И вот в течение следующей недели было готово ещё несколько рисунков. Первый из них – чаша с цветами и виноградом, стоящая на перилах веранды, за которой открывался вид на цветущий сад.

Затем ещё один рисунок – быстроногий олень остановился и смотрит на зрителя у дерева, с которого, воровато оглядываясь, слезает смешной толстяк Бахус и держит одной рукой на плече кувшин, предположительно с вином.

Следующий сюжет являл собой двух моряков с английскими шкиперскими бородками, хохоча чокающимися двумя полными кружками с пивом. Из кружек лилась пена, и Тане подумалось, что именно эта деталь вышла у неё лучше всего.

Дальше шли два весёлых кота, сплетающие хвосты под столиком на кухне, а возле самого столика стояла красотка в вечернем платье с бокалом мартини. Ножка стакана была такой тонкой и изящной, что делала его похожим на перевернутый зонтик. Элегантность позы дамы перекликалась с изяществом сосуда, который она держала в тонких пальчиках.

Таня отсканировала и послала и эти работы. К вечеру Микрюков звонил сам. Он объявил, что остался очень доволен её эскизами и добавил, что и не сомневался в её таланте. Такие слова было лестно слышать. Микрюков проинформировал её, что сейчас ведутся ремонтные работы в баре, а ближе к концу ноября начнутся и отделочные. Он просил Таню лично приехать и поучаствовать в утверждении проекта оформления.

Ну что ж, подумала Таня, учебный год начнется в начале ноября, но всё, что ей осталось, это только встретиться пару раз с профессоршей и завершить диплом. Она согласилась приехать.

И только тут она вспомнила, что надо бы позвонить Лёше. Все же она обещала. И, конечно, отвезти посылку племяннику старушки из Петах-Тиквы. Внезапно оказалось, что нужно переделать кучу дел. Таня начала со сложного. Она позвонила Лёше.

Лёша ответил довольно быстро.

– А, привет. Спасибо, что позвонила. Мне не совсем удобно сейчас говорить. Я могу перезвонить через четверть часа?

– Да, конечно. Извини, я не подумала, что ты на работе.

– Да нет, я в отпуске. Я тебе перезвоню.

Лёша и отпуск – это были два понятия, не совсем совместимые друг с другом. По Таниному мнению, он вообще не умел отдыхать, да и не любил. Ну, что ж, значит, его всё-таки выгнали в отпуск, скорее всего, насильно.

Лёша и правда перезвонил ровно через пятнадцать минут.

– Понимаешь, – сходу начал он, – ко мне гости приехали из России.

Таня не могла припомнить, когда за всё время общения с ней он принимал гостей.

– Да, я понимаю, я не спешу со встречей. Единственное, что мне нужно – это забрать краски. Я оставила их в верхнем шкафу на балконе.

Лёша замолчал. Кажется он обдумывал, как поступить.

– Хорошо, я могу тебе их передать через неделю.

– Через неделю? Они нужны мне уже завтра, а лучше сегодня вечером.

– Зачем они тебе вдруг так срочно понадобились? – кажется, в его голосе слышалось тщательно скрываемое, но хорошо знакомое Тане раздражение.

Теперь она замолчала, не зная, как поступить.

Наконец, они договорились, что завтра в двенадцать часов Таня будет ждать Лёшу у подъезда.

– Я спущусь и всё тебе отдам, – сказал он.

Таня пришла чуть пораньше. Солнце светило вовсю на проспекте Бен-Гуриона в Хайфе, отражаясь на куполе храма Бахайских садов. Таня не торопясь прошла по улице, как стрела указывающей прямо на Средиземное море. Потом свернула на проспект а-Мегиним. Там, в новом высотном доме она когда-то жила с Лёшей. Окна их квартиры выходили под углом на великолепные сады бахайцев, ухоженные и вечнозелёные, как на картинке.

Таня остановилась возле знакомого подъезда. Прождала десять минут и позвонила Лёше. Его телефон не отвечал. Подождав ещё минут пятнадцать, Таня с удивлением подумала, что это, пожалуй, был первый раз, когда Лёша опоздал. Она послала ему сообщение. Никакого ответа.

Тогда Таня решила подняться в квартиру. Может, Лёша дома и просто не слышит её звонков? Взял же он отпуск и позвал гостей, значит, могло случиться и то, что он может пропустить её звонки и сообщения. Всё-таки люди меняются.

Таня набрала код входа в подъезд и с удовлетворением обнаружила, что его не меняли. Поднялась на восьмой этаж и позвонила в дверь.

