Мэй Макголдрик - Бунтарка

– Я не смогу принять приглашение, преподобный. После долгого дня пути… – Леди Спенсер покачала головой и многозначительно посмотрела на дочь. – Благодарю вас, но нет. Мы с Фрэнсис не посмеем навязываться. К тому же после утомительного путешествия вы найдете наше общество скучным. Но Николас, напротив, готов принять любой вызов.

– Отличная идея, – оживленно произнесла леди Пьюрфой. – Клара, дорогая, почему бы тебе завтра утром не составить компанию сэру Николасу, если он пожелает поехать? Ты многое сможешь ему показать. Я велю кухарке приготовить для вас корзину. Можете не торопиться и устроить где-нибудь по дороге пикник, если погода позволит.

Генри Адамс повернулся к Николасу:

– Буду несказанно рад возможности пообщаться с вами, сэр. Смею заверить, что день для вас не пропадет даром. И возможно, леди Пьюрфой, вы уговорите и Джейн присоединиться к ним.

– В самом деле, святой отец, – ответила леди Пьюрфой, застигнутая врасплох таким предложением. – Я обязательно спрошу ее, не захочет ли она поехать с ними.

– Я тоже был бы рад, если бы мисс Пьюрфой согласилась составить нам компанию, – сказал Николас, обернувшись к священнику, чтобы встретиться с его острым взглядом. – Сожалею, что не имею сегодня возможности познакомиться с ней поближе.

Наступило молчание. Однако Николаса не заботила уместность его заявления, он продолжал изучать реакцию Генри Адамса. Но выражение лица священника оставалось непроницаемым.

– Тогда я буду настаивать, чтобы Джейн тоже с вами приехала.

Зардевшееся лицо леди Пьюрфой выдавало ее смущение.

Довольный достигнутым результатом, Николас поклонился хозяевам и, направившись к выходу, остановился возле преподобного Адамса.

– До встречи завтра в Балликлоу.

Дом еще кипел ночной жизнью, когда Николас вышел из комнаты. Ум его занимали мысли о тех решениях, которые ему предстояло принять.

Николасу претила роль откровенного обманщика. Имея дурную репутацию волокиты, он тем не менее считал совершенно недопустимым ухаживать одновременно за обеими сестрами. Но именно так получалось. Разве вызванное Джейн любопытство не переросло во влечение столь сильное, что он перестал даже замечать младшую сестру?

Поднимаясь на второй этаж, он пытался проанализировать свои чувства к Кларе. В Лондоне она показалась ему очаровательной. Он думал, что теперь, когда наконец пришло время остепениться, обзавестись семьей и обустроить дом в деревне, она сможет стать ему достойной женой. Но все это было до того, как он увидел Клару в кругу ее родных. Теперь она казалась ему слишком юной, слишком наивной, слишком нерешительной.

Не успел Николас достичь верхней площадки лестницы, как установил для себя истину. Эта встреча с Эганом, вернее, с Джейн, открыла ему глаза на многочисленные недостатки Клары.

Поднявшись на последнюю ступеньку, он услышал, как в коридоре тихо открылась и закрылась дверь. Задержавшись в тени лестничной площадки, он увидел, как из-за его двери выскользнула темная фигура женщины. В его покоях никого не было, поскольку он отпустил лакея и камердинера, сказав, что сегодня их услуги ему не понадобятся. Он заметил, что Джейн Пьюрфой исчезла за последней дверью слева.

Сгорая от любопытства, Николас вышел из тени и направился в свою комнату. Его вещи по-прежнему лежали на тех местах, где оставил их лакей. Он проверил свой пистолет и шпагу. К ним тоже не прикасались. Его взгляд упал на ночной столик, куда он положил пистолет и шляпу, принадлежавшие сбежавшему Эгану.

Они исчезли.

На крутом склоне холма, обращенном к югу, жались друг к другу в ожидании приближавшегося шторма с полдюжины хибар, сложенных из камня. Маленькие темные оконца смотрели в ночь, как пустые глазницы. За вершиной холма в небольшом ущелье, прорезанном в неровной местности, приютился в тени одинокий полуразвалившийся амбар, служивший раньше средоточием жизни фермы. Его высокая камышовая крыша просела и частично провалилась.

Из зарослей сосен и берез вышла закутанная в плащ фигура и взглянула в небо. Вслед за вспышкой далекой молнии упали первые капли дождя.

Из большой группы людей, собравшихся ранее в полуразвалившемся амбаре, осталось всего шестеро мужчин и две женщины. Они слышали ржание лошади и сидели в тишине, пока не раздался тихий свист часового. Минутой позже в световой круг вошла женщина. При виде синяков на ее лице глаза ожидавших ее товарищей наполнились удивлением и тревогой.

