Надежда Духовная - Бугенвиллея цвета фуксии

– Это всё из-за неё! – крикнула она.

– Из-за кого? – не понял Славик.

– Из-за этой твоей израильской подружки! Я видела, как она на тебя смотрит!

– А как она на меня смотрит? – поразился Славик.

Но Маша махнула на него рукой и вышла.

Славик медленно налил воду в стакан и так же медленно поднял голову. В окне он увидел своё собственное отражение. "А как она на меня смотрит?" – спросил он у этого отражения. Он вспомнил Танин взгляд обращённый к нему – спокойный и внимательный, и ему вдруг стало тоже спокойнее на душе. Он понял, что поступил правильно, придя сюда и сказав всё, что должен был сказать. Он медленно выпил воду, потом опомнился и налил ещё один стакан.

Он вернулся из кухни и поставил стакан на столик рядом с Машей.

– Прости меня, пожалуйста. Я думаю, лучше нам расстаться сейчас. Я не хочу морочить голову ни тебе, ни себе. И Таня здесь ни при чём.

Маша подняла лицо с внезапно ставшими сухими глазами. Слёзы, как по команде, перестали течь.

– Когда-нибудь ты очень пожалеешь об этом, – сказала она, – но будет уже поздно. Боже, а я шампанское приготовила, думала, ты придёшь делать мне предложение!

– С чего ты вообще это взяла? – изумился Славик.

– Ну, ты же сказал, что нам надо серьёзно поговорить!

Он промолчал и только подумал, чего же только может придумать сконцентрированный только на себе человек.

– Маша, я от всей души желаю тебе счастья, – сказал ей Славик наконец.

Она лишь недовольно махнула в его сторону рукой.

Он очень тяготился создавшейся ситуацией,

не знал что ещё сказать, поэтому, не придумав больше ничего, вышел из комнаты, аккуратно снял куртку с вешалки в прихожей и, ступив за дверь, так же аккуратно закрыл её за собой.

Он вышел на улицу. Уже начинало темнеть, и на тускло-синем небе начинали проглядывать первые звёзды. Он вдохнул как можно больше воздуха и поразился тому, какой он чистый и свежий. Кажется, что он уже давно так свободно и глубоко не дышал, как человек, совершивший честный и правильный поступок. Сколько можно обманывать себя и Машу? Улыбнувшись, Славик подумал, что долго бы ещё так обманывался, если бы не Таня. Она снова появилась в его жизни и все расставила по местам.

Удивительным образом события происходили в правильной последовательности и оставляли след удовлетворения в душе. Почувствовав рядом её присутствие, ощутив заново себя, он понял, что в его сердце нет места лжи. Она просто не может там больше находиться, потому что будет уныло напоминать каждый раз при каждой неискренне сказанной фразе, насколько жалкой будет его дальнейшая жизнь, если он и дальше будет так заблуждаться.

Славик шёл по осенней улице, и жёлтые листья кружили вокруг него хоровод. Уже совсем стемнело, когда он добрался до дома. Славик поднял голову и увидел, что свет в окне его комнаты горит, как маяк, возвещая, что он на верном пути.

Мама с папой ушли гулять, и Славик думал, что он расскажет обо всём Тане наедине. Но только он хотел бросить несколько ничего не значащих фраз, чтобы начать разговор, как послышался звук открывающейся двери – родители вернулись.

– Таня, я расстался сегодня с Машей, – всё-таки успел сказать Славик и умолк.

Таня застыла и посмотрела на него.

Больше уже он ничего не говорил. Родители вошли в квартиру. Они ходили в Михайловский парк, благо что до него можно было дойти пешком. Они радостно раздевались в маленькой прихожей, а увидев Славика с Таней, сказали, что принесли им варёной кукурузы.

Сидя на зелёном диване в зале, придвинув поближе завёрнутые в фольгу куски кукурузы, они грызли их, посыпая солью и обжигаясь. Кукуруза была ещё горячая.

Всё это время Славик бросал быстрые взгляды на Таню, чтобы понять, что она думает, и досадуя на то, что не успел с ней поговорить.

Уже поздно вечером, когда все разошлись по своим комнатам спать, Славик столкнулся с отцом на кухне.

– Папа, ты был прав, – сказал ему Славик. – Я поступил очень необдуманно, позвав в гости Таню, не расставшись с Машей. Сегодня я исправил эту ошибку.

Кажется, папа взглянул на него с интересом, по крайней мере, так показалось Славику при свете кухонной лампы.

