Анита Чарльз - Букет фиалок

— Не забудьте, — крикнул Райф вслед Мелори, когда та поспешила к лестнице, — не забудьте, что на раннее утро у нас назначена верховая прогулка! И постарайтесь заставить Серену проснуться вовремя!

Серена собралась было покапризничать из-за того, что ее разбудили так рано, но, узнав радостную весть, возликовала: дядя в кои-то веки соизволил прокатиться верхом в ее обществе!

— Это потому, что он никогда еще не видел вас на лошади, да? — предположила девочка, выбираясь из кровати и позволяя Мелори помочь ей одеться. — Он даже не догадывается, как ловко вы управляетесь с Шамроком! Я думаю, вы сможете укротить даже Саладина, если дядя разрешит вам к нему подойти. Но он, конечно, не разрешит…

— Да, к тому же у меня нет ни малейшего желания просить его разрешения, — ответила Мелори. — А теперь поспеши, не стоит заставлять мистера Бенедикта ждать.

— Почему вы всегда называете его мистер Бенедикт, если Соня зовет его Райфом? Ведь гораздо проще говорить Райф, правда? Но наверно, ему это не понравится?

— Наверно, нет, — согласилась Мелори и поспешно отвернулась.

На дворе было чудесное летнее утро, легкий туман цеплялся за верхушки деревьев, яркая утренняя заря разбросала полоски пламени по чистому небу.

В воздухе уже чувствовалось приближение зноя, и Мелори оделась соответственно — в тонкую ярко-голубую шелковую блузку и легкие брюки. Они с Сереной пересекли холл, в котором гулко отдавалось эхо шагов, и вышли на террасу. Хозяин «Мор-вена» ждал их у подножия лестницы, сидя на Саладине. Грум, исполнявший также роль садовника, когда не присматривал за лошадьми, держал под уздцы Шамрока и Фелисити, пони Серены.

Мелори перехватила оценивающий взгляд Райфа Бенедикта, и слабый румянец расцвел на ее щеках. Маленькая процессия неспешно тронулась в путь. Прогулка была чрезвычайно приятной, и девушку охватывала радость от сияющего очарования утра и от того, что Шамрок вел себя выше всяких похвал. Красота чарующего уголка Уэльса в этот ранний час заставляла любого чувствовать себя поэтом, и было что-то пленительно-дерзкое в синевших на горизонте Кембрийских горах. Серена в красных брючках и канареечно-желтой футболке, со струящимися по спине, как шелковый плащ, черными локонами, дала волю своему восторгу — вонзила шпоры в бока маленького скакуна и унеслась вперед с громким визгом. Мелори ужасно хотелось последовать ее примеру, но Райф Бенедикт невозмутимо и вальяжно ехал позади, и девушке ничего не оставалось, как приспособиться к его темпу. Шамрок и Саладин безмятежно стучали копытами по лесной тропе, то и дело ныряя под сплетенные ветви, как в туннель, — Шамрок оказывался на корпус впереди из-за невозможности оставаться бок о бок на слишком узком пространстве между стволами деревьев, и, когда Райф обращался к Мелори, ей приходилось оборачиваться к нему через плечо.

— А вы хорошо ездите верхом, — заметил он, — гораздо лучше, чем большинство молодых женщин, которых я знаю. Вы прекрасно держитесь в седле и отлично смотритесь на лошади.

И вновь, встретив его взгляд, она вспыхнула, а янтарно-карие, цвета шерри, глаза опять насмешливо прищурились.

— Вы еще не начали уставать от «Морвена»? Если начали, я вас не осуждаю: горожанам наше захолустье кажется унылым и пустынным.

— Мне так не кажется, — ответила Мелори, слегка покривив душой — в последние несколько недель были моменты, когда, несмотря на красоту и роскошь, окружавшие ее, она чувствовала себя здесь лишней и одинокой. — Разве можно устать от «Морвена»? — добавила девушка — на этот раз с искренним удивлением.

— А что, нельзя? — усмехнулся Райф. — Так говорит и Адриан. Он сидит здесь безвылазно, да и я сам люблю поместье, и особенно остро понимаю это после того, как пробуду пару недель в городе. Но так ведь часто бывает, правда? Мы начинаем еще больше ценить то, чего лишаемся на некоторое время.

Райф не отводил взгляда от лица Мелори, и в его глазах было что-то загадочное и пугающее. Девушка смущенно потупилась и так крепко сжала поводья, что лошадь беспокойно вскинула голову.

— Очевидно, Шамрок со мной не согласен, — усмехнулся Райф. — О, возможно, и вы тоже, мисс Гувер?

