– Джованни! – позвал Лука.

В 10 утра в зале было пусто, но упоительный аромат свежеиспеченного хлеба уже витал в воздухе. Этот ресторан принадлежал родителям Луки уже больше сорока лет, хотя теперь им управлял его брат.

– Джованни!

В проеме двери появился силуэт. Но это был не Джованни.

– Почему ты так кричишь?

– Здравствуй, мама.

– Здравствуй.

Ни поцелуя. Ни объятий. Ни теплоты.

– Я ищу Джованни.

– Твоего брата здесь нет. Он у Марчелло, покупает piscialandrea[82].

– Что ж, тогда я его подожду.

Повисло тяжелое молчание, полное горечи и упреков, как бывало всегда, когда мать и сын оставались наедине. Они мало виделись, мало говорили. Лука долго жил в Нью-Йорке, потом после развода он вернулся в Италию, но поначалу обосновался в Милане, прежде чем купить квартиру в Риме.

Чтобы стряхнуть неловкость, он прошел за стойку и сделал себе эспрессо. Лука не был «семейным» человеком. Он часто использовал работу как предлог, чтобы не посещать крестины, свадьбы, первое причастие и воскресные завтраки, которые затягивались до вечера. Правда, он очень любил родных, пусть и на свой лад, и страдал от того, что не умеет с ними общаться. Мать никогда не понимала ни его живопись, ни его успех. Она никак не могла взять в толк, зачем люди покупают монохромные картины за десятки тысяч евро. Лука думал, что мать считает его в некотором роде жуликом, талантливым кидалой, которому удается жить в комфорте, не работая по-настоящему. Это непонимание подточило их отношения.

– Что слышно о твоей дочери? – спросила мать.

– Сандра только что вернулась в школу в Нью-Йорке.

– Ты с ней не видишься?

– Мы редко встречаемся, – признал Лука. – Напоминаю: это ее мать получила над ней опеку.

– А когда вы видитесь, то все проходит плохо, верно?

– Я пришел сюда не затем, чтобы выслушивать эти глупости! – взорвался Лука и встал, собираясь уйти.

– Подожди! – остановила его мать.

Он застыл на пороге.

– У тебя встревоженный вид.

– Это мое дело.

– О чем ты хотел поговорить с твоим братом?

– Хотел узнать, не остались ли у него кое-какие фотографии.

– Фотографии? Ты никогда не берешь фотографии! Ты все время повторяешь, что не любишь захламлять жизнь воспоминаниями.

– Спасибо за помощь, мама.

– Чьи фотографии ты ищешь?

Лука ушел от ответа.

– Я вернусь позже, чтобы повидать Джованни, – пообещал он, открывая дверь.

Пожилая женщина подошла к нему и удержала за рукав.

– Твоя жизнь стала такой же, как твои картины, Лука: одноцветной, сухой и пустой.

– Это ты так считаешь.

– Ты отлично знаешь, что это правда, – с грустью сказала мать.

– До свидания, мама, – попрощался Лука, закрывая за собой дверь.

* * *

Пожилая женщина пожала плечами и вернулась на кухню. На ее старом рабочем столе лежала газета «Ла Репубблика» с хвалебной статьей о творчестве Луки. Она дочитала ее, потом аккуратно вырезала и убрала в большой кляссер, в котором она долгие годы сохраняла все то, что писали о ее сыне.

* * *

Лука вернулся к себе. Он использовал кисти, чтобы разжечь большой центральный камин, вокруг которого выстраивался интерьер его мастерской. Когда пламя начало разгораться, художник собрал все свои картины – и последние законченные композиции, и те полотна, над которыми он еще работал, – методично полил их растворителем и бросил в огонь.

Твоя жизнь стала такой же, как твои картины, Лука: одноцветной, сухой и пустой. Загипнотизированный тем, как пылают его картины, художник смотрел на превращение работ в дым и пепел как на избавление.

В дверь позвонили. Лука выглянул в окно и увидел сгорбленный силуэт матери. Он спустился вниз, чтобы поговорить с ней, но она уже исчезла, оставив пухлый конверт в его почтовом ящике.

Лука нахмурился и сразу же вскрыл посылку. Там оказались именно те фотографии и документы, которые он хотел попросить у брата!

Как она догадалась?

Он вернулся в свою мастерскую и разложил на рабочем столе воспоминания о далекой эпохе.

