Он выступал практически в самом конце. И вдруг уже на последних фразах какая-то девушка в чёрном жакете с распущенными волосами мелькнула на входе в зал и села в последнем ряду. Она показалась ему неуловимо похожей на Таню.

Они закончили, и Славик спустился вниз ждать, когда же она появится, как вдруг увидел другую девушку, в красивом красном платье. Она стояла спиной к нему и разговаривала по телефону. Может, это Таня? Девушка повернулась, положила телефон в сумочку и направилась ко входу в отель. Ещё нельзя было разглядеть её лица, но походка была похожа, и волосы. Славик смутно подумал, что если это всё-таки Таня и она ни с кем не встречается, то он её поцелует сегодня же вечером и пригласит в гости в Питер или сделает что-то ещё такое, чтобы она и не начинала ни с кем встречаться.

Это была Таня. Теперь, когда она подходила ближе, он разглядел, что это она, и встал, чтобы встретить её. Они обнялись, и она показалась ему взрослее. Лёгкий запах духов коснулся его, и Славик понял, что не знал, что у неё есть такие духи, что она носит такое красивое красное платье. Он очень давно её не видел. Ему казалось неприличным так пристально рассматривать её, и в то же время хотелось запомнить каждую деталь, запечатлеть в памяти, чтобы было что вспоминать, когда они снова расстанутся.

Славик хотел знать про неё всё – как её работа, как родители и Антон. Он пригласил Таню в ресторан при гостинице.

Они сидели за небольшим уютным столиком прямо возле окна и ели местную еду. Только здесь Славик наконец осознал, как далеко Таня уехала. Она живёт теперь в незнакомой стране и говорит на незнакомом языке. Когда она приезжала к нему в Питер, всё было по-другому.

Славик задавал Тане вопросы, но постоянно ловил себя на том, что не слышит ответов. Это было очень непривычно. Самое главное, он никак не мог избавиться от мысли, что ему мучительно хочется её поцеловать. Он вынужден был напоминать себе, что они не одни. Вот и давешние новые знакомые китайцы вошли в ресторан и сели неподалёку. Тогда Славик пообещал себе, что предложит проводить её до дома.

Но вот Таня спросила его о работе, конференции, презентации, которую он готовил. И он встряхнулся, отогнал от себя неподобающие другу детства мысли и с энтузиазмом начал рассказывать всё то, что не успел рассказать ещё до поездки в Казахстан.

В какой-то момент он даже предложил принести ноутбук и показать всё наглядно. Он видел, что Тане было очень интересно. Затем без всякой задней мысли он предложил Тане подняться наверх и посмотреть там – у него уже и первые фотографии накопились.

В номере он стал искать зарядку для ноутбука. Потом решил подключить к компьютеру телефон, потому что часть фотографий была в нём – тех, что он сам сделал, а часть Петруша прислал ему по почте. Славик всё ещё нырял под стол и возился с проводами, когда понял, что не хватает света. В комнате стремительно темнело – ещё одна особенность местного климата, к которой нужно было привыкнуть.

Ему не хотелось тянуться к выключателю с другой стороны длинного стола. Поэтому он решил пока включить бра на стене возле портьеры. Таня сидела на подоконнике окна, и Славик мельком увидел китайцев, собиравшихся внизу. Наверно, они решили погулять по вечернему городу.

Он протянул руку наугад и случайно коснулся Таниного плеча. От неожиданности этого внезапного прикосновения он нажал на кнопку два раза, и свет, мгновенно вспыхнув, тут же погас, как будто какая-то искра ударила им в глаза одновременно.

Её лицо вдруг оказалось очень близко к нему. Славик снова потянулся к выключателю, но не успел нажать – в этот же самый момент Таня спрыгнула вниз, и он подхватил её, чтобы она не упала. Её лицо снова было очень близко, и это мучительное желание поцеловать её снова овладело Славиком.

Он раздумывал над этим, когда она сказала ему что-то, чего он не расслышал и не понял. Оказалось, что Таня напомнила ему, что он хотел включить свет. Славик не хотел выпускать её из объятий. Он потянулся к выключателю снова в который уже раз, покачнулся, шагнул назад, не выпуская Таню, и они оба полетели куда-то, где стояла большая кровать.

