Пока он так глупо медлил, Люба решилась первая. Она выпрямилась, явно собираясь подняться со стула. Они сидели за уединенным столиком на двоих в баре отеля.

– Мне пора. Вы проводите меня?

– О, Любочка... Неужели я могу?!.

– До такси, Борис Феликсович, только до такси. Именно это я имела в виду.

– Да, конечно. Извините меня! Я сегодня весь вечер думаю, говорю и делаю одни только глупости, и все из-за вас, Люба. Вот и сейчас сидел и думал, что я не в силах с вами расстаться.

– Неужели вы думаете, что я вам поверю? Вы же всем так говорите, наверняка...

– Да, вы правы! Говорил я это часто, даже слишком часто. Но вся штука в том, что думаю я так впервые!

– Давайте оставим этот бесполезный разговор. Вы женатый человек, Борис... Вам не кажется, что все это слишком уж банально?

– Вы путаете брак с приговором, Люба! Разве женатому человеку запрещено испытывать чувства к другой женщине? Особенно если к собственной жене он их никогда не испытывал...

– Зачем же вы женились?

– Черт возьми! Да потому что мне было все равно, жениться или нет! И Лариске тоже было наплевать – выйти за меня или за кого-то еще, она же не пропускала ни одних штанов... Извините, Люба. Ее отец – вы его сегодня видели – был моим шефом, и он хотел, чтоб я на ней женился. Может быть, поэтому он до сих пор остался моим уважаемым начальником, а я – его любимым подчиненным. Откуда же мне было знать, что когда-то мне станет не все равно?!

– Неужели вы никогда никого не любили, Борис?

Ей показалось, что он вздрогнул. Во всяком случае, когда Жемчужников заговорил снова, голос его охрип, а глаза глядели куда-то в сторону.

– Я не знаю... Право, не знаю, что вам ответить. Любил, наверное. Во всяком случае, думал, что люблю. Но это было давно, очень давно... Задолго до моей женитьбы. Люба, я...

– Почему же вы не женились на той девушке?

– П-почему?.. Я не мог. И она... она тоже. Были обстоятельства... Пожалуйста, Люба, хватит об этом! Сейчас все это не имеет никакого значения. Особенно теперь, когда я встретил вас. Теперь-то я точно знаю: все, что было раньше, это ненастоящее, неважное – все прежние женщины, чувства, отношения. Вы, Любочка! Только вы теперь для меня существуете на всем свете. Вы – мой мир, мой бог, смысл моей жизни. Со мной еще никогда такого не было.

Честно говоря, Александра чувствовала то же самое, такого Жемчужникова она еще не видела! А она-то думала, что он уже не сможет ее удивить. Девушка мягко высвободила руку из плена горячих ладоней.

– Борис, вы меня просто пугаете. Я не хочу сомневаться в искренности ваших слов, но... Но это же просто смешно! Вы меня впервые видите, и вдруг – такая буря чувств.

– Ах, да я и сам себя пугаю! Я же сказал, что никогда еще такого не испытывал. Когда я вас увидел сегодня, меня будто молнией поразило. Я ослеп и оглох, и очень резко поглупел, уверяю вас! У вас даже имя особенное: Любовь! Вы так похожи...

– На кого я похожа?!

– Да на любовь, Бог ты мой! Вы похожи на саму любовь. Но не только потому, что вы – самая соблазнительная женщина из всех, кого я встречал. Вы – самая удивительная, самая загадочная и самая необыкновенная из всех.

– А я думала, вы скажете, что я похожа на ту девушку, которую вы любили когда-то.

– Что?..

На доли секунды в его глазах, подернутых влажным блеском, промелькнуло выражение, которое испугало Александру. «Черт тебя дернул за язык, дура!» – ругнула она себя.

– Странно, что вы это сказали, Люба. – Борис пристально вглядывался ей в лицо, будто только сейчас увидел. – Очень странно... Я где-то читал, что человек склонен искать и находить в своих любимых черты тех людей, которых он любил раньше. Да, действительно, меня с первой минуты не покидает чувство, что я вас уже видел. Нет, не так, что я вас знаю всю жизнь. Наверное, это и называют любовью с первого взгляда.

Несколько секунд серые глаза посылали девушке любовные импульсы – как когда-то, в прежние времена.

– Нет, Люба, вы совсем другая. Ни на кого не похожи. Я уже сказал: вы удивительная.

Блондинка решительно отодвинула от себя давно опустевший бокал и встала.

– Мне в самом деле пора. Не ходите за мной, Борис.

– Только до такси, мы же договорились!