— Я… — Мелори удалось справиться с конем, но румянец на ее щеках стал еще ярче, и она по-прежнему не осмеливалась поднять глаза. — Мне нравятся вещи, которых не нужно лишаться, чтобы оценить по достоинству… Но вообще-то я плохо в этом разбираюсь — у меня никогда не было вещей, к которым можно искренне привязаться, — добавила девушка, чтобы Райф не подумал, будто она его осуждает.

— Это относится и к людям? — с любопытством спросил он. — У вас много друзей?

— Нет, — вздохнула Мелори и подумала, какой скучной, должно быть, она кажется ему в сравнении с той же Соней Мартингейл, которая своей непринужденностью в общении, талантом, обаянием и экзотической красотой уже завоевала тысячи поклонников.

— Интригующее признание, — заметил Райф Бенедикт, и Мелори, отважившись искоса взглянуть на него, была удивлена странной нежностью его улыбки. — Это означает, что у вас все впереди — новый опыт, новые переживания, которые вы, возможно, найдете восхитительными. Жизнь многое может предложить вам, даже то, о чем вы в данный момент не подозреваете! Жаль, что у нас нет волшебного хрустального шара, в который мы с вами смогли бы заглянуть, мисс Гувер, и посмотреть, что за будущее вам уготовано!

Мелори попыталась рассмеяться, но получилось не слишком весело:

— Ничего интересного вы бы не увидели: непрерывная цепь рабочих будней и толпа капризных детишек.

Райф Бенедикт энергично покачал головой:

— Ну уж нет! Вы, конечно, очень хорошая гувернантка, но возиться всю жизнь с чужими детьми вы не будете, это я могу сказать вам с полной уверенностью и без хрустального шара!

Мелори растерянно взглянула на него, не зная, как отреагировать на эти слова, и предпочла сменить тему:

— Как ваша ключица? Кость уже срослась?

Райф улыбнулся:

— Пустяки — поболело и прошло. А вот Саладина, похоже, до сих пор мучает совесть. — Он ласково потрепал по мускулистой шее вороного красавца, который, и правда, присмирел в последнее время. — Кстати, мисс Гувер, мне вновь понадобится ваша помощь… Осенью мисс Мартингейл уезжает за границу с балетной труппой — в турне по континентальной Европе, но до отъезда еще погостит у нас в «Морвене» несколько недель. Она очень просила меня устроить здесь костюмированный бал.

Мелори не видела его лица за ветвями деревьев и не вполне поняла, одобряет ли он Сонину идею. Райф между тем спокойно продолжал:

— Полагаю, «Морвен» — идеальное место для подобных мероприятий. При жизни моих родителей в доме всегда царило веселье, на праздники собирались друзья семьи, соседи, знакомые. Потом все закончилось — я был слишком занят, чтобы поддерживать старые связи. Но в округе наверняка еще остались люди, которые были бы рады получить приглашение на бал-маскарад. Вот я и подумал, не согласитесь ли вы взять на себя обязанность разузнать все подробности о местном обществе? Или я слишком многого у вас прошу?

Они выехали из леса и увидели, как Фелисити, подгоняемая Сереной, уносит ее галопом вдаль по лугу.

— Разумеется, я сделаю все, чтобы вам помочь, — ответила Мелори с легким трепетом в голосе.

— Вот спасибо! — обрадовался Райф. — Обратитесь к Карпи — она главный источник информации в нашей глуши, да и в любом случае с ней придется советоваться по всем пунктам. А Фиппс будет в своей стихии: он любит официальные приемы и всякие торжества.

Серена внезапно осадила своего скакуна, и Райф, приставив ладони рупором к губам, крикнул, чтобы она подождала их. Вскоре они втроем пустили лошадей бодрой рысью по холмистой местности, промчались галопом по дороге, пронеслись через величественный строевой лес к дому с широко распахнутыми ромбовидными окнами, которые жадно вбирали в себя великолепие нового дня и аромат розового сада, плывущий в теплом воздухе и ласкающий своими объятиями все вокруг. Лица гувернантки и ее подопечной сияли, Райф Бенедикт тоже выглядел необычно оживленным, глаза его блестели. Он соскочил с лошади и подошел, чтобы помочь Мелори спешиться.

— Пожалуй, я знаю, где раздобыть хрустальный шар, — заговорщическим тоном сообщил он. — Или вы предпочитаете запастись терпением и просто подождать, что случится?

