Никто не мог противостоять Дашиному обаянию.

– Дарья, можно просто Даша, – открыто глядя в глаза Славику, улыбаясь ему и протягивая длинную узкую ладонь, сказала она, когда тот знакомился с новыми коллегами в первый рабочий день.

– А отчество? – осторожно и медленно переспросил Славик, серьёзно и внимательно разглядывая ведущего маркетолога крупной организации, куда ему посчастливилось попасть.

– А зачем оно тебе? – доброжелательно поинтересовалась Даша и улыбнулась ещё теплее. – Мы тут все на “ты”.

– А, хорошо! – Так же серьёзно согласился Славик.

Второй сотрудник отдела, Сеня, был молод и очень не уверен в себе. Он родился и рос где-то в Молдавии. Никто точно не знал, где именно, но всё-таки, видимо, не в самой благополучной её части, так как ещё в школьные годы Сенина семья вынуждена была переехать в Одессу, а оттуда уже – в Пермь. Сам Сеня после окончания школы приехал поступать в институт в Санкт-Петербурге и остался здесь же после окончания учёбы. Сеня был блондином с серыми глазами и светлыми ресницами. Он говорил медленно и тихо. На общих собраниях забивался подальше в угол, так что Виталию Павловичу всегда долго приходилось искать его глазами, когда он проверял наличие своих подчинённых на месте.

Славику казалось, что Сеня боится, что его могут уволить, и тогда ему придётся снова уехать в Пермь, поэтому всегда старался сверх меры и оставался на работе одним из последних в офисе.

Славик дружелюбно относился к обоим своим коллегам, тем более что они открыто обрадовались тому, что он остаётся работать у них после окончания учёбы. Сеня даже улыбнулся рассеянной мимолетной улыбкой, а Даша в обеденный перерыв принесла из кондитерской напротив ароматный рулет с чёрной смородиной, чтобы отпраздновать окончательно утверждение Славика в их коллективе.

Но подружился Славик все-таки с Петрушей Арсеньевым. Петруша был одним из рекламщиков. Он был на год младше Славика и тоже только что окончил учёбу. Это был крепкий коренастый парень на полголовы ниже Славика с большим рыжим чубом над высоким лбом и глубоко посаженными смеющимися глазами под такими же рыжими бровями. Они интересным образом дополняли друг друга. Петруша был разговорчив и смешлив ровно настолько, насколько Славик был молчалив и серьёзен. Они оба оказались в одинаковом положении самых молодых сотрудников своих отделов. Видимо, это и сблизило их.

Они вместе бегали за едой в перерыв на обед, часть пути вместе ехали с работы в трамвае. И скоро начали встречаться и на выходных – ходили друг к другу в гости, на каток, ездили за город. На работе они постоянно пересекались в разных проектах, что только способствовало их тесному общению.

Похоже, Славикина карьера пошла в гору, поскольку именно его Виталий Павлович отправил через пару месяцев в Ставрополь с командой отдела по работе с общественностью открывать новый филиал. Во время краткой беседы, предшествующей этому знаменательному событию, Виталий Павлович вызвал Славика в кабинет, где состоялся важный разговор.

С бьющимся сердцем и непроницаемым лицом вошел Славик в офис своего непосредственного начальника.

– Виталий Павлович, вызывали?

– А, Слава, заходи, заходи.

Виталий Павлович оторвался от экрана своего ноутбука и взглянул на Славика. Тот сел в кресло напротив.

– Да, хотел с тобой поговорить. Понимаешь, наши едут в Ставрополь через две недели, и с ними по плану должен поехать один из сотрудников нашего отдела.

Виталий Павлович помолчал, и Славик выжидающе замер.

– Так вот. Даша нужна мне тут, на текущих проектах. И я решил послать тебя. Как думаешь, справишься?

– Сделаю все возможное для этого, – загораясь от гордости и доверенной ему ответственности отвечал Славик.

Он понимал, что в их отделе не так много сотрудников, но если выбирая между Сеней и им, Виталий Павлович всё-таки остановился на его скромной кандидатуре, значит это чего-то да стоит! Значит, всё не зря! Учёба в Ташкенте и Питере, часы раздумий над проектами и ворох прочитанной литературы.

Похоже, Виталий Павлович увидел и одобрил его волнение, потому что протянул Славику через стол руку, и тот её крепко пожал.

До поездки было много работы и приготовлений, собраний – общих и по отделам. А накануне поездки Славик собирал вещи в лёгкий чемодан и краем уха ловил разговор родителей о том, что дать ему в дорогу. Он видел их радость за него и гордость его продвижением на работе, и это увеличивало его собственную радость и гордость во сто крат.

Потом был полёт и размещение в гостинице, много суеты на новом месте, много работы. И опять собрания, презентации и обсуждения.

Славик сообщил и Тане о том, что он уезжает, но даже и предположить не мог что, позвонив ей из Ставрополя, обнаружит, что она опять в Питере! И для чего – работать над проектом Микрюкова! Это было большой неожиданностью. Он увидел, что её имя светилось в скайпе спустя два дня после приезда, и решил проведать её, а заодно более подробно рассказать обо всём происходившем за это время.

Он обнаружил её в банном халате с полотенцем на голове в какой-то незнакомой комнате, и тысячи самых невероятных предположений зашевелились у него в уме. Где она? Неужели она с кем-то встречается? Осталась у кого-то ночевать? Ведь время уже позднее.

Славик был крайне раздосадован, когда понял, что они разминулись всего на несколько дней. К тому же, Виталий Павлович звонил им по конференц-связи и предлагал Славику вернуться раньше – у них в отделе в Питере завал, а Славик великодушно предложил работать на оба фронта в Ставрополе, не теряя ценное время на скорую поездку обратно. Теперь он сам был не рад своей инициативе, но ничего уже нельзя было изменить. Славику оставалось только наблюдать, как Таня в незнакомом питерском номере, озарённом светом какой-то лампы, которая так понравилась ей, ходит легко и быстро в халате с тюрбаном на голове, который делал её похожей на какую-то сказочную восточную принцессу.

Славик с тоской лицезрел эту картину, как тут его размышления прервал звонок её телефона. Выяснилось, что звонил Микрюков, и Славик нахмурился. Таня разговаривала с ним легко и непринужденно, как со старым знакомым. И это окончательно испортило ему настроение. Им пришлось разъединиться, но они договорились созвониться вечером следующего дня.

Славик хотел подробнее расспросить Таню об этом внезапно появившемся проекте, но каково же было его удивление когда, позвонив ей на следующий день, он обнаружил, что она идёт в ресторан со своим новоиспечённым боссом!

Таня, сияющая, в новом зелёном платье, которого он ещё не видел, собиралась для встречи с этим бизнесменом, который напоминал Славику Федора Бондарчука. Это сходство поначалу превращало Микрюкова в какой-то персонаж и заставляло не рассматривать его всерьёз, но теперь Славик убедился, что этот человек абсолютно реален. Он вспомнил его таким, каким увидел на выставке в галерее, – спокойного, снисходительного, окружённого ореолом богатства и благополучия. Этот человек, казалось, не испытывал никаких трудностей судьбы и брал от жизни всё, что считал нужным, как будто это принадлежало ему по праву. И с этим человеком Таня теперь шла в ресторан. Славику стало тоскливо и неуютно, когда он представил их вместе. К тому же, она была в таком красивом платье!

Таня спешила. Им снова не удалось поговорить в тот вечер.

А буквально к концу следующего дня, когда он задержался в офисе, забежал Петруша и сказал:

– Слышь, там к тебе гости.

– Какие гости? – удивился Славик.

Он никого в Ставрополе не знал.

– Из Питера! – сообщил Петруша и многозначительно подмигнул.

Славик был очень удивлён. “Неужели Таня?” – мелькнуло в голове невероятное предположение. Но это была не Таня. Высокая рыжая девушка обернулась на его шаги, встала с дивана в лобби, и Славик с удивлением узнал в ней Машу.

– Маша? Что ты здесь делаешь?

– Да вот, была неподалёку, решила навестить.

Она улыбалась как раньше, и помада призывно блестела у неё на губах. Славик тряхнул головой. Он ничего не понимал. А Маша трещала о том, что случайно оказалась в городе, случайно узнала об открытии их филиала, а потом решила узнать, а нет ли в числе сотрудников, приехавших открывать новый филиал, Славика.

Он смотрел на неё, слушал её воркование, и не верил ни одному её слову. Маша умоляюще потянула его за руку и опустилась на серый диван с крупными цветами, который ещё при первом взгляде показался Славику неподходящим и вычурным. Он присел вслед за ней, осторожно высвободив у неё свою руку, и внимательно глядя в её лицо, спросил:

– Маша, зачем ты на самом деле приехала?

И она замерла, и стала искать слова, пока не выдавила, наконец, незнакомым напряжённым голосом:

– Я думала дать нам ещё один шанс…

Славик застыл на месте. Потом собрался с мыслями и медленно и осторожно сказал:

– Маша, пожалуйста, не заставляй меня повторять ещё раз всё то, что я уже сказал тебе тогда.

Маша засуетилась при этих словах, вскочила с дивана, поправляя одной рукой причёску, а другой хватая маленькую сумочку на цепочке. Он никогда не видел её такой растерянной. Ему было жаль её, но он не мог заставить себя найти какие-то слова утешения, которые пригодились бы в такой ситуации. Поэтому Славик только наблюдал, как Маша с укором отворачивается от него и идёт к выходу нервной, стремительной походкой.

После её ухода Славик почувствовал облегчение, но оно далось ему с трудом, как будто за эти несколько минут он истратил на пару фраз, сказанных Маше, все свои силы.

Таня

На утро Таня уже сидела в высоком офисном здании на Малоохтинской набережной и грела руки о чашку с какао, которую ей принесла Вероника. За ночь похолодало. Сегодня, сидя в тёплом свитере, невозможно было поверить, что вчера вечером Таня была в сатиновом платье.

Она только встала, чтобы взглянуть на Неву, как дверь в кабинет открылась, и Микрюков вышел оттуда, пожимая руку высокому человеку с бородой. Они распрощались, и он повернулся к Тане.

– Доброе утро, Таня! Надеюсь, что не заставил долго ждать. Добро пожаловать в мой кабинет.

Таня поздоровалась, вошла и огляделась. Кабинет был большим с такой же стеклянной стеной, как и в приёмной, где она пила какао.

– Я, пожалуй, попрошу кофе. Хотите чашечку?

Таня отказалась. Она подумала, что он очень занятый человек, если с утра пораньше уже принимает посетителей.

Вероника принесла поднос с кофе и свежими булочками. Улыбнувшись Тане, она предложила:

– Угощайтесь, ещё горяченькие.

Таня благодарно улыбнулась ей в ответ и согласилась. Она вдохнула запах свежей выпечки и поняла, что ничего не потеряла, решив не завтракать в отеле.

– Ну, что ж, предлагаю обсудить дела, – сказал хозяин этого обширного стеклянного кабинета. – Таня, если Вы планируете продолжить работу над эскизами, то несколькими днями мы не обойдёмся. Предлагаю Вам остаться ещё на месяц.

Он помолчал, выжидая. Потом улыбнулся.

– Заодно предлагаю перейти на "ты", – добавил Микрюков.

Это было, конечно, неожиданное предложение. Но обстановка этого города и нового проекта затягивала, и Таня согласилась.

Они поехали в бар ближе к обеду, после того, как обсудили, сколько ещё понадобится рисунков и на каких стенах их разместить.

Там во всю кипела работа. Высокий человек с длинной бородой обернулся к ним, когда они вошли. Подойдя поближе, Тана узнала в нём того самого человека, которого Микрюков принимал у себя с утра. Она увидела, что он совсем молодой, просто борода добавляла ему лет. Ему было слегка за сорок.

– Таня, знакомься, это – Григорий Макарьев, наш главный художник-оформитель.

Григорий Макарьев пожал ей руку.

– Так это Ваши эскизы Николай Алексеевич выбрал для нашего проекта? – улыбнувшись в свою бороду, спросил он.

– Приятно познакомиться. Да, это мои работы.

– Мне тоже очень приятно. Очень тепло и душевно рисуете.

Микрюков уже отошёл к группе рабочих.

Таня посидела с Макарьевым около часа. Они снова прошлись по всем эскизам. Похоже, ему и правда они понравились. Макарьев объяснил, что он с напарником будет наносить рисунки на стены и заниматься другими отделочными работами.

Таня обедала со всеми присутствующими в баре работниками, а затем вернулась в свою комнату в отеле. Вечером она ждала Славика, чтобы позвонить ему, как и обещала, но он так и не появился.

Наутро Таня была уже в баре. Макарьева не было, когда Таня вошла. На будущей кухне она обнаружила высокую полную женщину. Та стояла с чашкой, из которой шел пар, и щурилась на начинающее подниматься солнце. Таня пришла в семь тридцать, а эта женщина, получается, ещё раньше.

– Доброе утро, – сказала Таня, снимая пальто.

Женщина обернулась к ней. Теперь она с прищуром смотрела на Таню. Солнце светило из окна позади и окрашивало её волосы в золотистый цвет.