Патриция Райс - Бумажный тигр

Джорджина разозлилась. Смерив Дэниела гневным взглядом, она подобрала юбки и решительно направилась к дому с геранью. Пусть не строит из себя благородного рыцаря, без которого ей, слабой и беспомощной девице, никуда. Дженис Харрисон обыкновенная упрямица, и она ей сейчас это скажет в глаза.

Дверь открыла все та же юркая старуха с живыми глазами. Джорджина улыбнулась, поздоровалась и, не дожидаясь приглашения, вошла внутрь. В следующее мгновение всю ее решительность как ветром сдуло.

Дженис сидела на коленях перед импровизированной убогой постелью в центре комнаты. На ее усталом и красивом лице была написана тревога. На постели лежала хрупкая девочка с золотистыми волосами. Глаза ее были закрыты, сквозь тонкие веки просвечивали вены. Посиневшие, плотно сжатые губы, бледное и тонкое, словно фарфоровое лицо.

Потрясенная Джорджина замерла на пороге, будучи не в силах ни пошевелиться, ни сказать хоть слово. Сзади подошел Дэниел и положил руку ей на плечо.

Услышав мужские шаги, Дженис обернулась, и, несмотря на горе, которое она сейчас явно испытывала, лицо ее исказилось гримасой гнева.

— Уберите ее отсюда, — прошипела она, не отходя от постели больной девочки.

— Джорджина теперь моя жена, Дженис. Мы пришли помочь, нравится тебе это или нет. Что с Бетси? Опять приступ?

— Она пошла сегодня за город по ягоды, и какие-то скоты отняли у нее лукошко. Она испугалась и бежала оттуда до самого дома. А доктор предупреждал, что ей нельзя нагружать сердце. Оно у нее очень слабенькое, — отозвалась Дженис. При этом она уже иначе взглянула на Джорджину, но по поводу ее нового статуса ничего не сказала.

В отличие от старухи, которая усмехнулась:

Нашли себе хорошего человека? — Она кивнула на старое, полуразвалившееся кресло. — Присядьте-ка, в ногах правды нет. Приятно видеть человеческую улыбку, это по нынешним временам большая редкость.

Дженис вновь зло нахмурилась, но улыбка Дэниела ее обезоружила, и она не стала настаивать на том, чтобы гости ушли, а едко заметила, глядя на Джорджину:

— А что же ваш богатый красавчик? Испугался?

— Я не желаю становиться женой человека, который способен держать у себя таких работников, как Эган.

Джорджина опустилась в кресло, хотя заранее знала, что ее платье безбожно испачкается. Но что поделать? Сажа покрывала в этих трущобах все и вся, и избавиться от нее не было никакой возможности.

Дженис фыркнула:

Да я готова выйти замуж хоть за черта, лишь бы у него было то, что есть у Питера Маллони! Вы просто набитая дура!

Джорджина мило улыбнулась в ответ:

— Я вас с ним как-нибудь познакомлю.

— Если бы вы вышли за Маллони, то могли бы уговорить его уволить Эгана и отремонтировать наши лачуги, — заметила Дженис уже без усмешки. Смочив в тазу с водой губку, она провела ею по лбу девочки.

— Если бы я вышла за него, ничего бы не изменилось. Говорить с ним по-хорошему бесполезно, это все равно что биться головой о стену. На Питера можно воздействовать лишь в том случае, если вы держите его на мушке. — Джорджина оглянулась на Дэниела. — Кстати, это мысль! Может быть, нам стоит попробовать? А вдруг удастся? Мы пригрозим ему, и он уговорит своего отца отказаться от этих домов? А? О, как бы мне хотелось наставить на него ружье хоть раз в жизни и посмотреть на его лицо!

Развеселившийся Дэниел кивнул в знак одобрения, но улыбка исчезла, едва он вновь перевел глаза на больную.

— У тебя осталось еще то лекарство, которое доктор прописывал в прошлый раз, Дженис? — спросил он. — Оно ведь, кажется, помогло.

Джорджина расстроенно вздохнула. Когда она думала, что Дэниел способен прислушиваться к ней, то просто выдавала желаемое за действительное. Он такой же, как и Питер. Как все мужчины. Между ними нет ничего общего: они пришли из разных миров и у них разные цели в жизни. Как она могла хоть на минутку предположить, что он нуждается в ней? Для него, как и для Питера, важно только то, чем он занимается. Что ж, она утешится тем, что по крайней мере его занятие ее больше привлекает.