Лето 1980 года: в тот год ему исполнилось восемнадцать, он встретил Стеллу, свою первую любовь, дочь рыбака из Порто-Венере. Их прогулки вдоль гавани перед выстроившимися в ряд маленькими, узкими и разноцветными домами, смотревшими на море. Послеполуденные часы, когда они купались в маленькой бухте.

Рождество того же года: они со Стеллой гуляют по улицам Рима. Летний флирт, который не кончился после каникул.

Весна 1981 года: счет из отеля в Сиене за ту ночь, когда они впервые занимались любовью.

1982 год: все письма, которые они написали друг другу за этот год. Обещания, планы, увлеченность, водоворот жизни.

1983 год: подарок от Стеллы на его день рождения – буссоль, которую она купила на Сардинии, с выгравированной надписью: «Чтобы жизнь всегда приводила тебя ко мне».

1984 год: первая поездка в США. Стелла на велосипеде на мосту Золотые ворота. Туман вокруг парома, направляющегося в Алькатрас. Гамбургеры и молочные коктейли в дешевой закусочной «У Лори».

1985 год… смех, протянутые друг к другу руки… пара, защищенная щитом из бриллиантов… 1986 год… год, когда он продал свою первую картину… 1987 год… Делаем ребенка или еще подождем? …Первые сомнения… 1988 год… Буссоль больше не показывает север…

Тихая слеза сползла по щеке Луки.

Проклятье, давай заплачь еще.

В двадцать восемь лет он ушел от Стеллы. Плохое было время, тогда в Луке все разладилось. Он не знал, какое направление выбрать для своих картин, а расплатилась за это их пара. Однажды утром он встал и сжег свои работы, как только что сделал сегодня. А потом он ушел, словно вор. Лука ничего не объяснил, отрезал по живому, думал только о себе и своей живописи. Он нашел убежище на Манхэттене, поменял свой стиль, оставил в стороне образы, максимально очистил свои картины и начал писать только монохромные белые полотна. Там он женился на ловкой владелице галереи, которая сумела сделать рекламу его работам и открыть ему путь к успеху. У них родилась дочь, но через несколько лет они развелись, продолжая вместе вести дела.

Лука никогда больше не встречался со Стеллой. От брата он узнал, что она вернулась в Порто-Венере. Лука стер ее из своей жизни, он ее отверг.

Так почему же он сегодня вспомнил об этой давней истории?

Возможно, потому, что она еще не была закончена.

* * *

Рим. Чайный салон «Бабингтон». Два часа спустя

Чайный салон расположился на площади Испании у подножия большой лестницы церкви Пресвятой Троицы на горах.

Лука устроился за маленьким столиком в глубине зала, тем самым, за которым они обычно сидели со Стеллой. Это было самое старое заведение такого рода в Риме. Сто двадцать лет назад, когда чай продавали только в аптеках, его открыли две англичанки.

Декор не изменился с XIX века и превращал это место в английский анклав в самом сердце Рима, играя на контрасте между средиземноморским характером города и британским очарованием кафе. Стены были обшиты панелями, на этажерках из темного дерева стояли десятки книг и коллекция старинных чайников.

Лука открыл книгу Тома Бойда на пустой странице, сразу за фотографиями миссис Кауфман. Его тронула эта мизансцена с ее воспоминаниями, кусочками жизни, которые следовали один за другим. Как будто книга была волшебной, могла исполнять желания и оживлять прошлое, Лука тоже вклеил в нее несколько своих снимков, дополнив их рисунками и оттисками. Последним он приклеил фото, на котором они были вместе со Стеллой на мотороллере. Римские каникулы, 1981. Им было по девятнадцать лет. Тогда Стелла написала ему эти слова: «Никогда не переставай любить меня…»

Лука несколько минут прижимал снимок к странице. Ему скоро пятьдесят, у него была относительно богатая жизнь, которая принесла ему удовлетворение: он путешествовал, жил своим искусством, добился успеха. Но если поразмыслить хорошенько, в его жизни не было ничего ярче волшебства самого начала, когда жизнь была полна обещаний и безмятежности.

Лука закрыл книгу и приклеил на обложку красную этикетку, на которой написал несколько слов. В своем телефоне он открыл сайт буккроссинга и оставил там короткое сообщение. Воспользовавшись тем, что на него никто не смотрел, художник оставил книгу на одной из этажерок между томиками Китса и Шелли.

