторила она гневно.