Гийом Мюссо - Бумажная девушка

В лавке пусто, камеры нет. Мне нужно только нажать на спусковой крючок. Я не хочу ничего ему говорить, даже: «Сдохни, грязная скотина». Я здесь не для того, чтобы восстановить справедливость или вершить правосудие. И не для того, чтобы слушать его оправдания. В моем жесте нет никакой красоты, или героизма, или храбрости. Я только хочу, чтобы мучения Кароль прекратились, и иначе этого не добиться. Ничего другого я придумать не смог. Несколько месяцев назад, ничего не сказав Кароль, я пошел и сделал анонимное заявление в социальном центре планирования семьи, но это ни к чему не привело. Я отправил письмо в полицию, но на него не отреагировали. Я не верю в Бога, и в судьбу я тоже не верю. Я верю лишь в то, что мое место здесь, вместе с моим оружием, и я должен нажать на спусковой крючок.

– Том! Ты что это уду…

Я подхожу, чтобы выстрелить в упор. Я не хочу промахнуться, мне нужно убить его одним выстрелом.

Я стреляю.

Голова Альвареса взрывается, на мою одежду летят капли крови.

В лавке я один. Я один во всем мире. Ноги больше не держат меня, опущенные вдоль тела руки трясутся.

Уходи отсюда!

Я подбираю гильзу, кладу ее в карман вместе с «глоком» и бегом возвращаюсь домой. Я принимаю душ, сжигаю одежду и выбрасываю в мусорный бак пистолет, не забыв протереть его. Гильзу я решаю сохранить, чтобы предъявить ее в том случае, если вместо меня осудят невиновного. Но хватит ли мне смелости сделать это?

Этого я никогда не узнаю.

* * *

Бретань. Плогоф – мыс Ра

– Я никому не рассказал о том, что сделал в то утро. Я просто жил с этим, вот и все.

– А что было потом? – спросила Билли.

Мы снова устроились на диване. Прижавшись к моей спине, она обхватила меня рукой, а я придерживал ее бедро, как будто цеплялся за спасательный плот.

Исповедь освободила меня от груза. Я чувствовал, что Билли понимает меня и не осуждает. Ничего другого я не ждал.

– Вечером папаша Буш выступил с телеобращением и сказал, что власти не потерпят анархию. На другой день четыре тысячи солдат Национальной гвардии уже патрулировали город. Вскоре им на подмогу прислали «морских котиков». На четвертый день все начало успокаиваться, и мэр отменил комендантский час.

– Расследование было?

– В результате беспорядков погибло около пятидесяти человек, многие тысячи были ранены. В следующие недели в городе проводили аресты, более или менее законные, более или менее незаконные. Но никого так и не обвинили в смерти Круса Альвареса.

Билли прикрыла мне глаза рукой и поцеловала в шею:

– Теперь нужно поспать.

* * *

Рим. Пьяцца Навона

– До свидания, Мило. Спасибо, что выслушал меня, не прерывая, – сказала Кароль, вставая.

Все еще в шоке, он встал вместе с ней и мягко удержал за руку.

– Подожди… Почему ты так уверена, что Том сделал это, если он ни разу не говорил с тобой об этом?

– Я коп, Мило. Два года назад я получила разрешение заглянуть в архивы полицейского управления Лос-Анджелеса. Я попросила выдать мне досье на убийство моего отчима. Сведений было мало: два или три допроса соседей, несколько фотографий с места преступления и халтурно снятые отпечатки пальцев. Всем было наплевать, кто убил мелкого лавочника из Макартур-парка. И все же на одном из снимков у стены был хорошо виден скейт со стилизованной падающей звездой.

– И этот скейтборд…

– Это я подарила его Тому, – сказала Кароль и отвернулась.

Понедельник, 27 сентября. Париж. Европейская больница Марии Кюри

В полном составе бригада хирургов окружила профессора Жана-Батиста Клузо.

Пилой тот вскрыл грудную клетку Билли от грудной кости почти до ключиц.

Потом он вошел в перикард, чтобы исследовать коронарные артерии и установить систему экстракорпорального кровообращения. Билли сделали укол с высоким содержанием калия, чтобы остановить биение сердца. Насос заменил сердце, оксигенатор – легкие.

Каждый раз во время операции на открытом сердце Жан-Батист Клузо испытывал одинаковое восхищение перед этим почти волшебным органом, соединяющим нас с жизнью: сто тысяч сокращений в день, тридцать шесть миллионов в год, более трех миллиардов только за одну жизнь. И все это делает крошечный кровоточащий насос, кажущийся таким хрупким…

Профессор сначала вскрыл правое предсердие, потом левое и удалил две опухоли, каждый раз вырезая основание, чтобы не было рецидивов. Фиброзная опухоль действительно оказалась необычного размера.

