Гийом Мюссо - Бумажная девушка

И именно этот экземпляр лежал в сумке Джимбо!

Он вышел из кафе, обдумывая прочитанное. И тут ему в голову пришла одна идея.

* * *

Гринвич-Виллидж. Тот же день. Ближе к вечеру

Маленький книжный магазин «Керуак и К°. Торговля книгами» на Грин-стрит специализировался на покупке и продаже старинных или подержанных книг.

В черном облегающем костюме и темном галстуке Кеннет Эндрюс поставил на витрину издание, которое он только что приобрел в результате шумного конфликта между наследниками старой коллекционерки. Это был сборник рассказов Уильяма Фолкнера «Go Down, Moses»[90], подписанный автором. Книга заняла свое место между первым изданием Скотта Фитцджеральда, автографом сэра Конан Дойла под стеклом, афишей выставки с подписью Энди Уорхола и черновика песни Боба Дилана, написанного на обратной стороне ресторанного счета.

Кеннет Эндрюс занимался своим магазином уже почти пятьдесят лет. Он знавал героические времена литературной богемы, когда в 1950-х годах Гринвич-Виллидж был вотчиной поколения битников, поэтов и исполнителей фолка. Но квартирная плата поднималась все выше, поэтому авангардные художники и писатели перебрались в другие кварталы, и сейчас здесь жили люди обеспеченные, покупавшие у него реликвии на вес золота, чтобы вдохнуть капельку аромата прошлого, которого они не знали.

Зазвенел колокольчик у двери, и на пороге появился молодой человек.

– Здравствуйте, – сказал Джимбо, делая несколько шагов вперед.

Он уже несколько раз заходил в этот магазин, который казался ему живописным. Приглушенное освещение, запах старых книг и старинные гравюры напоминали Джимбо декорации старого фильма. Ему начинало казаться, что он в параллельном мире, отрезанный от суеты города.

– Здравствуйте, – ответил Эндрюс. – Чем я могу вам помочь?

Джимбо положил книгу Тома Бойда на прилавок.

– Это вас заинтересует?

Старик надел очки и с презрительной миной изучил издание: искусственная кожа, популярная литература, типографский брак, не говоря уже обо всех этих фотографиях, которые портили всю картину. С его точки зрения, книга годилась только для помойки.

Именно это Эндрюс и собирался ответить посетителю, но тут он вспомнил заметку, прочитанную им в «Америкен Букселлер». В ней говорилось о специальном издании этого бестселлера, весь тираж которого был уничтожен из-за типографского брака. Неужели это…

– Я дам вам за книгу девяносто долларов, – предложил букинист Джимбо, доверяя своей интуиции.

– Вы, должно быть, шутите, – оскорбился молодой человек. – Это особенный экземпляр. Я могу выручить за него в интернете втрое больше.

– Что ж, воля ваша. Я могу вам предложить сто пятьдесят долларов. Торговаться я не буду.

– Согласен, – решил Джимбо после минутного размышления.

* * *

Кеннет Эндрюс дождался, чтобы молодой человек ушел, и нашел статью в журнале, в которой говорилось об этой книге.

«Неприятные обстоятельства для издательства «Даблдэй»: вследствие типографской ошибки 100 тысяч экземпляров специального издания второго тома «Трилогии ангелов» успешного писателя Тома Бойда пришлось уничтожить».

«Гм… Интересно», – решил старый торговец книгами. Возможно, ему повезло, и к нему в руки попал единственный экземпляр…

* * *

Рим. Квартал Прати. 30 сентября

Мило в белом фартуке подавал рисовые колобки аранчини с начинкой из мясного рагу и сыра, мясной рулет фальсомагро и куски пиццы в сицилийском ресторане на виа дельи Сципиони. После отъезда Кароль он решил на несколько дней задержаться в Риме: эта работа позволяла ему оплачивать крохотный номер в гостинице и бесплатно питаться. Каждый день он обменивался электронными письмами с Томом и, обрадованный тем, что его друг снова начал писать, возобновил контакты с издательством «Даблдэй» и различными зарубежными издательствами. Мило сообщил всем, что они слишком рано похоронили его друга и что, вне всякого сомнения, в скором времени в книжных магазинах появится новый роман Тома Бойда.

