— Ты врешь. Ты грязный, подлый лжец!

— Жди тогда. Жди, и твой «друг» и ее отец вернутся, чтобы спасти тебя.

Эстебан очень устал, и у него слишком болело тело, чтобы драться, когда Виктор пошел прочь. Он был в синяках и побоях снаружи и кипел от гнева и стыда внутри. Он ощущал себя слабым, беспомощным, убитым. Он лежал, скорчившись, у закрытых ворот, под палящим солнцем.

Прошло уже много часов, но Эстебан ждал. Было тихо. Слишком тихо. Никто не помог ему, никто не открыл ворота. Где охрана? Где садовник? Эстебан отказывался верить в то, что они все ушли. Он знал, что Скай не уйдет не сказав «прощай». Он знал.

Когда звезды сменили солнце, Эстебан похромал к входу и заглянул через ворота. Огни не освещали путь к крылу прислуги, он оставалось в темноте. Эстебан перелез через забор, поднялся по дереву к окну Скай и попытался открыть его — как оказалось, оно все еще было не заперто.

Эстебан включил свет и огляделся. Странное ощущение — быть в комнате Скай без нее самой. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Ее кровать была заправлена, но шкаф выглядел так, словно кто-то собирался в спешке. Все ее любимые книги и одежда пропали. Он посмотрел на пол и обнаружил, что он был завален бумажками — магическими, мифическими существами, которые он создавал из самых ярких бумажек, какие только мог найти. Они были небрежно разбросаны. Некоторые из них были растоптаны, разорваны на уродливые бесформенные куски.

Эстебан поднял оригами скорпиона. Ему потребовалось много времени, чтобы сделать все сгибы правильно. Тело было плоским, но жало смотрело вверх. Он думал о том, что сказал Виктор. Возможно, он был прав. Возможно, Уоррену плевать на них с МаМаЛу. Так же, как и Скай. Видимо, он и МаМаЛу были как эти бумажки — правильные и нужные до определенного момента, а потом растоптанные по пути к новому.

Эстебан отбросил скорпиона прочь, морщась от боли в тех местах, на которые пришлись удары Виктора. Он выглянул в окно и увидел молодую луну, отражавшуюся в зеркальной глади пруда. Он вспомнил, как Скай ворочалась в кровати и МаМаЛу рассказала им историю о загадочном лебеде, который скрывался в прудах Каса Палома. Лебеде, который появляется только однажды, во время растущей фазы луны.

«Если ты увидишь его хотя бы мельком, ты вскоре отыщешь величайшее сокровище», — сказала она.

Эстебан не верил ей тогда и не верил и сейчас. Это все было придумано ― вся магия, все ее истории, все счастливые концы. Они все были пустышками, бессмысленными и лживыми. Его отец не был отличным рыбаком. Он никогда не любил МаМаЛу. МаМаЛу врала. Скай никогда не была его другом.

Ты думаешь, Уоррену Седжвику не насрать на тебя? Ты думаешь, он освободит МаМаЛу? Ты нужен этим богатеньким гринго, как вчерашняя газета.

Это была холодная, жестокая правда.

Эстебан выключил свет и постоял один в кромешной темноте. Вылезая их окна комнаты Скай в ту ночь, он оставил кое-что в ее спальне — свое детство, свою невинность, свои яркие наивные идеалы — все они были отброшены им как те бумажки на полу, как разорванные бумажные мечты.

Глава 15

Эстебан сидел на бетонной лестнице «Ла Сомбра», одного из маленьких ресторанчиков в Паза-дель-Мар. Жестяная крыша защищала его от проливного дождя. Он смотрел на воду, бегущую ручьями вниз по грязной улице. В ней отражались желтые огоньки керосиновых ламп, которые освещали вывески еще закрытых магазинов. В колонках звучала мелодия Луиса Мигеля «La Bikina», о красивой, женщине со шрамом, чья боль была настолько глубокой, что вызывала ручьи слез.

— Эй, мальчик! ― позвал мужчина из глубины ресторана.

Эстебан обернулся.

— Я?

— Да. Ты голодный? — спросил тот.

Эстебан заметил, что мужчина разглядывает его. Наверное, это потому, что его лицо было опухшее и хмурое. Было очевидно, что он дрался.

— Хуан Пабло, — мужчина позвал официанта, — принеси мальчишке отбивную и что-нибудь попить. Как тебя зовут?

— Эстебан.

