Лариса Уварова - Букет кактусов

Не прошло и часа, как женщина, пообещавшая предоставить независимой газете нечто «жареное», уже стучалась в дверь с табличкой «Редактор», выполненной на компьютере.

Кроме редактора, за дверью оказались еще двое: женщина средних лет и молоденькая девушка. Все они сидели за своими рабочими столами, на одном из которых – у девушки – стоял компьютер, и все как один подняли головы и уставились на Александру.

– День добрый. Я к вам, Даниил Викторович! – Она сдвинула шляпу дальше на затылок, чтобы свет от единственного пыльного окошка падал ей прямо в лицо.

Бывший Дейл открыл рот, закрыл его, потом снова открыл – и больше уже не пытался бороться с упавшей челюстью. Вскочил со стула, рухнул на него обратно, опять вскочил – и ухватился руками за край стола. По-видимому, чтобы не упасть вслед за своей челюстью.

– А... А... Александра?.. Шура, Александрова!

– Точно! Собственной персоной.

– Да как же было тебя ждать-то, чертушка! Как снег на голову... Девочки! Лариса Вячеславовна, Таня! Это же Шурка Александрова!

«Девочкам» это имя не говорило ровным счетом ни о чем, но из уважения к главному они вежливо улыбались. Даниил Викторович наконец обрел силы оторваться от стола. Он подскочил к Александре, ухватил ее за руку и принялся трясти. Этого редактору показалось мало, и он, несмотря на все свое смущение, нырнул под шляпу гостьи и чмокнул ее в щеку. При этом его неизменные очки чуть не свалились с носа.

Саша могла бы поклясться, что на нем тот же самый обвислый серый свитер, в котором она впервые встретила Дейла девять лет назад. Казалось, на календаре все еще сентябрь далекого восемьдесят девятого... Только вот сквозь пегую шевелюру этого «орла от журналистики», все еще буйную на висках и затылке, теперь отчетливо проблескивала намечающаяся лысина.

– Шурка, я так рад! Значит, ты уже... гм... Давно?

– Не прошло и месяца. Отдохнули – и хватит, пора честь знать.

– Так-так-так... Да ты вся мокрая, там дождик, что ли? Снимай пальто, сейчас мы с тобой чайку... А к нам в Воронск тоже по делам, или так – на море позагорать?

– Конечно, по делам, Данечка, а то как же! Загорать недосуг. Вот пришла к тебе на работу проситься – жить на что-то надо!

– А что? Я бы тебя взял! – воодушевился Даня. – Ну и что, что без диплома! Не в нем счастье. Опыт тоже придет, было бы желание. А писать ты можешь... Вот только зарплата у нас...

– Спасибо тебе, Даня. Я пошутила. Может быть, когда-нибудь это будет и всерьез, а пока у меня другие планы. Мне сейчас нужен не работодатель, а компаньон.

– Компаньон? Это в каком же смысле? Ты что – тоже решила заняться бизнесом?

– Упаси Боже. В том смысле, что к тебе я пришла не с информацией, а за информацией.

– Ах, так это все-таки ты звонила? А я целый час сижу мучаюсь – голос какой-то знакомый... Было плохо слышно, а то бы я узнал! Зачем тебе понадобился весь этот спектакль? Могла бы просто сказать, что это ты и хочешь встретиться.

– Извини, старик, это был невинный розыгрыш. Хотела сделать тебе сюрприз.

Александра усмехнулась, не могла же она признаться, что ей нужна была первичная реакция Дани Кулика на ее неожиданное вторжение! Она хотела лишь убедиться, что совесть редактора «Воронского колокола» чиста перед ней, что у него нет причин прятать глаза от бывшей однокашницы. Ведь она не видела его больше семи лет и понятия не имела, кому он теперь друг, а кому враг...

И она, конечно, убедилась в том, в чем хотела. Славный Даня, бескорыстный рыцарь истины! Не то чтобы друг, но надежный, верный товарищ. И он был искренне рад ее возвращению.

Данька стащил с девушки пальто, а шляпу гостья сняла сама. Когда она уселась на видавший виды стул для посетителей, придвинутый к редакторскому столу, главный опять смутился. момент требовал от него сказать даме комплимент, а это всегда было для Кулика тяжким испытанием.

– Да уж, сюрпризец получился что надо... хм... А ты здорово выглядишь, Шура! Нет, без дураков. И не сказать, что... – Даня вовремя прикусил язык, не то ему пришлось бы, наверное, провалиться сквозь землю. – Ну, словом, на все сто.

– Спасибо. А вы, Даниил Викторович, гляжу я, кое-что из своего былого великолепия подрастеряли, да! – Александра кивнула на его плешь.