– Сегодня день моего рождения, – сообщила ему постоянная клиентка, красавица-брюнетка, работавшая в очень дорогом обувном магазине на улице Кондотти.

– Рад это слышать.

Она откусила кусочек рисового шарика, оставив след помады на панировочных сухарях.

– Я устраиваю небольшой праздник для друзей у меня дома. Если вам захочется зайти…

– Вы очень любезны, но нет.

Неделей раньше он бы не заставил себя просить, но после признания Кароль Мило уже не был прежним. Его до глубины души потряс ее рассказ, открывший ему то, чего он не знал о тех, кого любил больше всего на свете. Все это вызывало у него противоречивые чувства. Он испытывал бесконечное сострадание к Кароль, любовь к которой стала еще сильнее, уважение и гордость за Тома, но присутствовала еще и обида на то, что они так долго не впускали его в свой круг доверия. Хотя больше всего Мило сожалел о том, что не он сам выполнил эту «грязную работу».

– Пожалуй, я соблазнюсь кассатой, – сказала итальянка с пышными формами, указывая на пирог, украшенный засахаренными фруктами.

Мило собирался отрезать ей кусок, когда в кармане его джинсов завибрировал телефон.

– Прошу прощения.

Пришло электронное письмо от Кароль. В нем было два слова: «Посмотри на это!» – и ссылка.

Липкими руками Мило как мог коснулся сенсорного экрана и оказался на сайте, позволявшем онлайн заглянуть в каталог для профессионалов, специализировавшихся на редких или подержанных книгах.

Если информация была верной, то книжный магазин в Гринвич-Виллидж только что выставил на продажу то, что он так долго искал!

Сразу же пришла эсэмэска от Кароль:

«Встречаемся на Манхэттене?»

И он ответил немедленно:

«Уже в пути».

Мило развязал фартук, бросил его на стойку и выбежал из ресторана.

– А как же мой десерт? – возмутилась посетительница.

Париж. Европейская больница Марии Кюри

Билли поправлялась на удивление быстро. Ее отключили от аппарата искусственной вентиляции легких, сняли дренаж и различные электроды, а потом перевели в восстановительное отделение.

Месье Клузо заходил к ней каждый день, внимательно следил, не появятся ли инфекционные осложнения или следы присутствия жидкости в перикарде. Но, с его точки зрения, все было под контролем.

А я превратил больницу в филиал моего кабинета. С 7:30 утра до 7 часов вечера, надев наушники, чтобы не мешал шум, я работал за ноутбуком в кафетерии на первом этаже. В полдень я ел в столовой самообслуживания для персонала благодаря личной чиповой карточке месье Клузо. Когда профессор спал? Ел ли он? Загадка… Как сопровождающее лицо, я получил кровать в палате Билли, что позволяло нам проводить вечера вместе.

Никогда еще я не был так влюблен.

Никогда еще я не писал с такой легкостью.

* * *

Гринвич-Виллидж. 1 октября. Ближе к вечеру

Кароль первой оказалась перед маленьким книжным магазином на Грин-стрит.

«Керуак и К°. Торговля книгами»

Она заглянула в витрину и не поверила своим глазам.

Книга была там!

Открытая, на подставке с этикеткой «единственный экземпляр», она соседствовала со сборником стихов Эмили Дикинсон и афишей фильма «Неприкаянные» с посвящением Мэрилин Монро.

Она почувствовала присутствие Мило за спиной.

– Поздравляю, твое упорство принесло свои плоды, – сказал он, подходя к витрине. – Я уже думал, что мы ее никогда не найдем.

– Ты уверен, что это та самая книга?

– Мы немедленно это выясним.

Магазин уже закрывался. Кеннет Эндрюс стоял у полок и расставлял по местам книги, с которых он только что вытер пыль. Он прервал свое занятие, чтобы принять новых посетителей.

– Чем могу помочь вам, мадам, сударь?

– Мы хотели бы взглянуть на одну из ваших книг, – попросила Кароль, ткнув пальцем в роман Тома.

– Ах, эта! Исключительный экземпляр! – воскликнул букинист, снимая его с витрины и обращаясь с ним с такой же осторожностью, как если бы у него в руках была инкунабула.

Мило рассмотрел книгу со всех сторон, удивленный тем, как с ней обошлись некоторые читатели.

– Ну что? – обеспокоенно спросила Кароль.

– Это она.