Мужчина кивнул и продолжил уплетать еду за обе щеки, запивая ее Michelada ― пивом с лимоном и специями. У него было детское лицо, на котором нелепо смотрелись густые брови, из которых топорщились серые непослушные волоски. Его волосы черные как уголь, похоже, крашеные, были зачесаны назад. На вид ему было под пятьдесят, может, чуть больше. Полированная деревянная трость лежала рядом на столе. Она была глянцево-черной, и золотой наконечник сверкал как блестящее обещание в этой захудалой столовой.

Эстебан сел напротив. Его живот заурчал, когда он увидел ужин мужчины. Красные энчилады, фаршированные сыром и покрытые соусом. (Примеч. Энчила́да (исп. enchilada, дословно «приправленная соусом чили») — традиционное блюдо мексиканской кухни, тонкая лепешка, в которую завернута начинка). Официант принес ему теплые кукурузные лепешки, чашу зеленых халапеньос и свежую воду. (Примеч. (исп. jalapeño) — сорт перца чили). Он заставил себя есть медленно, растягивая время, пока не принесли ужин — два больших куска телятины, которые выглядели, словно уши слона.

Они ели в тишине за пластмассовым столиком, слушая дождь и музыку, в то время как Педро Инфанте и Мария Феликс, звезды мексиканского кино, смотрели на них с плаката со стены, сплошь изрешеченной пулями. Каса Палома давала Эстебану спасение от реальности, раскинувшейся за ее железными воротами, но теперь он окунулся в другой мир. И ему придется не только заботиться о себе самому, но и найти путь к освобождению МаМаЛу.

Мужчина прикончил энчиладу и развернул газету. Он посмотрел заголовки и хмыкнул.

— Эй, Хуан Пабло. — Когда официант пришел, чтобы забрать тарелку, он ткнул пальцем в текст. — Бабах! — сказал он, имитируя руками взрыв. Оба мужчины рассмеялись.

Дождь перешел в мелкую морось, когда Эстебан закончил свой ужин. Было бы неловко просто уйти, и не сказать «спасибо» за неожиданно проявленную этим мужчиной доброту, поэтому Эстебан задержался. Он не горел желанием бежать домой к дяде Фернандо.

— Тяжелый день? — спросил мужчина.

Эстебан не ответил. Синяк вокруг его глаза увеличился почти в два раза.

— Камилла, — позвал мужчина низенькую, крупную женщину с кухни. На ней был надет фартук, испачканный красным соусом и помидорами. — Принеси мальчику лед.

— Спасибо, — сказал Эстебан, когда она протянула ему маленький сверток со льдом, укутанный в полотенце. Он постарался не ойкнуть, когда приложил его к глазу.

— Хочешь заработать немного денег, мальчик? — спросил мужчина. Ему не нужно было ждать ответа. Лицо Эстебана сказало все за него. ― Пятнадцать песо, — продолжил он. — Оставь эту газету в урне возле статуи Архангела Михаила. Знаешь где это?

Эстебан кивнул. Он наблюдал, как мужчина наполнил пустую пластиковую бутылку белым порошком и завернул ее в газету. — Встретимся здесь завтра ночью, и я заплачу тебе. Ты понимаешь?

— Да.

Эстебан знал, что то, что он делает — это неправильно, но пятнадцать песо. Еще очень далеко до трехсот пятидесяти песо, которые ему нужны, чтобы увидеть МаМаЛу, но это хороший старт.

Он взял газету. Ему некуда было ее спрятать. Он все еще был одет в то, что и в ту ночь, когда забрали МаМаЛу — зеленая футболка с обезьянками и ярко-желтыми полосками. «Мастер разрушений» было написано в кривом смайлике под ними. Шорты были того же зеленого цвета, только с узором из бананов.

Путь к вилле был пустынный. Люди сидели дома, смотрели свои ночные сериалы. Дожди превратили улицы в болото, и Эстебан с благодарностью ступал по прохладной влажной земле своими усталыми, покалеченными ногами.

Церковь Архангела Михаила была в конце деревни Паза-дель-Мар. Белое здание окружали цитрусовые сады, пальмы и фонтаны. Позади находилось кладбище. Надгробия стояли, словно стражники в темноте. МаМаЛу приводила его сюда каждое воскресенье, когда они жили с Фернандо. Эстебан помнил мерцающие свечи, деревянные иконы и запах старого ладана, но больше всего он помнил, как крепко МаМаЛу держала его за руку, когда они сидели на скамье под высокими сводами.

Блестящая белая статуя Архангела Михаила стояла возле входа. Местные говорили, что он плюет на головы грешников, проходящих через главный вход. МаМаЛу всегда водила его через боковой.

Эстебан отыскал урну, о которой сказал ему мужчина. Она была около метра высотой, сделана из мрамора и наполнена папоротником и цветами. Он бросил газету в узкий зазор между вазоном с цветами и урной. Потом развернулся и пошел домой.