– Я передумала. А то вы, чего доброго, запишете номер машины, отыщете таксиста и выпытаете у него, куда он меня отвез.

– Я надеюсь, что вы мне это сами скажете. Вы же не уйдете просто так, не оставив даже телефона? – Жемчужников заторопился, стараясь оттянуть страшную минуту расставания.

– Я вам сама позвоню, обещаю.

«Нет, Жемчужников. Мы с тобой обречены не любить друг друга, а погубить. Посмотрим – кто кого? Я однажды уже умирала из-за тебя. Но, к счастью, выжила, и теперь у меня мощный иммунитет к твоим словам, улыбкам, глазам. Сейчас – мой ход, и ты, похоже, крепко влип, дружочек... Мне тебя жаль, но теперь поздно давать отбой. Да я и не хочу! Пусть все идет как идет: судьбе виднее».

Когда она ушла, ушла необратимо, Борис Феликсович понял, что он так ничего и не узнал об этой женщине. Кроме ее удивительного имени и прибалтийской фамилии. Да еще того, что он не может без нее жить.

25

Леха Хохряков, начальник внутренней охраны, был вне себя. Эта долбаная сигнализация его уже заколебала! Начиная с двух сорока пяти, когда лампочка на пульте мигнула в первый раз, они с Саньком почти не приседая носились по двухэтажному мыздеевскому коттеджу общей площадью триста сорок два квадратных мэ в поисках нарушителей спокойствия. Разумеется, никакими нарушителями и не пахло – ни в самом коттедже, ни вокруг него. Нигде никаких следов, замки на дверях и окнах в полном порядке. То есть все так, как и должно быть на его, Лехиной, территории. В натуре! А эта паскудная лампочка все мигала и мигала...

Лехина должность гордо именовалась «начальником внутренней охраны», так что можно было подумать, он мордует не меньше роты караульных. На самом же деле под началом у Хохрякова были всего-навсего пять гавриков, дежуривших парами посменно – по двенадцать часов. Сам Леха нес службу наравне с другими, при этом за каждого своего «кадра» отвечал головой (или, как предпочитал выражаться босс, задницей), а получал за эту канитель всего на каких-то пятьдесят баксов больше. В неделю, разумеется.

Сегодня у Лехи и его напарника Санька по графику было дневное дежурство. Однако нынче в восемь вечера смениться с поста им не светило, на предстоящую ночь босс потребовал усиленный наряд. Хохряков прекрасно знал, с чем это связано, и про себя материл «Сереню» как только умел – а уж в этом-то деле Леха знал толку не меньше, чем во «внутренней охране»! За каким, спрашивается, ... держать здесь всю ночь четверых ребят, если дом все равно будет напичкан косоглазой шпаной Вьетнамца и быками Паневича?! Ни тех, ни других начальник охраны не жаловал и опасался – надо сказать, не без оснований – разных провокаций со стороны блатных.

На днях Леха услышал по радио одну фразочку, которая произвела на него впечатление, и теперь решил сразить наповал своего напарника. Пусть знает, что Хохряков вышел в начальники не только пудовыми кулачищами, но и башкой!

– ...Вот я тебя и спрашиваю, Санек: на фига создавать прецедент?

Санек хрюкнул в банку с пивом, тупо уставился на шефа.

– Чего создавать?

Мигание лампочки на пульте – дьявол знает, в какой уже раз! – лишило Леху возможности насладиться своим моральным превосходством. Он от души выматерился.

– Все, достала, мать твою! Вырубай эту гребаную систему, Муравлев, а я звоню в эту долбаную фирму, пусть присылают ремонтников.

– Ты че, Лех? Времени – пятый час, суббота! Кто тебе щас ремонтников пришлет? И ваще, отключать сигнализацию... Босс нам с тобой башку оторвет, если что.

– Ага, ты хочешь, чтоб эта сучья лампочка мигала тут всю ночь?! Да нам тогда гости, мать их, устроят такой фейерверк, что мало не покажется. Вырубай, я сказал!

В это время на стоянке при маленькой частной автомастерской, расположенной в полукилометре от вышеупомянутого коттеджа, бородатый человек, который сидел за рулем скромной старенькой «Нивы» с затемненными стеклами, поднял вверх свой внушительный большой палец. Двое пассажиров на заднем сиденье – интеллигентного вида парень в очках и молодая женщина, одетые как для турпохода, – торжествующе переглянулись. Все трое слышали каждое слово, произнесенное в доме. Потому как два часа назад его посетил некий суровый испектор пожарной охраны, и теперь загородная резиденция Сергея Юрьевича Мыздеева была нашпигована «жучками», как кусок сала – чесноком. Кстати, инспектор был самый настоящий, а так называемые разовые поручения бородача выполнял по старой дружбе и, разумеется, за хороший гонорар.