Его дилемма была решена. Он мог бы теперь точно поцеловать Таню, как и обещал самому себе ещё в начале вечера. Или же он мог бы обратить всё в шутку и сказать, что не устоял на ногах от её красоты. Мог бы, если бы всё так неуловимо не усложнилось, когда он увидел, как она закрывает глаза и улыбается. Тогда в его голове, в которой всё уже и так окончательно перемешалось, промелькнула мысль, которая и привела к необратимым последствиям. “Да ни с кем она не встречается!” – вот что подумалось ему. И Славик, всё ещё обнимая Таню, привлёк её ближе и через всю спину потянул вниз молнию на её красивом красном платье.

Таня

На следующий день мама задумала корейский вечер. Дело в том, что корейская кухня была очень популярна в Ташкенте. Много корейцев, ассимилировавшихся и привыкших к местным реалиям, проживало там. Корейская еда продавалась на улицах, были специальные рестораны, содержавшиеся и обслуживаемые корейцами, и все привыкли к этому и любили эти блюда на ряду с узбекскими, русскими и многими другими.

К приходу Славика в мантышнице были приготовлены пигоди – корейские пирожки на пару с капустой и рубленым мясом. Вместе с мамой Таня приготовила несколько корейских салатов – чумчу из капусты или, как её ещё называли в России, кимчи, морковчу, салаты из огурчиков и грибов – всё то, что они любили и ели регулярно до отъезда в Израиль.

Таня нервничала, но не показывала вида. Когда позвонили в дверь, она зачем-то ещё раз убежала на кухню, поэтому Владимир Леонидович пошёл открывать сам.

– Заходи, Слава, – услышала Таня с сильно забившимся сердцем и попыталась вдохнуть побольше воздуха.

Но нельзя же было весь вечер отсиживаться на кухне. Она вышла в зал, где родители принимали гостя, и сразу же встретилась с ним взглядом. Славик стоял посреди комнаты и держал в руках огромный букет красных роз.

– Ну, ты прям как жених! – папа похлопал его по плечу.

– Танюша, принимай цветы, – улыбнулась мама и пошла наполнить водой вазу.

Они поставили букет на столик возле окна, и весь вечер он ловил взгляды ярким цветом и свежестью.

Таня поспешила выложить горячие пирожки на большой ляган, на котором они традиционно подавали любое главное блюдо – плов, манты, картошку с мясом – и внесла дымящееся блюдо в зал. Оно почётно заняло центральное место на столе.

– Ну, – сказал Владимир Леонидович, – накладываем? Или три раза предложить?

Все за столом заулыбались. По узбекской традиции гости не показывают, что голодны. Это считается невежливым. Хозяйка предлагает еду в первый раз: “Берите, угощайтесь!”, а гости благодарят и отказываются. Разговор продолжается, пока хозяйка не предложит опять. И лишь на третий раз гости соглашаются и из уважения к труду, затраченному на приготовление блюд, и вниманию, оказанному им, благодарят и начинают есть.

Говорили о конференции, на которую приехал Славик. Всем было интересно, как она проходит, сколько участников, из каких стран. Потом разговор перешёл на впечатления Славика о стране.

– Да я ещё ничего толком не видел, – смущённо улыбнулся он. – Вот завтра как раз поедем в Иерусалим и Вифлеем всей группой.

Танины родители понимающе закивали.

– Славочка, тебе бы ещё успеть попасть на север, погулять по Тель-Авиву, на пляж сходить, – сказала Танина мама.

– Катя, – повернулся к ней Владимир Леонидович, – а давай им куда-нибудь экскурсию возьмём!

И они посмотрели на Славика с Таней. Таня замерла и перестала есть. После того, что произошло накануне вечером, она не могла и представить себе, как поедет с ним вдвоём куда бы то ни было. К счастью, Славик сказал, что пока не может сказать, удастся ли ему выбраться отдельно от группы. Их расписание было составлено очень плотно, практически по часам.

Таня не оставалась со Славиком наедине ни минуты. Впрочем, он и не старался поймать её одну, только внимательно наблюдал за ней и, видимо, понял, что ей нужно время, чтобы осмыслить случившееся. Все по очереди обняли его на прощание, а Владимир Леонидович отвёз обратно в гостиницу.

Всю субботу Таня провела в раздумьях. Мама даже стала беспокойно посматривать на неё и, наверно, сказала об этом папе, так как Тане послышался с кухни его спокойный голос:

– Катюша, оставь ребёнка в покое.

В воскресенье, первый рабочий день на неделе, Таня поехала на работу. Дина и Диана звали её после работы погулять, но Таня отказалась, сославшись на то, что раньше ушла в четверг, и ей надо было отработать часы. На самом деле ей просто хотелось побыть одной. Она дождалась, пока подруги, весело переговариваясь и маша ей, уйдут, и тоже засобиралась.