Она проследила за взглядом Дэниела, обращенным на Дженис. Та что-то пробормотала в ответ на его вопрос. Что-то вроде того, что они прекрасно обойдутся и без лекарства. Джорджине не составило труда уличить ее в обмане. Природная гордость не позволяла Дженис признаться в том, что у них нет денег на врача и медикаменты. Это, наверно, понял и Дэниел, но спасительный выход могла предложить с присущим ей тактом только Джорджина.

Чьими услугами вы пользуетесь? — спросила она быстро.

Дженис бросила на нее хмурый взгляд, но все же ответила:

— Доктора Фелпса.

— А, доктор Фелпс! Как же, как же… Он мне кое-чем обязан, и полагаю, пришло самое время расплатиться с долгом. Давайте его позовем? Пусть он осмотрит Бетси и даст вам лекарство. Денег не попросит, за это я ручаюсь.

Дженис начала было возражать, но Дэниел, мягко положив руку Джорджине на плечо, перебил ее:

И думать нечего, так и сделаем. Мы отправимся к нему прямо сейчас, а тебя, Дженис, если ты, конечно, не против, я хотел бы попросить об одном одолжении. Может быть, ты знаешь каких-нибудь женщин из «Хановер индастриз», которые не отказались бы поговорить с нами? Допустим, из числа тех, кто уже не работает на фабрике, а? Составь, пожалуйста, список, а мы заберем его, когда вернемся. Как Дуглас? Он согласится мне помочь с ребятами со вторым выпуском газеты? Надеюсь, он будет еще интереснее.

«Он понял меня, понял!» — обрадовалась Джорджина и, вздохнув с облегчением, позволила Дэниелу взять себя за руку.

Дженис обещала ему помощь брата в распространении газеты, и после этого Дэниел и Джорджина вышли на улицу.

Он не только понял, но еще и подыграл ей. Он просто замечательный, только лукавит иногда! О, как ей хотелось бы познакомиться с его настоящими родителями!

Уже на улице Дэниел глянул на нее и спросил:

Вы ведь не знакомы с доктором Фелпсом?

Джорджина усмехнулась:

— Впервые слышу это имя. Но у меня в кармане мое содержание на три месяца вперед. Думаю, за деньги он согласится пойти куда угодно. Девочке надо помочь, она совсем плоха.

— У нее очень слабое сердце, и, возможно, она долго не проживет. Подумайте, это ваше последнее содержание. Другого никогда уже не будет.

Джорджина вырвала свою руку и смерила его возмущенным взглядом:

Да идите вы к черту, Маллони!

Она решительно пошла вперед. В спину ей донесся веселый смех Дэниела.

«Что же будет, когда придет ночь?» — со страхом подумала она.

Что?!

Старик вскочил из-за своего массивного стола и посмотрел на старшего сына как на умалишенного.

Питер сунул руки в карманы и сверкнул глазами в ответ.

Я не мог позволить этому мерзавцу обесчестить ее! А так они оба поплатились. И поделом. Меня сейчас другое занимает. Откуда у него наша фамилия? Я еще не был в ратуше, но если человек клянется всеми святыми в том, что он Маллони, значит, у него имеются к этому веские основания. Не так ли?

Артемис Маллони вцепился руками в край стола и смертельно побледнел. То ли от ярости, то ли от чего-то другого, Питер не смог определить — лицо отца было затенено.

Лжец! Бессовестный, наглый сукин… — Старик осекся, крякнул и вновь сел за стол. — Цель его для меня очевидна. Подделать документы — плевое дело. Не понимаю, как он узнал, но, судя по всему, паршивец располагает информацией. Мы с матерью никогда не говорили вам раньше, потому что не считали нужным, но… Короче говоря, еще до тебя у нас родился первенец, мальчик. Но он умер на третий день и похоронен на нашем кладбище. Можешь сходить посмотреть. Там камень, и на камне надпись: «Дэниел Эван Маллони»…

Питер впервые за это утро вздохнул с облегчением:

Так я и знал! Я чувствовал, что этому есть какое-то объяснение! Он нарочно пытается выдать себя за одного из нас! С тем чтобы ограбить тебя и увести у меня Джорджину! Как ты думаешь, у него хватит духу обратиться со своим обманом в суд? И что нам делать? Сумеем ли мы доказать, что его бумажки липовые?

Артемис взял перо и что-то быстро написал.

Думаю, он решил нас шантажировать и в суд не полезет. Я обо всем поставлю в известность прокурора. Мы должны задавить гаденыша, не дав ему развернуться. — Он бросил на сына суровый взгляд. — Ты поступил очень глупо, отдав ему Джорджину Хановер. Но об этом сам позабочусь. А ты ступай, возвращайся к работе.