Так же безмолвно, но эмоционально вся компания прослушала телефонные переговоры Лехи Хохрякова с фирмой «Элма», устанавливавшей сигнализацию по адресу Березовая роща, 15. Переговоры шли, мягко говоря, на повышенных тонах, потому что Леха давил на собеседника, пытаясь заполучить мастера немедленно, а дежурный по офису всеми силами старался оттянуть этот визит до понедельника. Наконец в ход пошла «тяжелая артиллерия» – неминуемый гнев Мыздеева, оставленного без сигнализации, и бедный «элмовец» дрогнувшим голосом пообещал поискать мастера.

– Вот-вот! Ты поищи, браток, поищи. Да смотри, постарайся! А если через полчаса не найдешь – ну, тогда я сам тебя найду, не будь я Леха Хохряков!

Ровно через семь минут после того, как начальник внутренней охраны закончил разговор, сбившегося с ног дежурного по офису снова призвал к ответу мобильный телефон.

– Слышь, браток, – Хриплый голос Вано звучал примирительно. – Это опять я, Хохряков. Ну да, из Березовой рощи. Мастер к нам еще не выехал? Нет?.. Да не, все нормально, браток, я без претензий. Я и хотел тебе сказать, что не надо нам мастера. Ну да! У нас все тип-топ, ваша система работает как часы. Это тут у нас свои причины, внутренние. Что было? Да нашли, блин, злоумышленника: кошка... Ну да! Тут ее ребята как-то валерьянкой побаловали, для смеха, да, видать, осталось еще чуток кайфа, вот и терлась... Вот такие дела. Чего? Конечно, отменяй вызов, какой базар! Все нормально, браток. Извиняй, что нашумел на тебя, работа, понимаешь, вредная. Ну, бывай!

Детектив швырнул трубку на сиденье.

– С этим все. А теперь вытряхивайтесь из машины. Времени в обрез, браток Леха Хохряков еще не знает, что ихняя сигнализация работает как часы, может и занервничать... Сверим время. Сейчас шестнадцать тридцать три. Ровно через пятнадцать минут вы должны быть на месте и начать незаконное вторжение в частное владение господина прокурора. На все про все вам ровно двадцать минут и ни секунды больше. Действуем четко по плану, никакой самодеятельности. При малейшей опасности, Данька, посылаешь радиосигнал, как договорились. Вопросы есть?

– Вопросов нет. Мы пошли, Вано.

– С Богом!

Две тени выскользнули из автомобиля и растаяли в быстро густеющих ноябрьских сумерках. Один из «туристов» нес за плечами увесистый рюкзак со снаряжением. Почти бесшумно «Нива» тронулась с места и на самой малой скорости вырулила со стоянки на грунтовую дорогу, уходящую в противоположную сторону от трассы. Выезжая, водитель посигналил фарами знакомому механику, а тот за ярко освещенным окном своей конторы приветственно поднял руку.

Километрах в трех от автосервиса грунтовая дорога резко взяла вправо и вплотную приблизилась к той самой асфальтовой магистрали, от которой так старательно удалялась. Выждав момент, когда ни спереди, ни сзади не было ненужных свидетелей, Иванов-Вано включил свет в салоне и, выбравшись на трассу, рванул обратно. Вскоре мелькнула мимо знакомая мастерская, но бородач даже не взглянул на нее.

Резиденция Мыздеева на фоне соседних домов выглядела приятным исключением: и двор, и дом – вернее, несколько окошек на первом этаже – были ярко освещены. Когда, затормозив перед запертыми стальными воротами, водитель нетерпеливо ударил несколько раз по клаксону, его часы показывали шестнадцать сорок восемь.

В свете мощных уличных прожекторов Хохряков обстоятельно изучил мандат «мастера-ремонтника». Однако он напрасно старался обнаружить в документе какой-либо изъян. Стас Иванов по праву гордился своей коллекцией «липовых» удостоверений, которая пополнялась непрестанно. Выяснить правду Леха мог только одним путем: перезвонив в фирму «Элма» и поинтересовавшись, работает ли у них некто Иванов Станислав Сергеевич. Но комбинация такой сложности была недоступна серым клеточкам начальника охраны, а потому прозрение Лехе не грозило. Он нехотя вернул удостоверение хозяину и кивнул на асфальтовую площадку перед домом.

– Поставь тачку здесь и пошли.

Хохряков провел мастера в помещение дежурки, где торчал его напарник и располагался злополучный пульт – нарушитель спокойствия.

– Вот, мигает и мигает...