– Не говори! – Кулик добродушно махнул рукой. – Супруга мне каких только бальзамов не покупала, и народными средствами пользовала, и к докторам таскала... Все без толку!

– Давно женат?

– Пятый год.

– Дети есть?

– Дочка, Дашка. Четыре года. Бойкая такая девка, знаешь...

– Молодец. Вернее, оба молодцы: и Дашка, и Данька!

Они засмеялись.

– Так ты сказала, Шура, что тебе нужна информация? Какая? Если только я могу чем-нибудь тебе помочь...

– Думаю, можешь. Есть тут у вас местечко потише, где мы не будем мешать твоим сотрудникам?

– Потише? Хм, потише... – Даня задумчиво почесал продукт «вечных стрессов». – А знаешь что? Пойдем-ка в буфет, он должен быть еще открыт. Заодно и пожуем чего-нибудь, я, признаться, еще не обедал. Ты не возражаешь, Шура?

– Нисколько. Буфет так буфет.

– Стало быть, я пошел обедать, – распорядился главный. – Лариса Вячеславовна, скажите, пожалуйста, Шалевичу, что с него сегодня интервью с Мыздеевым. Пусть никуда не убегает, пока не сдаст. Или нет, лучше я сам ему скажу – все равно пойду мимо.

«Мыздеев, Мыздеев... Знакомая фамилия. Я определенно ее слышала!».

Саша подождала в коридоре, пока Данька перекинулся парой слов с невидимым ей Шалевичем, сидящим за соседней дверью.

– Даня, кто такой Мыздеев?

Ответ прозвучал неожиданно желчно.

– Ну как же, как же! Страна должна знать своих героев. Сергей Юрьевич Мыздеев – первый зам областного прокурора.

– Боже мой! Так это...

– Да, Шура! Это он вел твое дело. Уголовное дело номер 1313 – как сейчас помню... Как же ты могла забыть?

Они сидели в институтском буфете – заброшенном, как и сам институт, – и ели унылый винегрет, запивая его остывшим черным кофе, который по цвету легко было принять за чай. Александре опять подумалось: как тогда...

– Помнишь, как ты мне сказал: «Тормозитесь здесь, коллега, мы тут заначили стульчик...»?

– Еще бы! Будь он трижды неладен, этот чертов стульчик... Лучше б тебе на него вовсе не садиться!

– Брось, Дейл. Стульчик тут ни при чем. Да и ты тоже, дружище. То была судьба, а я верю в судьбу. Есть она, предопределенность! Но ты прав: нельзя просто плыть по течению. Зло должно быть по возможности наказано здесь, на земле. Поэтому я тут, Даня. Я хочу выяснить, что же на самом деле произошло тогда, в девяносто первом. Я ничего не забыла, Данька! Ничего и никого. Ни своего следователя Сергея Юрьевича – просто его фамилию не сразу вспомнила, потому что называла по имени-отчеству. Ни своего защитника Елену Марковну, знаменитого адвоката, которая вчистую проиграла простенький процесс, хотя даже практикант юридического института мог бы добиться отправки дела на доследование... Не забыла суд под председательством судьи Колчина. И Борьку Жемчужникова не забыла – свидетеля обвинения. Только мне еще не до конца ясны их роли в том давнем уголовном спектакле номер 1313. Под названием «Умышленное убийство»... Так ты говоришь, что читал мое дело? Вот уж сюрприз так сюрприз! Как же тебе удалось?

– Ну, «читал» – сильно сказано. Так, бегло просмотрел, и только. В любую минуту могли поймать с поличным, и тогда нам с Иринкой пришлось бы туго. Это сестренка одного приятеля, она работает в архиве облсуда. Мне и так стоило большущей коробки конфет ее уломать... А с их ролями, Шура, по-моему, все ясней ясного – все они тебя сдали. Я имею в виду всю эту судейскую шакалью публику, а не Борьку. Понимаешь, я не отрицаю, что вообще-то он вел себя с тобой как подлец, но к твоему обвинению он не приложил руки! Он...

– Не приложил, говоришь? Добрый, наивный Даня...

– А разве ты думаешь иначе? Я понимаю, ты обижена на него за все, но... Не надо вешать на него всех собак, Шура. В твоем деле он был только свидетелем, и не по собственному желанию! Подумай, разве он мог уклониться? Но я не могу понять, зачем им-то всем понадобилось стряпать дело об убийстве, которого на самом деле не было?! И валить все на тебя... «Дело» шито белыми нитками! Ведь ясно же, что все это – роковое, случайное стечение обстоятельств. Да, ты действительно пришла туда, на Комиссаржевскую, чтобы поговорить с Ольгой. А придя, нашла ее уже мертвой и от страха, от растерянности наделала глупостей. Ведь так? Если бы следствие было проведено как следует, они могли бы легко доказать, что ты ее не убивала, что это на самом деле был несчастный случай в ванне. Разве не так, Шура?