В дверях она помедлила, окинув собравшихся взглядом.

– Нечего таращиться. – Сбросив плащ, она направилась к небольшому костру. Люди продолжали смотреть на нее в молчании. – Простите, что опоздала. Ты как будто что-то говорил, Лайам?

Кивнув лидеру, она села к огню, опустившись на корточки возле потеснившегося Ронана. Пряча лицо в тени, она старалась не замечать пристального внимания сидевшего рядом мужчины.

Лидер прочистил горло.

– Все согласны, Эган, что часть денег из сегодняшней добычи должна быть передана вдове и детям Симуса.

Ронан дотронулся до лица Эган и повернул его так, чтобы все могли видеть, что с ней сделали. Лайам снова замолчал.

– Я перережу ему горло за это, Эган, – угрожающе произнес Ронан. – Клянусь перед Господом Богом!

– Я знаю, что ты можешь побрить спящую мышь, но не будь идиотом! – вспылила Эган. – Неужели не видишь, что это всего лишь синяк?

Лица людей выражали озабоченность. Она оттолкнула руку Ронана и кивнула старшей из двух женщин:

– Дженни частенько приходилось штопать раненых парней. Посмотрите на Патрика. – Она указала на мужчину слева от себя. – В иные дни на его лице живого места не было от синяков. Это пустяк. Уверяю вас.

– Он разбил тебе губу, – не унимался горячий молодой человек. – Он должен…

– Довольно! – Эган резко встала, нетерпеливо взмахнув рукой. – Я вела свою войну, когда ты еще ходил под стол пешком, малыш. И мне не нужна опека таких, как ты, коротышек!

Наступившую тишину нарушил низкий смешок Лайама. Мгновение спустя к нему присоединились и остальные.

Ростом более шести футов,[5] с развитой от тяжелой работы в каменоломне мускулатурой и горячим нравом, известным от Корка до Керри, Ронан в конце концов тоже рассмеялся. Только Эган могла позволить себе безнаказанно называть его «коротышкой». Любому другому Ронан после этого выбил бы зубы.

– Ты говорил о том, чтобы передать часть денег вдове Симуса, – напомнила Эган. Не рискуя больше присаживаться, она прислонилась к потемневшей от времени балке. – Я сама могу вручить их ей, поскольку завтра утром еду с сестрой и этим англичанином в Балликлоу. Пока они будут гостить у преподобного Адамса, я доскачу до нее.

– Предупреди ее, чтобы деньги расходовала с умом, – сказала Дженни. – С тремя малышами у юбки и почившим чуть больше двух недель назад мужем, она не должна вызвать подозрения магистрата или его людей.

– Я с ней поговорю, – заверила Эган.

Далее разговор переключился на рынки в Корке, где обижали некоторых из местных фермеров, не давая справедливой цены за их урожай. Во время обсуждения Эган в очередной раз размышляла над английским управлением Ирландией и той мучительной бедности и несправедливости, которую из-за этого приходилось терпеть местному населению. За годы участия в сопротивлении она видела много крови и боли, но не собиралась отказываться от своей маленькой борьбы и маленьких побед. Она знала, что эта группа борцов, «Белые мстители» из Корка, имеет собратьев в каждом округе и каждом городе Ирландии. Но глубоко в душе Эган сознавала, что их борьба ничего не изменит. Епископ не каждый день попадал им в руки. Крупными землевладельцами были англичане, и для тех, кто боролся на этом уровне, люди, обладавшие реальной властью, оказывались недостижимы.

С другой стороны, здесь, в Ирландии, слишком многие уходили из жизни, как Симус, оставляя вдов и детей умирать с голоду.

Когда их собрание закончилось, на улице вовсю бушевала гроза. На промокшие поля обрушилась лавина дождя, подгоняемая порывистым ветром. Окрестности освещали частые вспышки молний. Те, кто жил в хижинах на склоне холма, разошлись по домам, в то время как остальные остались переждать непогоду. Ронан сходил за лошадью Эган в рощу и привел животное к полуразрушенному амбару. На свирепость разбушевавшейся стихии ее кобыла реагировала спокойно.

Эган надевала плащ, когда к ней подошла Дженни и тронула за локоть.

– Мы все чуть не сошли с ума от волнения, услышав, что англичанин видел сегодня утром твое лицо.

Эган успокаивающе погладила женщину по руке.