* * *

В следующую ночь, когда Эстебан вернулся в «Ла Сомбра», чтобы получить свои пятнадцать песо, мужчина дал ему еще один сверток для доставки. Скоро Эстебан делал регулярные поставки. Иногда это были незнакомые люди, на седанах с тонированными стеклами, иногда это были красивые женщины, которые приглашали его внутрь громких накуренных домов. Иногда он получал больше денег, иногда меньше, но он никогда не спрашивал мужчину из ресторанчика ни о чем, только всегда благодарил.

Каждую ночь, Эстебан считал свои деньги.

Пятнадцать песо.

Пятьдесят.

Сто сорок песо.

Мужчина из кантины не приходил каждую ночь. (Примеч. (исп. Cantina) — бар, подвальный кабачок, таверна). Иногда он пропадал на недели. В такие ночи официант или повар, Хуан Пабло или Камилла, приносили ему тарелку цыпленка в зеленом соусе, или фрикадельки с хлебом, или то, что у них оставалось. Эстебан расплачивался мытьем посуды, уборкой столов, подметал зал в конце ночи. Другие ресторанчики всегда были забиты, хотя он считал, что до стряпни Камиллы им было очень далеко. Когда он смотрел, как она суетится на кухне, вытирая руки об фартук, он скучал по своей матери так сильно, что приходилось бросать работу и уходить. Он стоял рядом, в темном переулке между «Ла Сомбра» и рыбным магазином, глубоко дыша, пока не успокаивался.

Каждый день он возвращался к Вальдеморо и сидел в тени на другой стороне улицы, там, где располагались продавцы. Эстебан был осторожен со своими деньгами. Он покупал любимый жареный арахис, и когда солнце припекало, он позволял себе баночку Кока-Колы. Также купил себе пару футболок, шорты и обувь. И у него было готово объяснение, откуда они взялись, если Фернандо спросит. Но тот никогда не обращал внимания, и Эстебан был достаточно аккуратен, чтобы прятать свою добычу.

Однажды вечером, когда Эстебан сидел возле тюрьмы, ему показалось, что он услышал голос МаМаЛу из-за холодных серых стен. Ее голос перекрывал играющий весь день бумбокс. Она пела «Mexico Lindo y Querido».

И пусть эта песня была о тоске по дому и всему дорогому и знакомому, это утешило Эстебана. Прошло чуть более трех недель с тех пор, как он видел МаМаЛу в последний раз, но пока она поет, он знал, что все в порядке.

Эстебан продолжать работать на человека из кантины. Он начал присматриваться к поручениям. Зеленые самокрутки продаются дешевле, чем прозрачные кристаллы, которые выглядели как стекло. Он начал брать задания, которые становились все более и более опасными. Были времена, когда он встречался лицом к лицу со сверкающим лезвием ножа, когда ему приходилось бежать, чтобы спасти свою жизнь. Мужчина из кантины не радовался тому, что он терял товар, и заставлял Эстебана оплачивать его. Вскоре Эстебан был должен больше, чем заработал, и он обнаружил, что запутался в паутине и не может из нее выбраться. Недели превратились в месяцы, но мысль о встрече с МаМаЛу держала его на плаву. Триста пятьдесят песо накопить оказалось гораздо сложнее, чем Эстебан думал, но в один прекрасный день ему это удалось. Почти. Ему нужно было сделать еще один рывок.

Когда в ту ночь Эстебан возвращался домой, он был в восторге. Завтра он увидится с МаМаЛу. Его сердце ушло в пятки, когда он вытащил шатающийся кирпич из забора, за которым он прятал заработанное, но там ничего не было.

Все его сбережение пропали.

Пальцы Эстебана нащупали пустоту жесткого пространства.

— Эстебан, присоединяйся ко мне, — Фернандо привалился к двери, размахивая пустой бутылкой из-под текилы.

Эстебан сжал кулаки, чтобы не взорваться. Он знал, что бессмысленно обвинять его в краже денег, знал, что бессмысленно спорить. Его дядя ничего не помнил и не заботился ни о чем, кроме того, чтобы получить очередной стакан спиртного.

Эстебан засунул заработанные этой ночью деньги в карман. Его глаза жгли слезы, которые он не смог пролить. Он вернулся туда, откуда начал. Ему хотелось что-то разбить, кого-то ударить, схватить Фернандо за шею и душить, пока его остекленевшие глаза не выпадут из орбит. Он будет топтать их, и они будут на ощупь как мягкие, влажные виноградинки.