Мелори ничего не ответила, совершенно уверенная, что он просто смеется над ней. К тому же у нее не было ни малейшего желания заглядывать в будущее. Яркие краски безоблачного утра потускнели для нее в тот момент, когда она услышала о новом визите мисс Мартингейл в «Морвен», о костюмированном бале и о том, что Райф Бенедикт готов на любые расходы, лишь бы удовлетворить прихоть красавицы балерины… И хотя щеки девушки горели здоровым румянцем, серые глаза сияли, как драгоценные камни, а кровь была взбудоражена верховой прогулкой на свежем воздухе, душа ее отчаянно страдала. Она чувствовала, что нельзя заглядывать в будущее. Что бы ни увидела она в хрустальном шаре, это не сравнится с тем, что увидит в нем мисс Мартингейл.

Вечером, когда Мелори уже решила, что нет необходимости переодеваться к ужину — она поест в своей гостиной, — Роза передала ей просьбу мистера Бенедикта спуститься в столовую вместе с Сереной. Просьба хозяина при этом так сильно смахивала на приказ, что пришлось подчиниться. Мелори хоть и отстояла в борьбе с Дарси право укладывать девочку не раньше девяти вечера, совсем уж поздних отходов ко сну не одобряла, да и сама предпочла бы поужинать одна у себя в комнате.

Но Серена, когда эти новости дошли до нее, конечно же возликовала. «Как здорово, что дядя Райф вернулся в „Морвен“!» — заявила она. Радость ее, впрочем, оказалась недолгой: сразу же после довольно скромного ужина дядя без особых церемоний отправил племянницу спать, не обратив внимания на ее протесты. Райф превратился вдруг в сторонника строгой дисциплины и высказал пожелание, чтобы девочка не лишилась ни минуты своего драгоценного сна и без промедления улеглась в постель. Мисс Гувер с облегчением его поддержала. Но если Мелори думала, что и ей удастся, улизнув наверх вслед за Сереной, избавиться от общества хозяина, она тоже была обречена на разочарование. Райф ясно дал ей понять, что не только ожидает, но и требует ее возвращения вниз сразу же после того, как маленькая подопечная будет передана с рук на руки Дарси. И хотя Мелори не могла себе представить, зачем она ему понадобилась, мысль о том, что он скучает без гостей и особенно без Сони Мартингейл, не давала ей покоя. Зная, однако, что мистер Бенедикт не потерпит никаких отговорок, девушка забежала в свою комнату, слегка махнула пуховкой по лицу, неодобрительно взглянула на себя в зеркало — по ее собственному мнению, она была абсолютно лишена привлекательности — и побрела в библиотеку, где ее нетерпеливо ждал хозяин дома. Его предок, пират и джентльмен Бенедикт, с тем же неодобрением смотрел на нее с портрета.

— Это не ваша обязанность — укладывать Серену в постель! — сердито заявил Райф. — У нее для этого есть няня Дарси.

— Кстати, по-моему, Серена уже большая девочка и няня ей не нужна, — заметила Мелори.

Райф раздраженно махнул рукой. Он был потрясающе красив в черном вечернем костюме, и девушка почувствовала себя совсем немодной, неэлегантной и жалкой в своем простеньком сером платье и в жемчужном ожерелье матери.

— Мы не будем сегодня обсуждать ничего связанного с Сереной, — отрезал Райф. — Я хочу поговорить о вас.

Райф Бенедикт привалился плечом к широкой каминной полке. На фоне скрещенных палашей ясно выделялся его ястребиный надменный профиль. На улице уже стемнело, библиотека была мягко освещена, высокие шкафы с книгами и портреты на стенах тонули в глубокой тени, прокравшейся из сада через открытые окна. Райф предложил Мелори сигарету, но девушка отказалась, тогда он закурил сам и задумчиво посмотрел на нее сквозь голубоватую пелену дыма:

— Расскажите мне о себе, мисс Гувер. О вашей семье, о вашем окружении… Я почти ничего о вас не знаю, кроме того, что ваш отец успешно справлялся с дикими кошками, а ваш дед убил тигра!

Мелори покраснела, вспомнив, как она хвасталась перед ним умением своих родственников укрощать даже самых опасных животных.

— Я хочу знать, есть ли у вас братья и сестры, — продолжал Райф, — как вы проводили свободное время…

Мелори, поборов удивление — откуда такой интерес? — начала повествование о своей предшествующей приезду в «Морвен» жизни. Райфа, похоже, позабавили рассказы о домашнем зверинце и о том, как она ухаживала за лошадьми и заботилась о сиамских кошках в промежутках между хлопотами по хозяйству и приготовлением еды для всей семьи. Райф улыбался, слушая о шалостях ее братьев и сестры, о том, как они вечно переворачивали дом вверх дном, играя в благородных разбойников. Но улыбка тотчас исчезла, когда Мелори заговорила о необходимости зарабатывать деньги, чтобы ее семья могла держаться на плаву, и о своей матери — измотанной тяжким трудом вдове священника.