Ей открыла незнакомая девушка с крашенными почти белыми волосами и губами уточкой. Таня растерялась. Может, Лёша переехал?

– Вам кого? – спросила незнакомка.

– Мне Лёшу.

– А Алексея нет дома. Ему что-то передать?

– Я должна была встретиться с… Алексеем, – Таня впервые назвала Лёшу полным именем, – чтобы кое-что забрать.

– А вы кто?

– Я? – растерялась Таня. – Я его знакомая.

– Он ничего для Вас не оставлял.

– Я знаю, я оставила у него кое-что.

Складывалась пренеприятнейшая ситуация. У Лёши живет какая-то девица. Его самого нет дома, и на звонки он не отвечает. Таня вздохнула. В это время зазвонил её телефон.

– Алло?

Торопливый Лёшин голос в трубке сказал:

– Таня, извини, что я опоздал. Понимаешь, у меня сейчас гости. Придётся встретиться в следующий раз.

– Я у тебя дома, – помолчав ответила ему Таня.

– Что?! Я сейчас буду.

Он пришёл через десять минут, в течение которых девушка, ходившая в Лёшиной квартире в полосатых шортах и белой майке уходила на кухню, возвращалась и рассматривала Таню.

Лёша вошел и с порога уставился на них обеих, будто бы силясь угадать, что здесь произошло до его прихода. В руке у него был букет из трех гвоздичек и небольшая коробка шоколадных конфет. Все это он спешно пристроил на столике у входа. Царило напряжённое молчание.

Наконец, он, как-то неловко кашлянув в кулак, проговорил:

– Знакомьтесь, это – Таня, а это – Вика.

Вика смотрела то на Таню, то на Лёшу. Таня не мигая смотрела на него в упор. Ей просто хотелось уйти, не знакомясь ни с кем и не выслушивая всё то, что она видела, Лёша готовился ей сказать.

– Я пришла за своими красками. Можно их забрать?

– Конечно, идём, – ответил Леша искусственным бодрым голосом.

Таня видела, что ему очень неловко, но её на самом деле не волновало, что связывало Лёшу и его "гостью". Она отчетливо поняла, что эта встреча – последняя. Она только не понимала, зачем он пытался с ней поговорить, когда она ещё была в Питере.

Когда они вышли на балкон, Лёша закрыл за собой дверь поплотнее. Таня не смотрела на него, но она и без этого чувствовала, что он готовит речь. По части речей он был большой мастер.

– Таня, я тебе сейчас всё объясню, – начал Лёша привычным размеренным голосом.

– Ты не обязан мне никакими объяснениями.

Кажется, похожей фразой она ответила Славику всего две недели тому назад, когда он хотел рассказать ей про Машу.

– Я просто хочу забрать краски и уйти.

– Мы же хотели поговорить, – Лёша вдруг перешёл на несвойственный ему спешный тон. – Понимаешь, сейчас не очень удобно. Это Вика, моя одноклассница. Она просто приехала ко мне в гости и скоро уезжает.

Таня молчала. Она сама была в роли Вики две недели назад. Пора заканчивать с этими совпадениями. Она взобралась на стоявшую рядом табуретку и открыла дверцы антресолей. Без труда она нашла там большую коробку, в которой держала все свои рисовальные принадлежности. Как же она могла их забыть? Таня сунула голову в коробку. Всё было на месте. Можно уходить.

Лёша продолжал говорить. Таня не вслушивалась, но одна фраза всё-таки долетела до неё, когда она тащила коробку вниз.

– …Она даже спит отдельно.

Таня чуть не свалилась с табуретки.

– Меня абсолютно не интересует, где и как она спит!

Похоже, это вышло слишком громко, потому что выходя с балкона, она вдруг увидела, как Вика быстрым шагом пронеслась мимо неё в ту комнату, которая раньше была их кабинетом, и на ходу шмыгнула носом, видимо, собираясь заплакать.

Боже, этого ещё не хватало! Торопясь убраться из этого злополучного места, Таня, не видя собственных ног из-за коробки, которую не выпускала из рук, всовывала ноги в кроссовки. Кофту она даже не стала надевать, а просто схватила её со стула, на котором оставила раньше, и повернулась к двери.

Лёша падал в её глазах с умопомрачительной скоростью. Жаль только, что сам он не чувствовал своего стремительного падения, иначе не стал бы придерживать входную дверь, которую Таня открыла одной рукой.

– Я уверен, что во всём можно разобраться, – торопливо говорил он вслед Тане, которая решила не ждать лифта, а просто неслась вниз по лестнице.

Для неё инцидент был исчерпан. Навсегда.

