А потом Джорджина начала движения сама, прижавшись к нему теснее, и Дэниел, восприняв это как долгожданный сигнал к действию, ожил. Прежние ее колебания были забыты, и теперь уже ничто не могло его остановить.

Она все еще не совсем поняла, что происходит, а Дэниел уже толкнулся в нее в последний раз и хрипло вскрикнул. Вино, кажется, должно было притупить ощущения, ко нет, ничто не испортило радости обладания Джорджиной.

Отдышавшись и открыв глаза, он наткнулся на ее взгляд. В ее глазах блестели слезы, на щеках играл ру-мянец. Он наклонился и нежно поцеловал ее в раскрытые дрожащие губы.

— Я привыкну… со временем, — прошептала она еле слышно.

Он забыл обо всем ради собственного удовольствия, показал себя мерзавцем, а она еще пытается оправдать его! Потрясенный, Дэниел даже покачал головой, но не двинулся с места. Он был еще не готов оставить ее, чувствуя, что пройдет еще по меньшей мере месяц, прежде чем он хоть немного утолит свой голод. Ощущая, как восстанавливаются его силы, он пробормотал, целуя ее в мочку уха и лаская рукой грудь:

— Все хорошо, ведь мы только начали.

По лицу Джорджины промелькнула легкая тень беспокойства, но на этот раз Дэниел уже держал себя в руках. Вино все еще туманило голову, но не мешало. К тому же Дэниелу была известна пара приемов, с помощью которых мужчина может доставить удовольствие женщине. И осознание того, что он первый покажет ей эта приемы, наполняло его гордостью. Он отыскал губами ее рот, не прекращая ласкать ей грудь, и скоро Джорджина сноез была готова.

Теперь сн не спешил и двигался медленнее. Мало-помалу Джорджина включилась в его ритм, а вскоре сн захватил ее полностью, и на этот раз разрядка пришла к обоим.

Правда, под конец Дэниел вновь потерял голову. Мысленно он постоянно напоминал себе, что Джорджина лишь несколько минут назад стала женщиной и что ей больно, но ее страсть была заразительна, к безумное желание вновь затмило ему разум. В эти мгновения он любил ее так, словно это было последнее, что осталось сделать в жизни. Сумасшедшая жажда придала ему сил, и он превзошел самого себя.

Джорджина вкусила того же наслаждения, которое подарила ему в первый раз. Дэниел почувствовал это и испытал счастье. Когда они разомкнули объятия и он лег рядом, в голове промелькнуло: «Теперь мы вместе навсегда».

На глазах Джорджины вновь выступили слезы, но на сей раз уже не от боли.


Поднимайтесь, сони! На поезд опоздаем! Дэниел, черт бы тебя побрал, шевелись! — раздался из-за двери знакомый голос, сопровождавшийся громким стуком.

Дэниел еще сильнее зажмурился и простонал. Тайлер частенько будил его подобным образом, и ему, как всегда, захотелось швырнуть в дверь чем-нибудь тяжелым. Только на этот раз все было иначе.

После вчерашнего немного покалывало глаза, но в остальном все было в порядке. Он откинул руку и вдруг коснулся чего-то теплого. Повернув голову, Дэниел увидел Джорджину. Та, еще не вполне проснувшись, инстинктивно отодвинулась от его руки. Дэниел поймал ее за талию и, повернувшись, заглянул в ее широко раскрытые голубые глаза.

— Хватит, Монтейн! Мы уже давно встали! — крикнул он, не отрывая глаз от Джорджины. — Боже, какая ты красавица… — прошептал он почти удивленно и зарылся лицом в ее густые серебристые волосы, одновременно чувствуя руками ее крепкую полную грудь и узкую хрупкую талию.

— Пора вставать? — шепнула она в ответ, как ему показалось, испуганно. Она боится его?

Дэниел покачал головой, словно пытаясь отделаться от неприятной мысли, и откинул у нее со лба выбившийся локон. Что же он такого сделал ей вчера?

В голове проносились смутные образы безумной ночи, полной неукротимой бешеной страсти. Никогда прежде Дэниел не терял над собой контроль. Поморщившись и закрыв глаза, он коснулся лбом ее лба. Он обошелся с ней так, как не позволял себе обходиться с опытными шлюхами.

Это все, конечно, из-за вина. Теперь он его больше в рот не возьмет. Прерывисто вздохнув, он коснулся ее щеки и проговорил негромко:

— Прости меня.

С этими словами он отодвинулся от нее и поднялся с постели.