– Ну, если ты чувствуешь, что поступил верно, – ответил папа, – то молодец, сынок. – Он замолчал и испытывающе смотрел на Славика.

Славик тоже помолчал, а потом сказал:

– Я чувствую, что поступил верно, но не ожидал такой реакции с её стороны. Дело в том, что она подумала, будто я пришёл делать ей предложение. Как она могла такое подумать? Ведь мы же никогда особо не ладили.

– Да, но она об этом не догадывалась, – мягко и примиряюще ответил ему папа, и Славик в который раз удивился, насколько его родители всё замечают и понимают.

– Ну, ничего, не расстраивайся. Она ещё встретит подходящего именно ей человека, – сказал папа.

На этом инцидент был исчерпан, и Славик вновь почувствовал лёгкость, приятную до головокружения, заново осознав, что завтра ему не нужно звонить Маше или избегать её звонков, потому что жаль её и не хочется её расстраивать неминуемым расставанием.

Как будто сложился пазл, который Славик пробовал собрать много времени, в нём не хватало последних нескольких кусочков. Теперь всё было решено. Какое облегчение! С этой мыслью он пошёл спать в тот вечер.

Неожиданное продолжение последовало поздно ночью, когда Таня уже спала. Она проснулась от неясного света, и поняла, что это экран её телефона зажёгся в темноте комнаты. Она подумала, что родители написали ей что-то, и открыла папку сообщений. Со сна, она не сразу поняла, в чём дело, и подумала, что кто-то ошибся.

Ей были присланы сообщения с незнакомого номера. Одно из них гласило: "Ты всё равно не сможешь быть счастлива с ним, разрушив нашу любовь". Таня растеряно открыла следующее сообщение, такого содержания: "И это называется женская солидарность?". Таня удивилась ещё больше. И только последнее послание разъяснило тайну его отправителя, вернее, отправительницы. Таня прочитала: "Это Маша. Микрюков дал мне твой номер".

Таня в изумлении выключила телефон и села на кровати, перебросив волосы на спину. Сна как не бывало. Боже, так Маша считает, что это она причина их расставания со Славиком? Как же могло так получиться? Ведь она как раз наоборот, смирилась с неизбежным, решив не стоять у Маши на пути.

Если бы Маша не подписалась в последнем сообщении, Таня ни за что не догадалась бы сама, кто ей пишет. Этот импульсивный поступок так не шёл тому образу, который составила Таня об этой успешной бизнесвумен! Маша казалась ей взрослой и независимой, такой уверенной в себе! А эти сообщения были просто ребячеством.

Не зная, что и думать, Таня все же решила оставить всё до утра, и снова легла спать.

На следующий день Таня со Славиком отправились на встречу с Женей. Женина тётя жила где-то в другом районе, поэтому они договорились встретиться возле станции метро «Площадь Восстания».

Запах метро! С каким забытым удовольствием вдохнула Таня этот полузабытый запах! Она наткнулась на него случайно, носом, как будто нырнула в знакомый мир. В Израиле не было метро. Она помнила этот запах ещё по Ташкенту.

– Что это? Где-то рядом метро?

– Ну да, станция Восстания, – ответил Славик с удивлением.

Таня не знала, стоит ли говорить Славику о её ночных бдениях и их причине, и потом решила промолчать. Она рассудила, что вдруг совсем скоро, когда она уедет, а может даже раньше, Славик с Машей снова помирятся, и тогда уже Маше будет очень неудобно за то, что она в отчаянии писала Тане ночью.

Они стояли и смотрели по сторонам, и совершенно пропустили Женю, пока та хохоча и взвизгивая не обняла Таню сзади за плечи. В скайпе Женя казалась взрослее и серьёзнее, но вживую оказалась совершенно такой же, как была раньше – высокой, улыбчивой, немного полноватой, только волосы отросли. В школе Женя всегда носила очень короткую стрижку, под мальчика, но выйдя замуж, отпустила каре. Это каре ей очень шло и делало её похожей на младшую сестрёнку Ксюшу.

С неё Женя и начала рассказ. Оказывается, Ксюша тоже в Москве, она мечтает о карьере то ли манекенщицы, то ли актрисы – ещё пока не решила. Пока она закончила курсы маникюра. Таня улыбалась, слушая её рассказ, вспоминая Ксюшу, Жениных родителей, их дом в Ташкентской махалле.

– Кстати! Вот новость – Ксюша выходит замуж! И знаете за кого? За Артёма!

– За нашего Артёма? – удивилась Таня.

Они все переглянулись.

– Да, они уже давно встречаются, – продолжала Женя. – Если хотите, приезжайте на свадьбу в феврале!