– Некоторые имеют привычку волноваться по пустякам. Негодяй сорвал с меня шляпу, но ничего не видел. – Она вспомнила о пистолете, который он тоже забрал и который теперь снова лежал в надежном тайнике в ее спальне, но не обмолвилась об этом. – Я сидела с ним сегодня за ужином за одним столом, но он ни слова не сказал.

– Если он подозревает тебя, но пока ничего не говорит, это может означать, что он готовит ловушку, – прозвучал сзади глубокий голос Лайама. Обе женщины обернулись. – Возможно, он уже разговаривал с Масгрейвом. Они могли устроить за тобой сегодня слежку. Может, уже строят планы, как поймать нас всех в сети.

– Только скажи, и я перережу ему глотку!

От низкого рыка Ронана у Эган по спине побежали мурашки. С рыжих волос молодого человека стекали струйки дождя. Ярость непогоды за его спиной служила отражением его собственных эмоций. Она видела, какими взглядами обменялись мужчины, и почувствовала, как в ее жилах застыла кровь.

– Нет, – выдавила из себя Эган.

Лайам прищурился.

– Нет, – повторила она, шагнув к Ронану, все еще державшему под уздцы ее лошадь. – Мы не убиваем невинных.

– Он один из них.

– Но он не сделал ничего дурного. – Она резко повернулась к Лайаму. – «Белые мстители» верят в честь. Мы боремся за справедливость.

– А справедливость порой призывает к мести, – ответил мужчина постарше. – Если этот англичанин представляет для нас опасность, мы должны сделать все, чтобы защитить себя и тех, за кого боремся.

– Но он не опасен! – воскликнула она чересчур страстно и чересчур поспешно. Все трое удивленно уставились на нее. – Он приехал свататься к моей сестре. Его интересует лишь его будущая жена и лошади, которых он намерен забрать в Англию, когда будет уезжать. Судя, по тому, что он говорил сегодня вечером, его не волнуют события, происходящие в этой стране.

– Он видел твое лицо.

– Говорю вам, что не видел! – огрызнулась она. – Он ударил меня. Шляпа слетела. Я полоснула его ножом по руке и, прежде чем он опомнился, убежала. Уверяю вас, он ни при каких обстоятельствах не мог догадаться, что Эган – женщина.

– У него есть шляпа.

– Я забрала ее, – заметила Эган. – Фей взяла в стирку дорожную одежду англичанина. Он подумает, что она и шляпу по ошибке прихватила. У меня есть другая, которую вернут ему взамен.

– Но он видел сегодня синяк на твоем лице. Как…

Дженни подняла руку, заставив Лайама замолчать.

– Будем доверять друг другу. – Женщина долгим, красноречивым взглядом скользнула по лицам мужчин. Ее возраст, годы, отданные общему делу, и родные, которых она потеряла в борьбе, придавали вес ее голосу, оспорить который они не смели. – Эган сражается за нас дольше, чем ты, Ронан, и почти столько же, как ты, Лайам. Если она считает, что англичанина можно оставить в живых, значит, так тому и быть.

Последовала неловкая пауза, ставшая проверкой силы духа самой Эган. С деятельностью этой группы была связана большая часть ее взрослой жизни. Шли годы, и по мере того, как в борьбу вступали новые бунтовщики с горячей кровью вроде Ронана, не проходило дня, чтобы Эган не чувствовала, что может потерять доверие. Английская протестантка, выросшая в семье человека, служившего до последнего времени магистратом короля. Тем же, кто не знал ее истории, естественно, требовалось время, чтобы научиться ей доверять.

Но и это доверие нуждалось теперь в проверке. Не без основания.

Первым подал голос Лайам:

– Если мы убьем одного из них, Масгрейв использует это как предлог, чтобы уничтожить больше жителей Корка, молодых и старых, и назовет это королевским правосудием. – Он повернулся к Эган, садившейся в седло: – Не спускай с него глаз. Мы сделаем то, что требуется, если ты почувствуешь, что твой англичанин опасен.

Она кивнула. Когда мужчины отступили в темноту амбара, Дженни вскинула к Эган тонкие пальцы и на мгновение стиснула ее ладонь. Зеленые глаза женщины смотрели на нее ласково.

– Ты всегда была для меня как дочь, радость моя, и в глубине души я знаю, что так будет всегда. Давай надеяться, что твоя сестра отблагодарит тебя за тот риск, которому ты подвергаешься теперь ради нее.

Ничего не сказав, Эган сжала руку женщины. Ей не хотелось, чтобы Джейн продолжала объяснения. Некоторые слова не стоит произносить вслух. Эган покинула амбар.