– Мы ее покупаем! – с энтузиазмом объявила она.

Кароль была взволнована и горда собой. Благодаря ей Билли теперь вне опасности!

– Отличный выбор, мадам. Я сейчас вам ее заверну. Как будете платить?

– Э… А сколько она стоит?

Наученный долгим опытом, Кеннет Эндрюс почувствовал, как нужна эта книга его клиентам, и без колебаний объявил астрономическую цену:

– Шесть тысяч долларов, мадам.

– Что? Вы шутите! – взвился Мило.

– Это уникальное издание, – сказал в свое оправдание букинист.

– Нет, это грабеж!

Старик указал ему на дверь.

– В таком случае я вас не задерживаю.

– Ну и черт с вами! Идите вы на… – не сдержался Мило.

– Немедленно туда отправлюсь, сударь, и вам желаю хорошо провести вечер, – парировал Эндрюс, возвращая роман на подставку.

– Подождите! – вмешалась Кароль, пытаясь успокоить страсти. – Я заплачу вам нужную сумму.

Она достала бумажник и протянула свою кредитную карту букинисту.

– Очень любезно с вашей стороны, мадам, – сказал он, беря маленький пластиковый прямоугольник.

* * *

Париж. Европейская больница Марии Кюри. Тот же день

– Ну что, я могу вернуться домой? Мне надоело валяться в кровати! – проворчала Билли.

Профессор Клузо сурово посмотрел на нее.

– Вам больно, когда я нажимаю здесь? – спросил он, прощупывая ее грудную кость.

– Немного.

Врач встревожился. У Билли поднялась температура. Шов покраснел и воспалился, его края немного разошлись. Возможно, это была всего лишь поверхностная инфекция, но все же он назначил несколько исследований.

* * *

Нью-Йорк

– Как это платеж не проходит? – прогремел Мило.

– Я сам ничего не понимаю, – извинился Кеннет Эндрюс, – но есть кое-какие проблемы с пластиковой картой вашей жены.

– Я не его жена, – поправила старика Кароль и повернулась к Мило: – Должно быть, я превысила лимит по карте, купив билеты на самолет, но у меня есть средства на сберегательном счете.

– Это сумасшествие, – попытался образумить ее Мило. – Ты же не станешь разорять себя…

Кароль не желала ничего слушать.

– Я должна немедленно связаться с банком, чтобы перевести деньги на другой счет. Но сегодня пятница, и это может затянуться, – объяснила она букинисту.

– Никаких проблем. Заходите, как только будете готовы.

– Этот роман очень важен для нас, – подчеркнула она.

– Я сохраню книгу для вас до вечера понедельника, – пообещал Эндрюс, забирая издание с витрины и пряча ее под прилавок.

– Я могу на вас рассчитывать?

– Даю вам слово, мадам.

* * *

Париж. Европейская больница Марии Кюри. Понедельник, 4 сентября

– Ай! – дернулась Билли, когда медсестра положила ей горячий компресс на грудную кость.

На этот раз боль была острее. Все выходные у нее держалась температура, и профессор Клузо перевел ее из восстановительного отделения в отделение кардиологии.

Врач изучал шов Билли. Он воспалился, из раны продолжал течь гной. Клузо опасался воспаления кости и костного мозга, медиастинита, осложнения редкого, но опасного после операций на сердце, вызванного, возможно, золотистым стафилококком.

Он назначил различные исследования, но ни одно не прояснило картину. Рентгеновский снимок грудной клетки показал разрыв двух стальных нитей, но его было трудно расшифровать из-за доброкачественных гематом, вызванных операцией.

Возможно, он тревожился напрасно…

Профессор Клузо помедлил, но потом предпочел сам провести заключительное обследование. Он ввел тонкую иглу в полость между легкими Билли, чтобы взять на анализ немного жидкости из средостения. Невооруженным взглядом было видно, что это похоже на гной.

Профессор назначил внутривенное введение антибиотиков и немедленно отправил взятую пункцию в лабораторию.

* * *

Гринвич-Виллидж. Понедельник, 4 октября. 9 часов 30 минут

Миллиардер Олег Мордоров зашел в маленькое кафе на Брум-стрит и заказал капучино, как делал это каждое утро, когда бывал в Нью-Йорке. С картонным стаканом в руке он вышел на тротуар и двинулся по Грин-стрит.