Джорджина проводила его недоуменным взглядом. За что он просит у нее прощения? Да, она испугалась, но испугалась самой себя, тех желаний, которые он пробудил в ней накануне. Джорджина пыталась отогнать их от себя сейчас, но ей безумно хотелось, чтобы Дэниел вернулся к ней и чтобы у них все было, как вчера. Она боялась, что он угадает ее мысли. Джорджина точно знала, что леди так себя не ведут. В свое время она достаточно наслушалась разговоров между матерью, Лойолой Бэнкс и им подобными, и разум подсказывал ей, что она должна благодарить судьбу за то, что Дэниел наконец оставил ее и оделся. И надеяться на то, что в следующий раз он подойдет к ней с этим не раньше чем через неделю.

Но всем существом своим она желала продолжения, глаза ее молили его о том, чтобы он передумал и вернулся к ней. Нельзя быть такой распутной! Нельзя, нельзя! Она решила стать хорошей женой, а хорошие жены не ведут себя как продажные женщины.

Запахнувшись простыней, Джорджина стала оглядываться, думая, как бы ей умыться. Словно почувствовав это, Дэниел заправил рубашку в штаны и направился к двери:

— Я скажу, чтобы тебе принесли теплой воды.

Она не успела ничего ответить, а он уже ушел.

Без него ей тут же стало одиноко. Придерживая рукой простыню, Джорджина поднялась с постели и подошла к окну, выходившему на улицу. Они — муж и жена до тех пор, пока смерть не разлучит их.

Зажмурившись, Джорджина произнесла молитву.

До конца жизни они будут вместе, и все у них будет общее. А ей предстоит научиться подавлять в себе греховные желания, кружившие голову и возбуждающие плоть. Предстоит научиться притворяться нормальной женщиной, которая ведет нормальный образ жизни. Но как это сделать, если Джорджине безумно хотелось сейчас, чтобы Дэниел вернулся к ней в постель? Она, наверное, сходит с ума.

Служанка принесла воды. С трудом овладев собой, Джорджина стала умываться. Внизу живота все ныло после вчерашнего, на постельном белье темнело пятно. Оглянувшись и заметив его, Джорджина покраснела и тут же пристыдила себя. Она замужняя женщина, а переживает как девчонка!

В комнате пахло тем, чем они занимались ночью, и, опасаясь, что кто-нибудь может войти и почувствовать это, Джорджина торопливо распахнула окно. Умывшись, она быстро оделась. Дэниел мог вернуться в любую минуту, и она знала, что ей будет гораздо труднее бороться с собой, если он застанет ее раздетой.

Дверь в комнату открылась, и на пороге показался Дэниел, держа в руках бумажный пакет с булочками.

— Завтракать времени нет. Заморим червячка по дороге, а в Цинциннати поедим по-человечески.

Сегодня Дэниел был крайне предупредителен. Он помог Джорджине застегнуть на спине платье, собрал вещи, и они присоединились к ожидавшим их Тайлеру и Эви. Тем, очевидно, бросилась в глаза случившаяся в нем перемена, потому что они то и дело переглядывались и улыбались по дороге на станцию.

Но Джорджина и не думала обманываться этим. Она была уверена, что его внимательность и вежливость напускные. Что ж, она готова к такому повороту. И слава Богу, что он не разгадал ее безумных развратных мыслей.

Глядя на сосредоточенное, строгое лицо Дэниела, она мысленно оплакивала вчерашнее счастье, которое, наверно, никогда уже не повторится.

Да, он добился своего, и больше ему от нее ничего не нужно. Главное, понять это и смириться поскорее, привыкнуть. Несмотря на свои возражения, Дэниел все же был одним из Маллони, а ей хорошо известна эта семья. Надо еще благодарить его за то, что он вообще согласился взять ее в жены и она не осталась без крыши над головой. Она не станет просить от него больше, чем он сможет и захочет ей дать.

Поэтому она мило улыбалась и краснела, когда Мон-тейны ее весело поддразнивали, и шла рядом с Дэниелом, прижимая к груди бумажный пакет с булочками.

Когда они вошли в вагон, Эви приказала Дэниелу сесть с Тайлером по другую сторону прохода, сказав, что с Джорджиной ему жить еще всю жизнь, поэтому несколько часов можно и потерпеть. Согнав его с места рядом с женой, Эви опустилась туда сама, расправив элегантную юбку.

Джорджина протянула ей пакетик и, выбрав себе по булочке, они отдали еду мужчинам. Джорджина, испытывала смущение, поглядывая на эту изящно одетую и, похоже, очень уверенную в себе женщину. Странно, ведь застенчивость никогда не была присуща Джорджине. С другой стороны, в последнее время в ее жизни произошло так много событий… А теперь даже и платье, которое было сейчас на ней надето, принадлежало Эви.

Должна вам заметить, что мы очень встревожились, когда Дэниел телеграфировал нам о своей женитьбе.