Таня не верила своим ушам! Артём женится на Ксюше! А она привыкла представлять её себе маленькой сестрёнкой Жени с таким же круглым лицом, полными губами и каре!

Славик тоже внимательно слушал. Потом он рассказал про себя. Про Таню они оба всё знали. Похоже, Женя всё-таки была удивлена тем, что Таня приехала к Славику в гости, хотя во время разговора в скайпе не подала виду. Может, дело было в том, что Славик изменился после школы? Он уверенно шагал рядом с Таней, а на светофоре даже взял её под локоть. Женя наблюдала за ними с интересом.

Она была в светлом длинном плаще и сыпала историями про маленькую дочку. Этим она казалась Тане и Славику намного старше их самих. Впрочем, Женя же вышла замуж сразу же, как закончила в Ташкенте пищевой техникум, она была кондитером. Тане тогда казалось, что лучше бы Жене поступить в университет, получить высшее образование и стать, например, учительницей. С её лёгким терпеливым характером и любовью к детям это было бы самое то. Но Женя ушла от них в девятом классе, познакомившись с Сеней.

Таня не знала, кем он был по профессии. Он был старше Жени, и у них была пасека. Оказывается, в Москве Сеня тоже открыл своё дело – он продавал мёд, который собирал отец. Они с Женей собирались открыть свою кондитерскую и кафе.

Это были удивительные планы. Тане казалось, что Женя очень уверенно чувствует себя в Москве. Они с Сеней были такие простые и такие свои, что она поняла, что соскучилась, о чём сразу же и сказала ей. Женя засмеялась и пригласила Таню в гости в Москву.

– Может быть, в следующий раз, – благодарно улыбнулась Таня.

В этот день они решили пойти в Эрмитаж. Выяснилось, что Женя в Эрмитаже тоже не была.

Подходя к огромному, величественному зданию музея, они увидели Петра и Екатерину, которые позвали их фотографироваться. Сначала сфотографировались все вместе, а потом, когда августейшие особы удалились мерным шагом, держась за руки, они фоткали друг друга, и Таня подумала, что у неё появилась первая фотография в Питере вдвоём со Славиком.

Они прошли внутрь, полюбовались роскошной лестницей, и пошли по залам. Все было интересно Тане – и макеты рыцарей в полный рост в Рыцарском зале, и уютная, вся из дерева, библиотека Петра, и предметы быта древних племён Алтая, и, конечно, Малахитовая гостиная.

Будучи на три четверти русской, воспитанная на русской культуре, Таня впервые попала на историческую родину.

Она привыкла к тому, что исторической родиной евреи называли Израиль, но раз в ней течёт и русская кровь, то она тоже имеет прямое отношение к этому городу Пушкина и Достоевского, где старина на каждом шагу, и все так знакомо по книжкам, по фильмам. Таня заново влюблялась в эту культуру и в свой родной язык. Она осталась очень довольна этой прогулкой и про себя улыбалась, видя как Женя всё порывается спросить о том, какие отношения у неё со Славиком, но не решается сделать это в его присутствии.

В обед они вышли перекусить и зашли в ресторан прямо на Невском. Там поддерживалась атмосфера советской эпохи, звучали песни в исполнении Муслима Магомаева и Анны Герман, в общем, это было отличное место поностальгировать. Видимо, поэтому было так много людей пожилого возраста. Их же привлекло меню, обещавшее бефстроганов и блины с красной икрой.

Они сидели, болтали, вспоминали школу, уплетали блинчики, и жизнь казалась такой простой и понятной, потому что уехав в другую страну они попали в ту же среду, в которой выросли.

Вечерело, и Таня со Славиком проводили Женю до метро – ей нужно было вернуться к тёте за вещами и уезжать обратно в Москву.

По дороге обратно, в молчании перебирая воспоминания уходящего дня, Славик вдруг нарушил тишину:

– Кажется, Женя была немного удивлена тем, что решив приехать в Россию, ты остановилась у меня, а не у неё.

– Ну, мы же всегда дружили, – ответила Таня. – Нет ничего удивительного в том, что я приехала тебя навестить. К тому же, у неё небольшая квартира, в которой они живут вдвоём с маленьким ребенком.

Славик помолчал. Потом, видимо, решился, наконец:

– Таня, я начал тебе рассказывать вчера о том, что расстался с Машей.

– Да, я помню, – спокойно ответила Таня.

– Я хотел сказать тебе, что очень скучал по тебе ещё в Ташкенте, когда ты уехала.