* * *

Лука вышел на площадь, чтобы забрать мотоцикл, который он оставил возле стоянки такси. Он прикрепил свою сумку к багажнику и оседлал «Дукати». Лука проехал мимо парка виллы Боргезе, потом по Народной площади, по мосту через Тибр и направился в квартал Трастевере. Не глуша мотор, он остановился перед семейным рестораном и поднял щиток на своем шлеме. Как будто поджидая его, мать вышла на тротуар. Она посмотрела на сына, надеясь, что глаза лучше слов скажут ему о ее любви.

Лука нажал на газ и выехал на дорогу, ведущую из города. Он взял курс на Порто-Венере, говоря себе, что, возможно, еще не слишком поздно…

* * *

Лос-Анджелес. Пятница, 24 сентября. 7 часов утра

В футболке и рабочем комбинезоне Мило стоял на стремянке с валиком в руке и заново красил стены кухни.

Кароль открыла дверь своей спальни и подошла к нему.

– Уже за работой? – спросила она, зевая.

– Да, я больше не смог заснуть.

Кароль посмотрела на покрашенные стены.

– Я смотрю, ты не халтуришь!

– Шутишь, что ли? Уже три дня я тружусь, как раб!

– Пожалуй, у тебя и в самом деле неплохо получается, – признала она. – Будь добр, сделай мне капучино…

Мило послушно взялся варить кофе, а Кароль тем временем устроилась за маленьким круглым столом в гостиной. Она положила себе в миску хлопья и открыла ноутбук, чтобы проверить почту.

Ее почтовый ящик был полон. Мило переслал ей полный список членов сообщества читателей Тома, которые уже три года отправляли письма автору через его сайт в интернете. Благодаря электронным посланиям, разосланным во все уголки земного шара, Кароль сумела предупредить тысячи читателей. Она не стала придумывать никаких предлогов и открыто сообщила, что ищет «незаконченный» экземпляр второго тома «Трилогии ангелов». С тех пор каждое утро она находила в своей почте многочисленные слова поддержки. Новое письмо, которое было у нее перед глазами, оказалось намного интереснее.

– Ты только посмотри на это! – позвала она Мило.

Тот протянул ей чашку с кофе, над которой поднимался пар, и взглянул на экран через ее плечо. Корреспондент сообщал, что нашел нужный экземпляр на одном из сайтов буккроссинга. Кароль кликнула по указанной ссылке и действительно оказалась на сайте итальянской ассоциации. Чтобы приобщить людей к чтению, эта ассоциация рекомендовала своим членам оставлять книги в общественных местах, чтобы их могли прочесть другие. Правила «путешествующей книги» были простыми: человек, желающий отпустить книгу на свободу, присваивал ей код и регистрировал на сайте, прежде чем оставить ее.

Кароль напечатала «Том Бойд» в графе поиска, чтобы получить список книг своего друга, которые находились в свободном плавании.

– Вот она! – воскликнул Мило, указывая на один из снимков.

Он приклеился носом к экрану, но Кароль отпихнула его:

– Дай мне посмотреть!

Сомнений быть не могло. У книги была темно-синяя кожаная обложка с золотыми звездами, а название романа было написано готическим шрифтом.

Кароль кликнула еще раз и узнала, что книгу оставили накануне в чайном салоне «Бабингтон» в доме двадцать три на площади Испании в Риме. Открыв другую страницу, она получила доступ ко всей информации, которую счел необходимым оставить luca66, человек, выпустивший роман на свободу. Он сообщал, что книга стоит на этажерке в глубине кафе, и указал час «освобождения»: 13 часов 56 минут по местному времени.

– Мы должны лететь в Рим! – решила Кароль.

– Не спеши! – остановил ее Мило.

– Почему? – взвилась она. – Том рассчитывает на нас. Ты сам вчера разговаривал с ним по телефону. Он снова начал писать, но жизнь Билли все еще под угрозой.

Мило скривился.

– Мы все равно опоздаем. Книгу оставили уже много часов назад.

– Да, но ее же не бросили на стуле или на скамейке! Этот человек поставил роман на этажерку среди других книг. Могут пройти недели, прежде чем кто-то его заметит!

Кароль посмотрела на Мило и поняла, что он, все время сталкивавшийся с разочарованиями, просто потерял уверенность.

– Поступай как знаешь, но я лечу туда, – решила Кароль.

Она подключилась к сайту авиакомпании. Нашлись свободные места на рейс в Рим, время вылета 11 часов 40 минут. Заполняя заявку, она дошла до графы «количество пассажиров».