Джорджина вздрогнула от удивления. Она не ожидала такой прямоты от своей собеседницы. Эви мягко улыбнулась:

У нас немного времени, поэтому не хочется тратить его впустую. Тайлер говорит, что мы вас стесним, если остановимся у вас дома, поэтому мы с ним решили ехать только до Цинциннати.

Джорджина мяла в руках свою булочку.

Я не сомневаюсь, что Дэниел был бы счастлив принять вас у себя, но мы пока еще не успели…

Эви понимающе кивнула и коснулась ее руки.

Объяснять ничего не нужно. Конечно, не успели. Не знаю, как для кого, а я считаю, что брак — это потрясение для любого человека. Всю жизнь живешь сам для себя, и вдруг вас двое. Привыкаешь не сразу. — Тут она бросила на Джорджину внимательный взгляд. — А если вы не будете предохраняться, то очень скоро вас может оказаться и трое. Вместе с ребенком. Дэниел, конечно же, сам не позаботился об этом?

У Джорджины округлились глаза. Она сама еще не думала об этом. Трое вместе с ребенком… Господи, неужели это возможно? Что она, интересно, будет делать с ребенком?

Эви тем временем продолжала:

В эту самую минуту Тайлер проводит с ним серьезную беседу, так что не беспокойтесь. Вы ведь с Дэниелом лишь недавно знакомы, верно? Не сомневаюсь, что он опять пустился на совершение своих безумных подвигов, а вы просто, так сказать, подвернулись под руку, я права? Но не могу сказать, что жалею о случившемся. Он нуждался в жене. Обидно лишь, что вы еще плохо знаете друг друга. Ах, какая досада, что Тайлер все уже решил с Цинциннати. Честно говоря, я предпочла бы все-таки остановиться у вас. Вам потребуется помощь.

Джорджина благодарно улыбнулась Эви за ее понимание. Очевидно, они с Дэниелом были очень близки и она знала его со всех сторон.

Я собираюсь стать ему хорошей женой, миссис Монтейн. Вы не волнуйтесь.

Эви воздела глаза к потолку:

Для того чтобы стать хорошей женой Дэниелу, нужно стать героиней его романа. И зовите меня по имени. Теперь мы родственники, и уверена, что подружимся. Настоящий друг вам очень даже не помешает, если вы всерьез собрались жить с Дэниелом.

Джорджина припомнила Дэниела с револьвером, представила, как он полз к ней по крыше вагона на ходу в кромешной ночной мгле, и, кажется, стала лучше понимать то, что ей пыталась втолковать Эви. Закусив губы, она осторожно спросила:

Но он ведь не всегда такой? Мне, например, он показался очень милым, веселым, и еще с ним очень легко общаться.

Эви кивнула, и на ее шляпке запрыгали цветы.

Да, это правда. Не поймите меня превратно. Дэниел замечательный, другого такого вы на всем белом свете не сыщете. Мои дети его обожают. Он любит с ними играть, а вы знаете, что это целое искусство? Порой он демонстрирует воистину ангельское терпение. — Она вдруг обратила на Джорджину пристальный взгляд. — Он не рассказывал вам о своем детстве?

Нет, — грустно прошептала Джорджина. — Я даже не знала, что он Маллони, до самой последней минуты.

Эви возмущенно обернулась в сторону мужчин, которые беззаботно смеялись между собой о чем-то.

Это на него похоже! От Тайлера понабрался. Я так и знала. — Она вновь повернулась к Джорджине. — Впрочем, у Дэниела, наверно, имелись свои причины на то, чтобы помалкивать о себе. В любом случае виноват не он, а мы с мужем. Это мы его таким воспитали.

Она поправила на голове шляпку.

Дело в том, что Дэниела с семейством Маллони связывает только фамилия, — продолжала Эви. — Его отослали из родительского дома сразу после рождения. Он никогда не видел своих родителей.

Сразу после рождения?! — потрясенно переспросила Джорджина. — Но как же они могли отказаться от младенца?

Эви пожала плечами:

Не знаю. Я с ними не знакома и не могу судить. Но в детстве мне казалось, что у этих людей растут рога и копыта. Впрочем, их шаг, наверно, можно отчасти объяснить… Видимо, они не предполагали, что Дэниел выживет. Роды были очень сложные. Теперь, когда у меня есть свои дети, я примерно представляю, что тогда могло случиться. Должно быть, Дэниел, когда появился на свет, был синюшного цвета, и родители подумали, что даже если он и выживет, то нормально развиваться не сможет. Да еще нога. — Она понизила голос, опасливо оглянувшись на мужчин: — Врач, принимавший роды, сломал Дэниелу ногу и не вправил перелом. Бедняжка плакал от боли всю дорогу до Сент-Луиса, где жила воспитательница, у которой мы вместе выросли.