Просто повезло, что мы ее вовремя обнаружили!

Из предосторожности он обследовал сердечные полости и желудочки, чтобы не пропустить другие миксомы, но таковых не оказалось.

Закончив операцию, он снова подключил сердце к аорте, провентилировал легкие, поставил дренаж, чтобы вывести кровь, и соединил грудную кость с помощью стальной проволоки.

«Быстро и хорошо!» – подумал Клузо, снимая перчатки и выходя из операционной.

* * *

Южная Корея. Женский университет Ихва

В Сеуле садилось солнце. Как это бывало каждый вечер в часы пик, движение на улицах корейской столицы парализовало.

Изёль Парк вышла из метро, прошла по тротуару и по пешеходному переходу перешла в кампус. Притаившийся в центре студенческого квартала университет Ихва насчитывал более двадцати тысяч учащихся и считался одним из лучших и элитарных в стране.

Изёль спустилась по гигантской пологой лестнице и оказалась в «пробеле», как все называли это место: два здания из стекла стояли друг напротив друга по обе стороны бетонного променада. Она вошла в главный вход этого прозрачного пакетбота, первый этаж которого с бутиками и кафетериями походил на суперсовременный торговый центр. Изёль на лифте поднялась на верхние этажи, где располагались аудитории, театр, кинотеатр, спортивный зал и огромная библиотека, открытая двадцать четыре часа в сутки. Девушка остановилась возле автомата, чтобы купить стаканчик зеленого чая, потом нашла место в глубине зала. Здесь царил XXI век: каждое рабочее место представляло собой письменный стол с компьютером, обеспечивавшим мгновенный доступ ко всем книгам библиотеки, которые были оцифрованы.

Изёль потерла глаза. Она едва держалась на ногах. Два дня назад девушка вернулась со стажировки и уже была перегружена работой. Добрую часть вечера она провела, делая заметки и повторяя пройденное, постоянно бросая взгляд на экран телефона и вздрагивая всякий раз, когда аппарат начинал вибрировать, сообщая о получении электронного письма или эсэмэс. Но ни одно из них не было тем, которое она ждала.

Изёль дрожала, ей было холодно, она теряла рассудок. Почему Джимбо не дает о себе знать? Неужели она позволила себя обмануть, она, которая никогда не доверяла людям и всегда старалась держать с ними дистанцию?

Было уже около полуночи. Библиотека постепенно пустела, но некоторые студенты останутся здесь до трех или четырех часов утра, как бывало всегда…

Девушка вынула из сумки книгу Тома Бойда, которую она нашла в чайном салоне в Италии. Она перевернула несколько страниц, пока не наткнулась на снимок девятнадцатилетних Луки Бартолетти и его подруги Стеллы на мотороллере на улицах Рима.

«Никогда не переставай любить меня», – написала юная итальянка. Именно это Изёль хотела сказать Джимбо…

Она вынула ножницы и тюбик с клеем из своей сумки и тоже использовала чистые страницы романа как фотоальбом, вклеив туда самые красивые фотографии, сделанные в те четыре недели, когда она была счастлива с Джимбо. Букет воспоминаний дополнили билеты в театры и на выставки, куда они ходили вместе: ретроспектива Тима Бёртона в Музее современного искусства, мюзикл «Чикаго» в театре «Амбассадор» и все фильмы, на которые ее водил Джимбо в синематеке университета Нью-Йорка: «Donnie Darko»[87], «Requiem for a Dream»[88], «Brazil»[89]…

Изёль трудилась всю ночь, вкладывая в эту работу всю душу. На рассвете с покрасневшими глазами и взлохмаченными волосами она зашла на почту в административном здании, купила пузырчатый упаковочный пакет, вложила в него книгу в темно-синем кожаном переплете и отправила ее в США.

* * *

Париж. Европейская больница Марии Кюри. Палата кардиореанимации

Билли постепенно просыпалась после наркоза. Все еще подключенная к аппарату искусственной вентиляции легких, она не могла говорить из-за трубки в трахее.

– Мы удалим ее в ближайшие несколько часов, – заверил свою пациентку Клузо.

Он проверил электроды, прикрепленные к груди Билли, чтобы стимулировать сердечные сокращения в случае замедления ритма.

– С этим никаких проблем, – сказал Клузо.

Я улыбнулся Билли, она слабо моргнула мне в ответ.

Все было хорошо.