Наконец-то у его собеседницы появилась возможность вставить свое слово.

– Нет, не так! Никакого несчастного случая не было. Это было убийство.

Даня поперхнулся винегретом. Его глаза под толстыми стеклами очков полезли на лоб.

– Что-о?!

– Ты не ослышался: это было умышленное убийство, как они и думали. Ольгу Жемчужникову убили, Дейл! И я знаю, кто это сделал.

Главный редактор «Воронского колокола» сидел над стаканом ледяного кофе, потерянно подперев руками свою лысо-лохматую голову.

– Александра, ты понимаешь, что это очень серьезное обвинение?

– Не более серьезное, чем то, которое было предъявлено мне. И по которому я отсидела на полную катушку, Данечка. Пардон: годочек все-таки скостили – за примерное поведение. И на том спасибо!

– Да я не об этом, это я все знаю! Я имею в виду, у тебя есть доказательства?

– Ни единого. Есть только уверенность, что все было именно так и не иначе. За доказательствами я и приехала в Воронск.

– Это спустя семь с половиной лет, о Господи... Нет, как хочешь, а я не могу поверить! Борька Жемчужников...

– Имей в виду, ты первый, кому я об этом сказала! Так что если ты распустишь язык...

– Об этом можно было не предупреждать! – взорвался Кулик. – Если ты обо мне такого невысокого мнения, могла бы вообще со мной не откровенничать! Да если хочешь знать, твое сфабрикованное «дело» все эти семь лет не дает мне покоя! Совесть гложет, что тогда не довел до конца свое расследование...

– Значит, ты даже вел расследование?

– А ты как думала? Я же не только твой товарищ по универу, но и журналист, между прочим!

– Не «между прочим», Данечка. Ты отличный журналист! Да и редактор, по-моему, неплохой. Твоя газета в городе нарасхват, я сегодня не могла ее купить... Так что, как видишь, я о тебе очень высокого мнения, не кипятись.

– Да, я вел расследование, Шура. Вернее, начал, но не закончил. Мне мало что удалось раскопать, почти ничего. Так – слухи, намеки, недомолвки, не имеющие прямого отношения к делу. Гольдштейн, Мыздеев, судья Колчин – все они наотрез отказались разговаривать со мной. Но в конце концов материала набралось все же достаточно для острой корреспонденции, доказывающей, что следствие было проведено некомпетентно, наспех, а суд не имел достаточных оснований поддерживать обвинительное заключение. Однако в последний момент тогдашний редактор «Колокола» просто перестраховался. Не захотел рисковать своим креслом из-за сомнительных доводов пятикурсника журфака. Идти в «Правду Черноземья» или в «Молодой коммунар» было бы и вовсе зряшной тратой времени. Я сунулся в несколько центральных газет, да куда там... Как только они узнавали, что мой материал фактически оспаривает решение суда, вступившее в законную силу, со мной переставали разговаривать. Я понял, что мне не пробить эту стену, и отступил. Я ничего не мог сделать!

– Так, может быть, мы попытаемся сделать что-нибудь вместе, Данька? Теперь, когда ты сам стал редактором «Колокола»?

Он посмотрел на девушку из-под насупленных косматых бровей, прикрытых ладонью. В этом взгляде Саша отчетливо увидела борьбу журналиста с редактором.

– Единственное, что мы с тобой сможем сделать, Александра, это подставить наши с тобой головы! Или – в лучшем случае – извини меня, задницы. Ну, ты сама подумай, кто мы с тобой такие? Кто ты такая? Погоди, не перебивай! Ты же знаешь, что я вовсе не хочу тебя оскорбить. Ты – судимая, безработная, бездипломная, женщина без связей и наверняка без денег...

– Ты прав во всем, кроме последнего. Деньги у меня есть.

– Да? Хм... Действительно, по твоему прикиду я должен был догадаться. Ладно, это не мое дело, откуда они у тебя. Но должен предупредить, для того предприятия, которое ты задумала, могут потребоваться не просто деньги, а большие деньги. Впрочем, и они еще не все решают. Нужны связи в так называемом обществе и... много чего еще.

– А ты, Данечка? Ты и есть моя связь в обществе! В Воронске ты теперь фигура заметная.

– Н-да? – Кулик взглянул на Сашу со всем ехидством, на какое был способен. – Сказал бы я тебе, для кого она заметная, да уж ладно... Так что ты собираешься делать?