Слова отца насторожили Питера. Но, прикусив язык, он повернулся и молча вышел. Порой отец бесил его, но он понимал, что это еще не повод, чтобы не повиноваться, — ведь старик знал, что делает. Но на этот раз Питер решил действовать самостоятельно.

Начнет он с визита в ратушу.

Джорджина выглянула из окна своего нового дома на грязную улицу, по которой протащился фермерский фургон, груженный овощами. «Не поздновато ли ему на рынок? — уныло подумала девушка. — Впрочем, может, ему, напротив, повезло и он успел съездить домой и привезти еще товара?»

Обернувшись, она обвела взглядом почти пустую комнату, которую ей теперь придется делить с Дэниелом. Господи, это даже не жилой дом, а бывший склад. В комнатах раньше были конторские помещения и кладовые и повсюду ходили орды грязных потных людей. Краска со стен давно облупилась, полы были истерты и поцарапаны, а нежные ножки девушки привыкли ступать только по полированным…

Слава Богу, что хоть водопровод есть. Одной головной болью меньше. Но остальное… Ни занавесок на окнах, ни ковров в комнатах, ни мебели, если не считать типографского станка, соломенного тюфяка, на котором спал Дэниел, и старого продавленного кресла.

Она перевела глаза на постель Дэниела. Уж не думает ли он, что ночью она ляжет там вместе с ним?

Вздернув подбородок, Джорджина вышла в коридор. Дэниел ушел по делам, оставив ее одну. Интересно, задумывался он над тем, как она проведет время? Впрочем, Джорджина точно знала, что ей нужно сделать — обследовать все это неприютное жилище.

Когда она покончила с этим, настроение еще больше упало, но в голове наконец завертелись кое-какие мысли. Напротив этой комнаты была еще одна, в которой она и решила поселиться. Надо лишь вооружиться метлой, ведром, шваброй и вымести из нее вместе с вековой пылью пауков и паутину, развешанную во всех углах.

«Надеюсь, что Дэниелу по крайней мере не приходится много платить за аренду этого сарая», — хмуро подумала она.

Джорджина пересчитала остававшиеся у нее деньги. Содержание ее было весьма щедрым, но доктор Фелпс запросил недешево. Она знала, сколько стоят нарядные платья и туфельки, но, вступив в новую жизнь, понимала, что отныне придется нести совсем иные расходы, о которых она не имела ни малейшего представления. Будет лучше, если она станет дорожить каждым пенни до тех пор, пока не найдет себе другой источник дохода. Тем более что тратиться на метлу и швабру не нужно. Зачем, если все это она может взять бесплатно? Пусть отец бесится сколько угодно, но у нее столько же акций «Ха-новер индастриз», сколько и у него. Почти столько же. И она имеет полное право воспользоваться арсеналом фабричной уборщицы.

В ней проснулась жажда деятельности. Заметно взбодрившись, Джорджина распаковала вещи, достала из сумки самое свое скромное платье и быстро переоделась. Она испуганно вздрагивала от малейших звуков, боясь, что в любую минуту может появиться Дэниел и застать ее неодетой. Но в доме было тихо, если не считать поскуливания собаки, хотевшей, чтобы ее приласкали.

Оправив серую юбку и завязав ленточки на туфлях, она потрепала пса за ухом. Тот довольно завилял хвостом. Может, взять его с собой? Впрочем, нет. Дэниел оставил его сторожить станок. Пообещав скоро вернуться, Джорджина вышла на лестницу.

Глаза у Дорис полезли на лоб, когда она увидела стремительно влетевшую в приемную Джорджину. На девушке было неглаженое платье, которое больше подошло бы какой-нибудь служанке. Приветливо улыбнувшись и бросив пару слов о погоде, Джорджина проскользнула в цех. Женщины, работавшие там, сидели спиной к двери и не посмели посмотреть, кто вошел. Зато появление Джорджины не осталось незамеченным для мастера, ревниво следившего за тем, чтобы в его владения не вторгались посторонние. К счастью, он был в противоположном конце зала, и, чтобы добраться до девушки, ему надо было обогнуть немало станков и ящиков. Решив подразнить его, Джорджина приветливо помахала рукой и сразу повернула к чулану уборщицы.

Она взяла все, что ей было нужно, еще до того, как Эмори успел до нее добежать. Джорджина была уверена, что отец никому не рассказывал о том, что произошло между ними. Хотя бы для того, чтобы не позориться перед людьми. Поэтому она прикинулась избалованной дочкой и улыбнулась в ответ на оклик мастера.

— Я все верну. И не беспокойтесь, я умею обращаться с этими вещами, — громко сказала она, спокойно повернулась и вышла из цеха.