Вылетев на улицу, она глубоко вдохнула. Ей хотелось смеяться. Какая свобода! И не нужны ей никакие объяснения!

Вечером Таня позвонила по номеру племянника, который ей дала питерская старушка.

– Алло? – коротко ответил энергичный мужской голос.

– Здравствуйте, это Яша? – спросила Таня.

– Да, это я.

Таня объяснила Яше, кто она, и спросила, как передать ему посылку.

– Да-да, дядя говорил мне о тебе, – вот так, сразу на "ты", по-израильски говорил голос в трубке. – Ты в Хайфе? Я могу приехать вечером и забрать посылку.

– Вы приедите из Петах-Тиквы на север? – удивилась Таня.

Всё-таки это был не близкий свет. Она предложила обладателю энергичного голоса встретиться в Тель-Авиве на следующий день. Всё равно нужно съездить к родителям.

С утра пораньше Таня села на поезд до Тель-Авива. Она очень любила такие поездки. Северная ветка проходила вдоль моря, и это каждый раз было незабываемое зрелище. Электричка мерно скользила по рельсам. Водная гладь отражала утренние несмелые лучи. Слева виднелась гора Кармель.

Очень часто они с Лизой садились на автобус до Хайфского университета, и оттуда шли пешком в горы. Свежий хвойный воздух, нагретый солнцем, открытые пространства, простирающиеся внизу – всё это всегда приводило их обеих в восторг.

Подъезжая к Тель-Авиву, Таня в мыслях уже снова была в Питере. Как же ей повезло! Она сможет снова пройтись по залитым дождём проспектам, погулять в парках, насмотреться, надышаться свежим северным воздухом!

Яша встречал Таню на станции Савидор Мерказ. Это был невысокий брюнет лет сорока. К Таниному удивлению, у него были немного раскосые глаза. "Интересно, – подумалось ей, – если бы я не знала, что он из Питера, то подумала бы, что он – бухарский еврей".

Бухарские евреи считались одной из древнейших еврейских общин в рассеянии. В Бухару они попали много веков тому назад, а точнее, ещё в пятьсот тридцатом году до новой эры. Исторически известно было то, что их предки прибыли в Среднюю Азию в числе войска Кира Второго Великого, воевавшего с кочевниками-массагетами.

Эти представители еврейского народа были также в числе первых репатриантов покидавших СССР с середины 1970-х годов и стремившихся в молодое государство Израиль.

Несмотря на то, что внешность нового знакомого никак не вязалась в её представлении с его дядей и Питером, Таня не стала расспрашивать Яшу о его корнях. Пока лишь она только отвечала на его вопросы:

– И как тебе Питер? Понравилось? –говорил он в присущей местному населению торопливой и дружелюбной манере, проглатывая слова и не дожидаясь развернутого ответа.

– Да, там очень хорошо.

– Я очень рад, что ты помогла мне получить посылку от дяди. Я составляю генеалогическое древо нашей семьи, и фотографии мне в этом очень помогут.

– Интересно, и как далеко Вы смогли продвинуться?

– Пока только до шестого колена. Но всё ещё впереди.

– Подумать только – до шестого колена! Я не уверена, что смогу назвать кого-либо из своих прапрапрадедушек и прапрапрабабушек!

Они разговорились, и Яша пригласил Таню прогуляться, если она не спешит. Она не спешила. Яшин рассказ о семейном дереве заинтересовал её, и теперь они шли к набережной. Яша предложил угостить Таню мороженым.

Они шли вдоль моря и разговаривали о том, как каждый из них приехал в Израиль, об учёбе и работе. Выяснилось также, почему у Таниного собеседника была такая интересная внешность:

– Мой отец – татарин, а мама – еврейка, – он помолчал и внимательно посмотрел на Таню, видимо, проверяя, какое впечатление на неё произведут его слова.

– А я думала, что ты – бухарский еврей! – они уже перешли на "ты". – Только не могла понять, какое отношение ты имеешь к Питеру.

– В Питере живет мой дядя, а мама познакомилась с папой, и они уехали в Ташкент.

– Да я ведь тоже из Ташкента! – сама не зная почему, обрадовалась Таня.

Не так много земляков она встречала в Израиле.

– А я знаю, – спокойно ответил Яша и снова внимательно посмотрел на неё. – Мне тётя говорила.

Таня удивилась тому, как много старушка успела рассказать своему израильскому родственнику.

По дороге обратно в машине у Яши вдруг зазвонил телефон. Яша посмотрел на экран:

– Придётся ответить. Это моя мама.

Он включил громкую связь, сразу же предупредив: