– Доброе утро, – ответила она. – Чем могу быть полезна?

– Я – Таня Кувченко, работаю над оформлением.

– А, здравствуй, Танюша, – тепло улыбнулась женщина, – а я Галина Макарьева. Я тоже работаю над оформлением.

– Вы жена Григория? – догадалась Таня.

– Ну да, а также по совместительству его напарница. Проходите, будем краски подбирать.

Это была удивительно уютная и приятная женщина. Таня села напротив Галины за столик, и ей вдруг показалось, что та принимает её на своей собственной кухне у себя дома. Таня оглянулась. Вокруг была самая что ни на есть рабочая атмосфера – банки с красками на полу, окна завешаны газетами, но вот лучик солнца пробился сквозь порванную бумагу, и заиграл на золотом ободке чашки в руках у Галины, и ремонта вокруг как не бывало – только тепло и уют.

– Кофе? – спросила она.

– Спасибо, я предпочитаю чай.

Таня нашла на полке пакетики с чаем и выбрала один с бергамотом. С «бегемотом», как они говорили дома. Заварив чай в большую пузатую кружку, она снова села напротив Галины. Работа началась.

Очень скоро Таня поняла, что Галина очень хорошо умела чувствовать цвет. Она с ходу понимала, что Таня пыталась передать карандашными рисунками. Они вместе собрали нужную палитру.

Ближе к обеду пришел Макарьев с малярами. Те принялись красить стены, а все остальные вышли, чтобы не дышать краской.

– Я вижу, вы уже познакомились, – сказал Григорий и обнял жену за плечи.

Он чмокнул её в щёку, и Тане они показались оба такими домашними и похожими друг на друга. Они оба были высокие и крепкие с серыми смеющимися глазами.

Они ещё посмотрели вместе цвета, потом пообедали, и Таня отправилась домой. На сегодня пока всё было закончено. Стены красились и высыхали.

Как только Таня включила свой компьютер, раздался звонок. Это был Славик. Таня увидела белые стены и широкие окна за его спиной. Похоже, Славик звонил с работы.

– Куда ты вчера пропал? – спросила Таня.

– Извини, я был занят, задержался допоздна. Как у тебя дела?

Таня рассказала ему всё – и про Макарьевых, и про рисунки, и про то, что задержится в Петербурге ещё.

– О, это хорошая новость! – обрадовался Славик. – Я приеду через две недели.

– Здорово! Значит, мы сможем погулять!

– Конечно! А то я уже начал думать, что ты от меня бегаешь. Ты хоть к родителям сходишь? Я могу им позвонить.

Таня смутилась, но только на минуту. «Я же просто не хотела всё усложнять», подумалось ей. Но, похоже, Славика вовсе не напряг её приезд, как раз наоборот. Было видно, что он очень доволен.

Он скоро распрощался с Таней и ушел работать. А она решила навестить Мариных-старших.

Славик уже позвонил своим родителям, и вечером они ждали её и были очень ей рады.

– Танюша, какая ты умница! – тётя Валя сияла улыбкой и обняла её прямо на пороге. – Славик рассказал нам о твоих успехах.

Дядя Саша торжественно пожал ей руку, и сказал, что это хороший знак, что она нашла такую интересную работу, ещё не окончив учёбы.

Таня просидела у них весь вечер на зелёном диване. Ей вспомнился её первый приезд, и она решила, что этот даже лучше – её принимают также хорошо, но нет недомолвок и разочарований. Она все равно украдкой вздохнула – место Славика за столом пустовало во время ужина.

– Таня, ты знаешь, возможно Славка даже раньше вернется, – как будто заметив её взгляд, сказал дядя Саша.

Они проводили её до отеля. Таня сопротивлялась:

– Чего вам так поздно из-за меня ходить?

Но они все равно настояли:

– Мы и так каждый вечер гуляем.

На улице уже было совсем прохладно, но без дождя. Они брели втроём тихие и задумчивые. Звёзды казались совсем далекими и холодными в сыром пасмурном небе.

– Да, скоро уже зима, – сказал дядя Саша. – Таня, а ты хочешь справлять с нами Новый год?

Первой Таниной реакцией была радость. Она уже представляла, как это будет здорово справлять такой праздник в России. В Израиле совсем не чувствовался Новый год. Но потом она подумала, что и Маша, наверняка, будет приглашена, и поникла.

– Я пока ещё не знаю, дядя Саша, где буду в это время, но большое спасибо за приглашение!

Они проводили её до отеля и пригласили приходить, когда угодно. Таня распрощалась со Славикиными родителями и пошла к себе спать.

Дальше дни потянулись одинаковые – много работы, совместные завтраки и обеды с Макарьевыми. Она даже была приглашена к ним домой, где познакомилась с их двумя сыновьями и собакой. Собака была великолепна. Колли Патрисия была рада всем – знакомым и незнакомым, и с радостным визгом встречала гостей. Она никому не давала пройти и требовала постоянно гладить себя и трепать по морде, чем все по очереди и занимались к Патрисиному щенячьему восторгу.

Танин контракт был продлен, а это означало, что она задержится здесь до середины января! Единственное, о чем она хотела договориться с Микрюковым, так это о том, чтобы попасть на Новый Год домой. Всё-таки это самый домашний, самый семейный праздник.

Собравшись с духом, она направилась к Микрюкову, когда увидела его в баре на следующее утро. Он заметил её ещё раньше, и с улыбкой пошёл к ней навстречу. Его рубашки сменились тёплыми свитерами. Сейчас на нём был тёмно-синий вязаный свитер. Таня подумала, что он очень шёл ему. Она уже открыла рот, чтобы выдать заготовленную заранее фразу об отъезде, как Николай опередил её и сказал:

– Таня, как приятно тебя видеть. Я не зря сегодня оставил офисные дела до обеда и приехал сюда. Дело в том, что помещение будет практически готово к новогоднему вечеру. Я хотел пригласить тебя встретить этот Новый год с нами. Ты уже познакомилась с Макарьевыми. И твоя знакомая Маша будет с нами. Она примется за проект дизайна нашего скромного бара начиная с нового года.

Таня задумалась и помолчала.

– Понимаешь, – ответила она, наконец, – я как раз думала поехать к родителям на праздники.

– Я думаю, ты успеешь и это – мы потом будем отдыхаем десять дней подряд.

– Ну, что ж, – решила вдруг Таня неожиданно для самой себя, – почему бы и нет.

Микрюков улыбнулся ещё шире.

– Вот и хорошо! Ну, что ж, не буду мешать.

Он отошел, а Таня стояла, удивляясь своему поспешному решению.

Как выяснилось позже, Маша занималась ещё и оформлением их новогоднего торжества. Уже через два дня привезли огромную пушистую ёлку и три коробки игрушек. Они наряжали эту ёлку все вместе, дождавшись макарьевских детей со школы. Комнаты сразу же наполнились визгом и радостным возбуждением.

Пожалуй, это совсем неплохая идея – встречать Новый Год в Питере, где он по-настоящему ощущается, как главный праздник в году. Таня была вынуждена признать, что в Израиле смене года никто не придавал такого большого значения, а без праздничной атмосферы подготовки и ожидания праздник был не праздник.

А в баре Микрюкова провели электричество и вешали разноцветные гирлянды. Галина расписала окна, и они выглядели, как будто тронутые инеем и припорошенные свежим снежком.

Славик вернулся домой шестнадцатого декабря. Таня и не подозревала о том, как сильно она скучала по нему, пока он не появился в холле отеля Маргариты Вадимовны в шапке-ушанке и с розовыми от мороза щеками.

Таня как раз возвращалась от Макарьевых в самом приподнятом настроении. Сегодня они рисовали котов и красотку с мартини, которую Григорий почему-то назвал Жоржетт. Животные вышли, как живые, а Жоржетт строила глазки и хитро улыбалась из-под полуопущенных ресниц.

Таня уже поднималась по лестнице, как услышала, что дверь позади неё распахнулась и чей-то очень знакомый голос позвал её:

– Таня, это ты?

Ей пришлось обновить гардероб с наступлением холодов. Так у неё появилось тёплое приталенное пальто замечательного тёмно-зелёного цвета, пушистая белая шапочка и в тон ей – белый вязанный косичками шарф и такие же белые перчатки.

Она как раз снимала эти перчатки, как замерла, услышав этот голос. Повернувшись, не веря своим ушам, она уронила одну из перчаток, и с изумлением наблюдала, что это Славик, смеясь, поднимает и подаёт её со словами:

– Кажется, это Ваше, мадемуазель!

Он в мгновение ока взбежал на ступеньку, на которой она стояла, застыв от неожиданности, сразу же вырастая перед ней так, что ей пришлось поднять голову, как и каждый раз, когда он подходил так близко.

Спустя несколько минут они уже сидели в Таниной комнате, сняв пальто и шапки. Грелась в чайнике вода. Славик принёс с собой пирожки. Таня видела, что он голодный, только что с поезда, но он все отнекивался, пока она, наконец, сама не вручила ему ещё тёплый пирожок. Славик впился в него зубами, и Таня засмеялась от того, что он уже не мог скрывать – как он замёрз и оголодал.

За чаем Славик рассказал последние новости с поездки. Их проект в Ставропольском крае разворачивался на редкость удачно. Начальство пока ещё решило, кого поставить во главе нового филиала. Так что Славик смог отлучиться на праздники домой. Он был гладко выбрит и недавно подстрижен. Таня подумала, что он готовился к этому визиту.

– Как жаль, что ты уже так давно здесь, а я как раз уехал. Это же надо было так разминуться! – сказал Славик.

– Да, я думала, что приеду на пару дней, а вышло, что остаюсь до середины января, – ответила Таня.

– И это здорово! Мы столько всего успеем сделать за это время! – он вдруг вскочил со стула, на котором сидел. – Завтра же начнём! Ты хочешь пойти на каток?

– Очень хочу! Я там ещё не была.

– Ну вот, столько времени здесь, а ещё не была на катке! Это ошибка, которую обязательно надо исправить.

На следующий день была суббота. Они пошли на каток с утра. Редкие прозрачные снежинки кружились в воздухе. Было не очень промозгло, как обычно, скорее, стоял сухой мороз. На площадях уже ставили ёлки. Вечерами на них зажигали огни, и это было просто волшебно. Таня подумала, что правильно сделала, оставшись на Новый год в России.

Они быстро проголодались и забежали поесть горячих бутербродов в ближайшей кафешке. Это было такое чудесное утро. Снова начал идти снег, но не валом, а просто крупные снежинки кружились и таяли, не долетев до земли.

На Славике была шапка с помпоном и тёплая куртка. Таня подумала, что в шапке она видела его очень давно, ещё в Ташкенте, если не считать вчерашнего вечера. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и тут Таня решилась. Видимо, обстановка была самая предпраздничная, а ожидание праздника – это всегда ожидание чуда. Она смотрела на Славика долгим взглядом, решая, сказать ли ему про Машу или нет, пока он, наконец, не повернулся к ней и спросил, опередив её:

– Что ты так смотришь?

– Как?

– Не знаю, но как-то по-другому. И вообще, ты мне так и не сказала, почему не предупредила, что приедешь.

– Я не могла. Я обещала Маше.

– Что?!

Как будто всё вокруг стало тише, на столько, что, казалось, было слышно, как снежинки кружились вокруг и мягко падали на тротуары, машины, людей, неторопливо идущих по улицам в это тихое субботнее утро.

– Таня, – очень спокойно и очень серьёзно сказал Славик, – расскажи мне всё по порядку.

И Тане пришлось рассказать, как Маша посылала ей сообщения ещё в первый её визит, как позвонила перед отъездом в Питер и просила ничего не говорить Славику о том, что она приезжает, и, конечно, о том, как неудобно она, Таня, себя при этом чувствовала – как предательница. Славик хмурился и молчал. Он смотрел куда-то в сторону, и от этого Тане подумалось, что она всё сделала не так.

– А про Ставрополь тоже ты ей сказала? – спросил он и взглянул, наконец, на неё.

Таня тоже замолчала в удивлении. Потом вспомнила, как встретила Машу в армянском ресторане.

– Я думала, что она знала про твой отъезд, – осторожно ответила она.

– Нет, она не знала, но как только услышала об этом, прилетела ко мне буквально на следующий день. И где она только билеты так быстро достаёт! Печатает она их, что ли?

Никогда ещё Таня не видела его таким раздражённым. Она была поражена. Так вот, что показалось ей странным в тот вечер в армянском ресторане. Маша ничего не знала про отъезд Славика, поэтому Тане в её голосе послышалась заминка. Значит, всё-таки это была игра! И она достойно сыграла свою роль по написанному Машей сценарию!

Всё теперь виделось ей в другом свете.

– Почему ты мне ничего не сказала? – тем временем спросил её Славик.

– Я думала, что встаю между вами. Я не хотела мешать, – растерянно пролепетала Таня в ответ.

– Я же сам тебе сказал, что расстался с Машей ещё тогда, в октябре.

Он порывисто встал и сделал два шага вдоль скамейки, на которой они сидели. Потом обернулся к ней.

Да, думала тем временем Таня. А ведь она просто не поверила ему, а Маше – поверила. Всё вокруг переворачивалось с ног на голову, а может, просто становилось на свои места? Славик стоял задумчивый, потом сел.