* * *

Среда, 29 сентября. Нью-Йорк. Гринвич-Виллидж

– Я в полном пролете! – пожаловалась девушка, одеваясь. – Ты же сказал, что включил будильник!

Она натянула юбку, лодочки и застегнула блузку. Молодой человек с насмешливой улыбкой наблюдал за ней из постели.

– Захочешь позвонить, номер у тебя есть… – сказала она, открывая дверь.

– Ок, Кристи.

– Меня зовут Кэрри, урод!

Джеймс Лимбо, которого все звали Джимбо, улыбнулся во весь рот. Он встал, потянулся, не собираясь ни извиняться, ни задерживать свою подружку на одну ночь, и вышел из спальни, чтобы приготовить себе завтрак.

«Вот дерьмо, кофе кончился!» – расстроился он, открыв шкафчик в кухне.

Джимбо посмотрел в окно и увидел, как Кэрри Как-ее-там идет к Хьюстон-стрит.

«Ничего так телка. Середнячок… шестерка по десятибалльной шкале», – оценил он, состроив гримасу. Маловато для новой встречи.

Дверь распахнулась, и вошел Джонатан, с которым они вместе снимали квартиру. Из кофейни на углу он принес два стакана кофе.

– Внизу я встретил почтальона, – сообщил он, подбородком указывая на пакет под мышкой.

– Спасибо, – поблагодарил Джимбо, беря у него пакет и двойной латте с карамелью.

– С тебя три семьдесят пять, – сообщил Джонатан. – Плюс шестьсот пятьдесят долларов за квартиру, которые я одолжил тебе две недели назад.

– Ну да, ну да, – уклончиво ответил Джимбо, разглядывая адрес на конверте.

– Это от Изёль Парк, верно?

– Не твое дело, – буркнул он, открывая пакет с романом Тома Бойда.

«Странная штука», – подумал Джимбо, перелистывая роман и рассматривая фотографии, которые в него вклеили предыдущие владельцы.

– Я знаю, что тебе наплевать на мое мнение, – снова заговорил Джонатан, – но позволь мне сказать тебе одну вещь. Ты плохо поступаешь с Изёль.

– Мне в самом деле наплевать на твое мнение, – подтвердил Джимбо, отпивая глоток кофе.

– Она оставила сообщения на автоответчике. Изёль о тебе беспокоится. Если хочешь порвать с ней, то хотя бы найди время, чтобы сообщить ей об этом. Почему ты так ведешь себя с женщинами? В чем твоя проблема?

– Моя проблема в том, что жизнь коротка и мы все умрем. Такое объяснение тебя устраивает?

– Нет, я не вижу связи.

– Я хочу стать режиссером, Джонатан. Моя жизнь – это кино, а не что-то другое. Ты знаешь, что сказал Трюффо? Кино важнее жизни. Я тоже так думаю. Не хочу никаких привязанностей, никакой малышни, никакого брака. Любой человек может быть хорошим мужем или отцом семейства, но есть только один Квентин Тарантино и один Мартин Скорсезе.

– Гм… Что-то ты запутался, старик…

– Тем хуже для тебя, если ты не понимаешь. Забудь! – ответил Джимбо, уходя в ванную.

Он принял душ и быстро оделся.

– Все, я сваливаю, – сказал он, хватая сумку, – у меня занятия в полдень.

– Как всегда! Не забудь о кварт…

Слишком поздно. Джимбо уже хлопнул дверью.

Он проголодался, поэтому купил фалафель в пите и проглотил его на ходу по дороге на факультет кинематографии. Джимбо пришел рано, поэтому заглянул в кафе по соседству, чтобы выпить колу. У стойки он еще раз рассмотрел книгу с готической обложкой, которую ему прислала Изёль. Кореянка была молоденькой, красивой, сексуальной и умной. Они отлично провели время вместе, но теперь она становилась навязчивой со своими сладенькими фотографиями.

А вот книга его заинтриговала. «Трилогия ангелов»? Он что-то об этом слышал… Джимбо подумал немного и вспомнил: он читал в «Вэрайети», что Голливуд приобрел права на экранизацию романа и готовился к съемкам. Но почему этот экземпляр в таком состоянии? Джимбо слез с табурета и уселся перед одним из компьютеров, предоставленных в распоряжение посетителей. Он напечатал несколько слов в запросе о Томе Бойде и нашел тысячи упоминаний. Сузив поиски до последних семи дней, Джимбо обнаружил, что некто наводнил дискуссионные форумы объявлениями в надежде разыскать особый экземпляр книги, в которой половина страниц остались пустыми.