Зайдя перед уходом в туалет, Таня стала участницей небывалой сцены. Ещё в коридоре ей послышались всхлипы и рыдания, а зайдя вовнутрь Таня увидела Риту, низко склонившуюся над умывальником и разглядывавшую в зеркале своё красное от слёз лицо. Таня не знала, как ей поступить, поэтому поспешно извинившись, залетела в ближайшую кабинку и замерла.

Она не торопилась выходить, рассудив, что Рита, конечно же, не захочет, чтобы её видели в таком состоянии, поэтому скоро приведёт себя в порядок и уйдёт. Но не тут-то было! Всхлипы не прекратились, а, наоборот, стали сильнее и, похоже, переходили в истерику.

Таня подумала, что долго не может оставаться здесь, и решила уйти и оставить Риту, чтобы та постепенно успокоилась.

Она вышла к умывальникам, не глядя на начальницу, чтобы не смущать её, вымыла руки и потянулась уже было за бумагой, чтобы вытереть их, как услышала усталый и полный горечи голос:

– Вот из-за таких как ты всё и происходит!

Таня подумала, что ослышалась. Она уже хотела оторвать кусок бумаги и выйти за дверь, выбросить бумагу можно и в кухне, в конце концов. Но следующая фраза остановила её.

– И как тебе спится по ночам, мне интересно знать?

Таня медленно повернула голову в Ритину сторону и переспросила для верности:

– Это ты мне?

– Тебе, тебе, кому же ещё? – Рита смотрела на неё тёмными от гнева глазами.

– Ааа… в чём дело? – осторожно поинтересовалась Таня. – Я ничего не понимаю.

– Не прикидывайся, пожалуйста, – устало махнула рукой Рита. – Тут никого больше нет.

Дело принимало неожиданный оборот. Теперь Таня не могла уйти просто так. Следовало во всём разобраться.

Очень спокойно глядя Рите прямо в лицо, Таня сказала:

– Я буду очень тебе благодарна, если ты объяснишь всё по порядку.

Рита снова всхлипнула. На этот раз ещё горше.

– Да чего тут объяснять-то! – последовало между рыданиями. – Мы с Ронни расстались.

Таня с трудом понимала, о чём идет речь.

– Ронни, в смысле, наш Ронни? – решилась она наконец прояснить обстановку.

– Мой! Не наш, а мой! Только мой! – громко сказала, практически выкрикнула Рита.

Таня смотрела на неё, широко раскрыв глаза. Кажется, до неё стал доходить смысл происходящего. Потом медленно произнесла:

– Я очень сочувствую, что ты так переживаешь, Рита. Я даже не знала, что вы встречаетесь.

– Потому что нам приходилось скрывать это, пока он здесь работал, – ответила Рита. – Каждая вертихвостка пыталась обратить на себя его внимание! Ещё бы! Директор! К тому же он такой симпатичный.

Она тяжело вздохнула и отвернулась от Тани. А та не понимала, какое отношение вся эта история имеет к ней.

– Я не старалась привлекать к себе его внимание, – медленно и всё так же спокойно сказала Таня.

Она теперь начинала понимать, почему всё это время Рита относилась к ней с такой неприязнью.

– Ну, конечно! – не поверила ей Рита. – А чего он тогда сказал, когда принимал тебя на работу, что ему нужны люди с горящими глазами? И потом ещё так быстро согласился взять тебя переводчиком в мой отдел!

Рита смотрела на Таню с подозрением, прищурясь и выжидая, какой же теперь последует ответ. Похоже, её ревность не имела предела и успела нарисовать в голове самые нелепые предположения. Последовало молчание, и она снова отвернулась, горестно всхлипнув.

– Рита, я практически не знала Ронни, – решилась, наконец, заговорить Таня. – Мы не выходили за рамки деловых отношений. К тому же, – тут голос Тани немного дрогнул, – я много лет люблю другого человека.

Рита перестала всхлипывать и снова повернулась к ней. Она пристально и внимательно разглядывала Танино лицо и всё-таки, видимо, нашла в нём подтверждение сказанным Таней словам, потому что устало кивнув, сказала тихо:

– Ну, что ж, зато другие твои коллеги не были столь щепетильны в этом вопросе. Хотела бы я знать только, кто это!

С этими словами она махнула в воздухе кулаком, но это было уже не так убедительно, как её предыдущие всплески гнева. Похоже, ярость всё-таки сходила на нет.

Они расстались, под конец кивнув друг другу довольно миролюбиво, насколько вообще позволяла эта ситуация.